Звездинская проснулась ровно в шесть. Она уже давно могла позволить себе не вскакивать в такую рань, но за много лет организм привык к именно этому биоритму, и в котором бы часу не уснула Мстислава, ранний подъем ей был обеспечен.
Она протянула руку к небольшому столику в изголовье кровати. Нащупала флакон с таблетками, которые ей выдал врач после осмотра. Вытряхнула в ладонь одну пилюлю.
«Что там сказал вчера этот эскулап-писькознавец?» — подумала, усмехнувшись. — «За полчаса перед тем, как вставать. И не более чем одну в день», — отправила пилюлю в рот. Запила чистой водой и снова опустила голову на подушку: — «Посмотрим, так ли хорош препарат забугорческий» — вспомнила с какой неохотой открывал сейф гинеколог. С каким сожалением смотрел на флакон, с которым ему предстояло расстаться. Как трижды предупредил, что превышать дозировку нельзя ни в коем случае. Как добавил: особенно ей!
Мстислава следила за стрелкой напольных часов, стоявших спальне, и едва не задремала снова под их мерное тиканье.
Осторожно сев постели, прислушиваясь к реакциям организма, она не торопясь встала на ноги. Сделала несколько шагов, уже приготовившись бежать в ванную. И расхохоталась, поняв, что тошноты, так донимавшей её в последнюю неделю, словно никогда не было!
Быстро пошла в кухню. Предстояло еще проверить, как будет вести себя желудок после завтрака? Не отторгнет ли содержимое сразу же? Решив не рисковать, достала из пачки одну галету и налила в стакан сок.
— Прощай, токсикоз! — рассмеялась Звездинская, убедившись в том, что желудок «ведет себя прилично». И начала тщательно накладывать макияж.
Она должна появиться в училище во время! И выглядеть не просто хорошо, а ослепительно!
Ровно в девять у входа в училище остановилось такси из которого выпорхнула сияющая Мстя.
— Ну что, убогие, заждались?! — тихо прошипела Звездинская, глядя в сверкающие окна хореографического училища.
Глава четвёртая
— Через полтора часа поезд прибывает в Южную Пальмиру! — орал на весь вагон проводник, шествующий, покачиваясь, по проходу плацкартного вагона. — Собираем и сдаем постельное, иначе, не верну билеты!
Билеты и танцовщикам балетной труппы театра, и оперным певцам были необходимы! Именно поэтому, матерясь и возмущаясь сквозь зубы, явно недовольные тем, что их разбудили в половине шестого, когда можно было еще часок поспать, они начали сползать с полок и пробираться к туалету. Хрупкая балерина попыталась убедить корпулентного баритона пропустить её в умывальню первой, но не тут-то было!
Это на гастролях он мял по ночам в номере её изящное тело! А сегодня, спустя какой-то час с небольшим, на перроне вокзала его будет встречать законная жена! Перед которой он должен предстать в наилучшем виде и без ароматов винного перегара! А потому — в очередь, голубушка, в очередь! О том, что было на гастролях — можешь забыть, как о сладком сне. Гастроли завершились, а вместе с ними закончились гастрольные романы. Окончание и первых, и вторых отмечали полночи певцы и танцовщики после того, как сели в выкупленный для них плацкартный вагон поезда, следовавшего в Южную Пальмиру.
* * *
Сергей Истомин вышел из вагона одним из последних. Следом выпорхнула молоденькая балерина, с которой у него завязалось некое подобие романа еще в начале гастролей.
Девушка, понимая, что в восемнадцать лет Сереженька вряд ли обременен не только браком, но и какими-то серьезными отношениями, начала методично и скрупулёзно его, что называется, «окучивать».
Её поползновения Истомин не только понял, но и пресек в зародыше, сообщив, что в Южной Пальмире у него осталась невеста. С нею он будет строить семью.
Как ни странно, этот аргумент оказался превосходной «отмазкой» для балерины, которая, вздохнув, согласилась довольствоваться той «крупицей счастья», которую был намерен предложить новый танцовщик. Ну а Сергей, решив, что со следующей партнершей по постели ему может так не повезти, что дамочка окажется более требовательной и настойчивой, чем доставит ему немало хлопот, от намерения перетрахать всю женскую половину гастрольной труппы, включая певиц, отказался, и продолжил изредка нырять в постель к своей «первенькой».
Два месяца гастролей пролетели если и не как один день, то, в любом случае, достаточно быстро. Труппа давала сборные концерты в театрах по всей стране, не задерживаясь в каждом городе больше чем на неделю.
* * *
Город Льва на западе страны был последним в гастрольном туре. И поразил Сергея в самое сердце своей самобытностью и архитектурой.
В первое же утро по приезде, Истомин, отчего-то впавший в хандру и меланхолию, пожелал немного развеяться и отправился на прогулку. Выйдя из гостиницы, расположенной в историческом центре незнакомого города, медленно побрел вверх по улице, вдыхая еще прохладный воздух. Поморщился от покалывающей боли в висках. Подумал:
«Что за идиотская привычка отмечать прибытие в новый город и завершение гастролей в нем, алкогольными возлияниями?!»
Порадовался тому, что удалось отвертеться от вечерних посиделок после концертов, заканчивающихся, иногда, уже далеко за полночь. На его участии, честно говоря, не очень-то настаивали. Он был новичком в труппе, и, поди знай, какими путями попал в театр сразу по окончании училища?
Но вчера, после заселения в гостиницу, был тот самый случай, когда отказ не принимался. И Сергею пришлось вместе со всеми «наливаться» вином, к счастью, оказавшимся вполне недурственным. Но качество напитка не избавило от утренней головной боли, унять которую вполне способна чашка хорошего крепкого кофе.
Истомин увидел небольшое кафе и сел за выносной столик под полосатым тентом.
— Що робить гарний хлопець в моiй кав`ярнi в таку ранню годину? — из двери кафе вышла полная брюнетка и медленно приблизилась к столику.
Истомин, выросший в Северной Пальмире, не знал языка, на котором говорит женщина. Незнакомка, усмехнувшись, повторила вопрос, слегка переиначив его:
— Откуда вы, юноша, и почему решили посетить славный город Льва?
— Из Южной Пальмиры, —
