— Как вы это делаете?
— Десять лет уже упражняюсь, — сказал парень.
— И что?
— И ничего. Никто в мире так не умеет. Американец подбрасывает девять шариков, русский десять, а я тринадцать.
Несколько дней спустя Ольга застала его поздним вечером на кухне. Он стоял неподвижно, сжимая в руке яблоко. Раздумывал, сможет ли поймать его, подбросив высоко вверх.
Когда Ольга родила второго ребенка, он работал в больнице. Дежурства на «скорой» брал не ради денег, а по привычке, из потребности заниматься своим делом. Докторскую защищал и специализировался по кардиологии. Был в числе врачей, которых допустили на операцию профессора Барнарда, брата знаменитого хирурга из Кейптауна. Пациенты знали, что коньяк он не принимает; в их доме полно было цветов, даже зимой.
Декан попросил, чтобы он заменил его в Ливии на научной конференции. Сам он не хотел хлопотать о заграничном паспорте, так как знал, что ему откажут: недавно арестовали его сына — деятеля оппозиции. «Подумайте, — сказал ему декан. — Это, быть может, единственная возможность на долгие годы вперед…» — «Полечу», — сказал Витек. Отъезд он отложил на два дня: хотел быть дома в день рождения жены. «Я очень люблю жену», — признался он служащей авиалиний. Она нашла свободное место на рейс через Париж и перебронировала билет.
За несколько дней до отъезда он пошел с Ольгой на «Дзяды». Заметил в публике темноволосую девушку. Кого-то она ему напомнила. Он внимательно присмотрелся к ней, она взглянула на него, возможно, ей он тоже кого-то напомнил. У Ольги было дежурство, поэтому она со старшим сыном проводила Витека только на вокзал. Витек выглянул в окно.
— Успел? — спросила Ольга.
— Успел.
Он высунулся в окно и перед самым отправлением поезда поцеловал жену и сына.
Экипаж иностранного лайнера не увидел среди проверяющих двигатели своего любимого механика.
— Где Бузек? — спросил один из пилотов молодого специалиста в комбинезоне.
— Не пришел, — ответил тот. — Что-то, должно быть, случилось. Звонили из милиции.
— Что именно?
— Не знаю, — крикнул в ответ механик. Пилот сел в самолет, проверил, все ли в порядке. Механик поднял кверху большой палец.
Перед началом своего первого заграничного путешествия Витек выпил рюмочку коньяка за компанию с коллегами из других мединститутов. На хорошем французском спросил стюардессу, сколько времени длится полет. Стюардесса с улыбкой ему ответила. Витек пристегнул ремни.
Самолет стартовал и, скрывшись за низкими тучами, вспыхнул вдруг неестественно ярким светом. Только через несколько секунд раздался сильный грохот, а чуть погодя вниз посыпались железные обломки, вращаясь в воздухе перед фиксирующей происходящее камерой.
Витек на собрании молодежной организации наливал себе из бутылки содовую и вдруг замер со стаканом в руке.
Витек, регулирующий длинную очередь к Харрису у костела, так же внезапно прервал работу и неподвижным взглядом уставился вдаль.
28 июня 1956 г. на машиностроительном заводе «Цегельский» (тогда им. Сталина) в Познани вспыхнула забастовка, которую поддержали другие предприятия города. Забастовку жестоко подавили силой оружия, несколько десятков человек были убиты, многие ранены. — Прим. перев.
«Грана утомили эти поглощавшие его с головой поиски нужного слова…» аллюзия на роман «Чума» Камю — автор блога
Польская юношеская организация — Прим. перев.
В фильме этой сцены нет. Там Витек вбегает в служебный кабинет Адама, набрасывается на него, дает ему пощечину. Кто-то спрашивает: «Вызвать милицию?» — «Нет! — кричит Адам. — Вышвырните отсюда этого мерзавца! И никому ни звука!» — Прим. перев.
Dziady — обряд поминовения усопших. Так называется неоднократно инсценировавшаяся драматическая поэма Адама Мицкевича, символ освободительного движения для многих поколений поляков.
«Чудом на Висле» в Польше называют разгром под Варшавой польскими войсками Красной армии в 1920 году.
Тадеуш Кутшеба (1888–1947) в сентябрьской кампании 1939 года со своей армией участвовал в ожесточенной битве с немцами на реке Бзуре.
