Александра Флид - Семь портретов

Предпоследняя страница открыла ему еще одну сторону их жизни. Рита сидела за столом, ее голова была опущена, и в свете своего странного электрического прибора (Робби помнил эту уродливую лампу) изумительный профиль выделялся особенно ясно. Ее волосы были распущенны по плечам, в правой руке она держала карандаш, а левой опиралась о стол. На ней была грубая белая рубашка. Усталый, но в то же время счастливый взгляд был обращен к листу бумаги, но разобрать рисунок не представлялось возможным. Артур научился захватывать момент, сохраняя при этом душу своей любимой женщины на бумаге. Он подошел почти вплотную, – на фото был крупный план – но она не обратила внимания. Скорее всего, они были уже мужем и женой.

Робби отвел взгляд от альбома, делая передышку перед последним портретом. Принц, который становился королем, не был запечатлен ни на одной из фотографий, но его взросление и совершенствование было заметно на каждом снимке.

Вот и последняя страница. Рита сидела на столе в незнакомой комнате. На стене за ней находился занавес, но ее взгляд был направлен в окно. Из-под складок платья выглядывали ступни ее ног. Воротник был расслаблен и распущен. Красивая. Необъяснимая. Совершенная. Царственная. Счастливая.

Сколько эмоций и чувств смог сохранить Артур? Как сильно нужно было любить женщину, чтобы суметь запечатлеть ее такой величественной и простой одновременно? Робби не сомневался, что Артур чувствовал все то же, что и Рита, образ которой навеки был сохранен старой камерой.

История из фотографий подошла к концу. Король и королева слились в единое целое. Одни чувства, одни мечты и одни планы на двоих. Она менялась и шла к своему счастью, и ее путь прошел перед объективом. Он менялся и шел к своему счастью, оставаясь за камерой, в невидимой части. Они оба продолжали жить в этом альбоме.

Понять и оценить это мог только Робби, который вновь почувствовал себя шестнадцатилетним мальчиком. Конечно, было множество и других фотографий Риты – Артур продолжал охотиться за ее лицом до последнего. И все же, эта серия портретов была особенной. Ни один из этих снимков не был сделан в том большом доме, где выросли Морис и Фелиция. Этот альбом должен был перейти к Робби, чтобы остаться у него навсегда.