Наталья открывает дверь. Входит Боцман. У него в руках книга и банка краски.
НАТАЛЬЯ. Оденься, немедленно! Мужчина в доме!
КРИСТИНА. Кто мужчина? Это дядя Боцман — мужчина? Дядя Боцман, ты еще мужчина?
БОЦМАН. Что?
КРИСТИНА. Что-что! Пиписька стоит у тебя!? Или нет? А то я в трусах, бабушка, видишь, волнуется!
Наталья дает Кристине пощечину, на которую никто из присутствующих никак не реагирует. Кристина криво улыбается и притрагивается к щеке.
НАТАЛЬЯ (Боцману приветливо) Садись, Коленька. С праздничком тебя! Вербное воскресенье сегодня! Кашу будешь?
БОЦМАН. (растеряно) Нет, спасибо, я… книжку принес… и краску вот… желтую… баночку…
НАТАЛЬЯ. А-а-а! Прочел уж… житие преподобного саровского чудотворца?!
БОЦМАН. Прочел.
НАТАЛЬЯ. Что скажешь, отец мой?
Боцман молчит, опускает голову.
БОЦМАН. Я… балкон еще… докрасить хотел…
НАТАЛЬЯ. Ну, уж батюшка что ты вздумал! В вербное воскресенье балконы красить! Что ты — нехристь какой? После Пасхи покрасишь!
КРИСТИНА. Дядь Боцман, дай мне, я покрашу, я нехристь!
МАРИНА. Не давай ей! Оденься немедленно или я не знаю, что сделаю!
НАТАЛЬЯ (успокоительно) Ничего, ничего! Завтра покрестим ее, все пройдет!
КРИСТИНА. Бабушка, это только младенцев без их согласия крестят! А я уже видишь, какая дылда здоровая вымахала. Вон, какие трусы у меня, видишь? Водку пью, сигареты курю, с мужиками по ночам… Ну ты же знаешь. Ты же сама сказала. Ебусь вон со всеми подряд. Вообщем, все вопросы духовной жизни решаю сама!
ОЛЕГ. Кристина!
МАРИНА. Ах, ты ж дрянь!
НАТАЛЬЯ. Только в крещении спасена будешь! (насыпает боцману кашу) Кушай, кушай, пшонная на постном масле…
КРИСТИНА. А ты дядя, что читаешь? Серафима Саровского?
МАРИНА. Не смей!
КРИСТИНА. А мы его тоже знаешь по религиоведению проходили… я реферат писала… по Серафиму… Его вообще Прохором звали… знаешь? хороший был человек! харизматичный. только гордый. в пустоши жил, голодал, обет молчания принял, потом в затворе еще пятнадцать лет… в гробу спал… келью без окон ему построили, а он взял в ней да угорел… потому что свечку перед сном потушить забыл… не соблюл он, чудотворец твой, правила противопожарной безопасности и все… кердык, бабуля… от дыма угорел…
НАТАЛЬЯ. Он в молитве умер!
КРИСТИНА. (внезапно отцу) Пап, ну скажи?! Ты что тоже в эту вот херь уверовал?! мама, ладно, ей тяжело, у нее дочь — проститутка… тут во что угодно поверишь… но — ты! ты же мне Ницше давал почитать?! Ты мне Вагнера ставил!..
ОЛЕГ. Кристина… Вагнер, он… понимаешь, он занимался музыкальным мистицизмом… и да… он ощущал в некотором роде… бессмысленность основы мироздания… а я…
МАРИНА. Олег!!
КРИСТИНА. Что?! А ты? Не ощущаешь бессмысленность основы мироздания? ты что вот сейчас мне правда скажешь, что в бога веришь?
Все смотрят на Олега. Олег затравленно озирается по сторонам. На него в упор смотрят жена и мать.
ОЛЕГ. (опускает голову) Кристина… я верю в высший разум…
КРИСТИНА. В высший разум? В какой высший разум, папа?! Ты вон у попа какого-то работаешь — на складе у высшего разума! Что там делаешь, папа?! На складе! На каком складе?! Что ты там складываешь, а? Иконы, свечки, а? Какой товар?!
НАТАЛЬЯ. (Олегу, с вызовом) Научи мя, Господи, усердно молиться Тебе со вниманием и любовью, без которых молитва не бывает услышана! Да не будет у меня небрежной молитвы во грех мне!
КРИСТИНА. Скажи еще, что веришь вот в этого затхлого тощего бога с крошками в бороде! Который, как дрессировщик в цирке! Ты сделал трюк — он тебе кусок сахара, а не послушался — так херак по морде!
МАРИНА. Закрой рот!!!
КРИСТИНА. Так что? Веришь или нет? если да, то скажи — во что конкретно? Может, я тоже уверую? Может, действительно, покрещусь завтра и спасусь наконец-то?! Все грехи мне отпустятся, и вместо проститутки — р-р-раз! — опять стану хорошей девочкой!!
Олег молчит.
НАТАЛЬЯ (внучке) Вон! Вон отсюда!! Вон из-за стола, блудница вавилонская!!!
Кристина встает из-за стола. Идет к двери, затем возвращается, берет со стола книгу, читает.
КРИСТИНА. «Особенным свойством его обхождения и бесед были любовь и смиренномудрие. Кто бы ни был приходивший к нему, бедняк ли в рубище, или богач в светлой одежде, с какими бы кто ни приходил нуждами, в каком бы греховном состоянии ни находилась его совесть, он всех лобызал с любовью, всем кланялся до земли и, благословляя, сам целовал руки даже не у посвящённых людей.»
