— Конечно, мама, — кивнул Сергей. — Да мы еще сто раз увидимся до твоего отъезда! — застегнул куртку, которую так и не снимал. — Ну все, я побежал.
— Беги, — кивнула Эльза. — Я не буду провожать. С лестничной клетки так дует.
Сергей вышел из дома на усыпанную снегом улицу.
В первый день нового года ударил мороз и выпал снежок, забеливший газоны и ветви деревьев. Южная Пальмира выглядела на редкость нарядно и по-зимнему.
Спустя семь месяцев
Автомобиль припарковался на самом краю стоянки аэропорта.
Под огромным бигбордом, с которого лучезано улыбался жителям края и города новый губернатор, обещая всеобщее счастье и благоденствие.
— Людмила Марковна, может, все-таки пойдете? Попрощаетесь с Тимуром Айдаровичем и Леночкой? — сидевшая рядом с педагогом Диана, державшая на коленях спящего ребенка, посмотрела на Милочку. — Нам всегда казалось, что вы с Тимуром Айдаровичем больше, чем друзья, — смутилась, добавив, — или любовники.
— Идите, ребятки, — улыбнулась Людмила. — С Леной я уже попрощалась, а в остальном — вы ошиблись. Так бывает.
Мужчина, сидевший за рулем, вышел из авто. Открыл заднюю дверцу. Протянул руки:
— Давай мне Костика.
Девушка вручила ребенка, которого Сергей Истомин тотчас уложил в «кенгурушку», намного более привычную на матерях. Выпорхнула из машины, еще раз бросив вопрошающий взгляд на ту, что осталась. Вздохнула, увидев отрицательное покачивание головы. Мужчина взял девушку за руку и пошел в сторону аэропорта.
— Я рада, что ты решил поехать, — улыбнулась девушка спутнику.
— Я не мог поступить по-другому, — вздохнул Сергей Истомин, вспомнив, что Леночка была первой кому он смог дозвониться после того, как вышедший из палаты акушер, сообщил, что его жена, Мстислава Звездинская, умерла во время родов от остановки сердца, которое так и не удалось запустить после реанимационных мер.
* * *
Эльза покинула Южную Пальмиру еще в феврале. Звонить ей? Зачем? Оставалась только Леночка. Диана так и не озаботилась персональным мобильником. Сергей ткнул в клавишу быстрого набора:
— Лена, Диана рядом с тобой?
— Конечно, — послышался беззаботный голос, — а где же ей еще быть в собственный день рождения?
— Дай ей трубку, — велел Сергей, который поздравил сестру еще утром.
— Зачем? — Леночка не торопилась выполнять требование. — Если что-то случилось — вначале скажи мне.
— Славочка умерла во время родов, — безжизненным голосом сообщил Сергей. — Дай трубку Диане!
— А ребенок?! — продолжала настаивать на ответах собеседница? — Он жив? Кто это? Девочка или мальчик?
— Я не знаю, — казалось, еще секунда и Сергей закричит. — Дай эту чертову трубу Диане!
— Не ори! — окрик Леночки привел в чувство. — Возьми себя в руки! Мы сейчас приедем! — посмотрела на подругу, с недоумением прислушивающуюся к разговору. — Одевайся! Поехали!
— Куда? — полюбопытствовала Диана, не любившая ни сегодняшний праздник, ни собственный день рождения, о дате которого узнала совсем недавно.
— Одевайся, блин! — заорала Леночка. — В роддом! К Серёге!
Уже сидя в такси, Диана раздумывала над несоответствием слов: роддом и Серега. Вроде бы рожать должна Мстислава. Да и рано еще. Брат говорил, что в конце месяца. Сердце сжалось от предчувствия беды:
— Что со Славочкой?!
— Умерла, — пробурчала Леночка и тотчас прикрикнула, увидев приотрывшийся рот подруги. — Возьми себя в руки! Мы должны подержать Серегу, а не вынуждать вытирать еще и наши сопли!
Сергея девушки нашли стоящим у палаты для новорожденных. Через стекло можно было увидеть детей, лежащих в отдельных боксах.
Диана уткнулась в плечо брата и всхлипнула.
Леночка крепко сжала руку юноши.
— Смотрите. Это мой сын, — Сергей ткнул пальцем в одного из младенцев.
Совершено неотличимого от остальных.
Для всех.
Но только не для него.
* * *
Мужчину и стоявшую рядом с ним девушку, Сергей и Диана заметили издалека.
Тимур был все тем же. Одет с иголочки и взирает на мир и его населяющих с ноткой едва заметного превосходства. Созданный для операции по вознесению на пьедестал власти нужного человека образ, нужно сохранить до конца. До последней секунды нахождения в Южной Пальмире.
С точки зрения обывателя, девушка, стоявшая рядом, была миниатюрной и с неплохой фигуркой. Очень симпатичная и стройная. Но это для всех, кроме балетных. Потому как для сцены Леночка была толстухой, не способной подпрыгнуть даже на пять сантиметров.
Девушки, та, что улетала, и та, что пришла проводить её, бросились на шею друг другу, словно не виделись век, хотя, со дня последней встречи прошло чуть больше недели.
Сергей протянул руку Халфину:
— Спасибо вам, Тимур Айдарович, за помощь! Без вас мне никогда не позволили бы оформить опеку над сестрой.
— Не за что, — ответил Халфин, пожимая руку Сергея.
Тимур не собирался посвящать юношу в то, кому именно он обязан в оказанной помощи.
Не стал рассказывать о том, какой скандал закатила ему дочь, категорически отказавшаяся следовать по его приказу куда бы то ни было, если Диана будет вынуждена вернуться в интернат.
— Да мне похрен худая я или толстая! — орала дочурка. — Мне до звезды, буду ли я танцевать на сцене или мыть полы в фойе театра! Дианку я не брошу! Или ты сделаешь так, чтобы Серега стал её опекуном и забрал к себе, или я никуда с тобой не поеду! Она должна жить дома, а не в интернате! Кто-то должен заботиться о ней! Оберегать её!
— Я посмотрю, что можно сделать, — пообещал Тимур и набрал номер своего ставленника на посту губернатора.
* * *
После выборов прошло чуть больше двух недель.
Алексей Викторович Гассерт обживал новый кабинет, привыкал к новому статусу, осваивал новый объем работ и надеялся, что оплату услуги, оказанной на пути к губернаторству, потребуют не скоро.
Алексей Викторович прекрасно понимал, что без денежных вливаний любая предвыборная кампания обречена на провал. Денег нужно много. И чем больше — тем лучше.