МАРИНА. Положи книгу сейчас же!
КРИСТИНА. Или вот… (читает) Девство есть наивысочайшая добродетель, как состояние равноангельское, и могло бы служить заменой само по себе всех прочих добродетелей.
МАРИНА. (клокочущим голосом) Не смей!
КРИСТИНА. (кладет книгу) Мам, ты кого больше любишь — меня или его?
Кристина указывает на икону Иисуса Христа.
КРИСТИНА. (с необычной нежностью) Я вот точно знаю, что тебя больше люблю, мама. Потому что ты мне мертвую ворону показала. А бог… так ничего и не показал. Мам, ты помнишь, как мне мертвую ворону показала?
НАТАЛЬЯ. Спаси, Господи, и помилуй! Спаси, Господи, и помилуй!
КРИСТИНА. Ладно, давай, дядь Коля, краску свою… Балкон докрашу…
Боцман смотрит на Наталью.
КРИСТИНА. Давай, давай, хоть чем-то полезным займусь…
Наталья кивает Боцману, Боцман отдает Кристине краску. Кристина выходит на балкон.
НАТАЛЬЯ. Олежик, что ты так плохо кушаешь?
На балконе слышен какой-то шум. Все оборачиваются. Кристины на балконе нет. Только повсюду разлита желтая краска. Мать и отец вскакивают со стульев, кричат, бросаются на балкон, Наталья крестится, вопит, Боцман в оцепенении сидит за столом и смотрит в тарелку с кашей. Затем спокойно встает, берет книгу и выходит.
НАТАЛЬЯ. Святый боже! Святый крепкий! Святый бессмертный! Спаси, сохрани и помилуй нас!
2.
В темноте Кристина слышит голос священника.
СВЯЩЕННИК. Велий еси, Господи, и чудна дела Твоя, и ни едино же слово довольно будет к пению чудес Твоих!
Кристина открывает глаза. Она стоит на берегу моря — на пирсе. Ночь, зима, собачий холод. Рядом с Кристиной мужчина лет 30. Он пытается закурить сигарету, но огонь на сильном ветру все время гаснет. Кристина и учитель создают дом из своих ладоней, сквозь пальцы просвечивают красные блики — вспыхивает и гаснет зажигалка. Наконец, учитель закуривает. Он с удовольствием курит.
УЧИТЕЛЬ. Не замерзла?
КРИСТИНА.(трясется от холода) Н-нет… немножко…
УЧИТЕЛЬ.(не обращает внимания на Кристину) Это мое любимое время и место.
КРИСТИНА. Почему?
УЧИТЕЛЬ. (рассуждает, наслаждается собственными словами) Потому что зимой в такой собачий холод на берегу грязного ледяного моря особенно четко ощущаешь, что нет никакой разницы между миром, в котором мы есть и миром, в котором нас нет.
КРИСТИНА. (робко) У тебя пепел на куртку падает….
УЧИТЕЛЬ (задумчиво) Не помню, кто это сказал… что смерть — это мир за вычетом тебя…
КРИСТИНА. Осторожней, а то здесь брызгает сильно… У тебя обувь скользкая
УЧИТЕЛЬ. Кто же это? Не Фома Аквинский, а кто…
КРИСТИНА. (осторожно ступает по пирсу) Ой… тут прямо намерзло…
УЧИТЕЛЬ. Вот так забудешь что-то, а потом ходишь — мучаешься…
КРИСТИНА. Сережа…
УЧИТЕЛЬ. Что?
КРИСТИНА. Помнишь, ты говорил, что можно на каток съездить?
УЧИТЕЛЬ. Послушай… Кристина…(ласково) Я говорил тебе и хочу сказать снова… Я вообще не должен был, понимаешь, тогда … но я был в умате, я… Кристина, нажрался, и ты не могла этого не видеть… а ты… ты просто очень хорошая девочка, тебе надо учиться, а мне надо работать, и это то, что сейчас важно… надо отделять важное от неважного…… ты знаешь, что будет, если на кафедре узнают?…Кристина… ты пойми… через месяц у меня защита… это не игрушки…. Ты хорошая девочка, я тебя сразу заметил… я даже не представлял, что тебя так заинтересуют традиционные африканские религии… такой реферат хороший, много источников… я вообще взял эту дисциплину… религиоведение, как факультатив… просто некому было ее вести, а на кафедре…
КРИСТИНА. (тихо) Никто не узнает.
УЧИТЕЛЬ. Кристина! Я не могу рисковать. Своей работой, твоей учебой… тебе… тебе сейчас кажется это… я не знаю чем… трагедией… но ты поверь мне, что нет никакой трагедии… была ошибка… нет, я не говорю, что ошибка… мне было очень хорошо с тобой… ты такая нежная, чистая, я… я даже переживаю за тебя, что ты… такая чистая… ты… как ты жить-то будешь? Тебе же каждая фигня как ядерный взрыв!.. а это… это просто нормальная жизненная ситуация… и мы — взрослые люди… мы можем проанализировать и сделать вывод? Правильно?… мы решили, что дальше так продолжаться не может… ты не должна мне звонить, когда я в универе… и эти смс-ки… я просто устал от всего этого… не надо приходить ко мне на кафедру… и никогда… ты слышишь меня? никогда — ко мне домой, ты же знаешь, что я живу с родителями… … мой отец… ты в курсе… кто он…… и если я… хоть как-то… брошу тень…… Кристина… ты понимаешь?
