Александр Мардань
Кошки-мышки
(Женщины. Фрагмент)
Действующие лица:
Татьяна, 50 лет.
Тамара, младшая сестра Татьяны, 48 лет.
Елена — 25 лет.
Действие происходит в Москве в наши дни.
История выдумана. Совпадения случайны.
На сцене — гостиная просторной московской квартиры. На стенах висят фотографии красивой женщины в разных костюмах — очевидно, портреты живущей здесь актрисы.
На высокой тумбе стоит клетка для птиц, накрытая платком. Раздается скрипучий голос попугая, который произносит:
— Таня любит Тому! Тома любит Таню! Таня любит Тому!
В комнату входит женщина в халате. Ее волосы повязаны платком, а лицо покрыто косметической маской. В руках у нее — листы бумаги. Женщина подходит к клетке, заглядывает под платок.
— Жоржик, чего не спишь? Светло? Сейчас прикрою.
Положив бумаги на стол, женщина достает из шкафа еще один платок и набрасывает на клетку поверх первого. Затем, взяв листы, садится в кресло и начинает неторопливо читать вслух:
— «Давно не писала. Не было места и времени. А сейчас — нашлось. Представляешь, я на курорте. Здесь пьют воду, потом много гуляют. Снова пьют воду и снова гуляют. Карловы Вары. А когда-то называли — Карлсбад. Почти по-шведски.
Я приехала сюда после того, что случилось. Хотя то, что произошло, трудно назвать — „случилось“… Говорят, неприятности легче переживать на Карибах, но до них я не добралась. Во-первых, далеко. Во-вторых, врачи рекомендовали попить водички, которая якобы вымывает соли и даже камни…
Со мной пытаются знакомиться. Я вежливо улыбаюсь, произношу что-то вроде: „Да-да, конечно, но сегодня, увы, занята“. Одного господина из Гамбурга это не смущает, и он продолжает попытки четвертый день. Ты знаешь, он не так неприятен, как бывают неприятны зануды. Но это ничего не меняет.
…Я уже пять дней не курю. И не поверишь — не тянет. Помнишь притчу? Жил человек, курил много. Так и умер с сигаретой. Попал в рай. Но сигарету выбрасывать жалко, а в раю не прикуришь. Заскочил на минутку в ад. Спрашивает у чертей: „Где прикурить можно? Что-то я огня не вижу“. Те смотрят с удивлением: „А ты что — не знал? В аду огня нет“. — „Как — нет? Ад — и без огня?“ — „А сюда каждый со своим приходит“, — отвечают черти. И смеются. Нехорошо смеются…
А ты представь себе, как еще черти могут смеяться… Жизнерадостно?
Так вот, я свой огонь минеральной водичкой тушу. В надежде, что погаснет. Пока не получается…».
Женщина откладывает бумаги, берет пульт и включает телевизор. Слышен мужской голос:
— Мы с Валентин Иванычем еще в Самаре познакомились. То есть, тогда это был Куйбышев. Мы в Женитьбе играли. Он — Подколесина, я — Кочкарева. Прекрасно играл! Особенно финальную сцену…
Женщина переключает на другой канал. Звучит голос диктора:
— …исполняется пятьдесят лет замечательному актеру театра и кино, режиссеру, народному артисту России, заслуженному деятелю искусств Валентину Ивановичу Платонову. Чествование юбиляра состоится в театре, где Валентин Иванович работает уже двадцать пять лет. Поздравить именинника придут министры, мэр города, руководители других театров.
Женщина снова переключает канал. Звучит голос:
…Валентин Платонов и Людмила Пронина. Этот семейный дуэт блистает на сцене уже десять лет. Недавно Людмиле присвоили звание народной артистки России…
Раздается звонок мобильного. Женщина берет телефон:
— Алло! Сейчас, ничего не слышно. (Берет пульт, выключает телевизор. Продолжает говорить по телефону.) Привет! Жду тебя, что еще?.. Да, целый день… Про то, как вся культурная общественность в едином порыве… На всех каналах… Как будто говорить больше не о чем… Кстати, опять звонили из «Комсомольца». Их интересует, что чувствует бывшая жена юбиляра в этот радостный день… Всех посылаю… Ты когда приедешь? Слушай, а где твоя массажистка? Как ее… Надежда Михайловна? (Смотрит на часы.) Так уже четыре. (пауза.) Приезжай поскорее. Пробки безумные, а в посольство опаздывать не принято… Ты со Славиком говорила? Отключился? Или говорить не хочет? Ладно, я его сама наберу.
Женщина подходит к клетке, заглядывает под платок.
— Спокойной ночи!
Раздается звонок в дверь. Женщина смотрит на часы и выходит из комнаты. Возвращается вместе со скромно одетой молодой женщиной. Та останавливается на пороге комнаты и рассматривает один из портретов.
МАССАЖИСТКА: Ой! Это же вы в «Чайке», да? Я два раза была на спектакле — и оба раза стояла. В зале — битком!
ХОЗЯЙКА: Извините, что я так… мне маску только через полчаса смывать. А почему Надежда Михайловна не пришла?
МАССАЖИСТКА: Гриппует, температурит. Она не предупредила, что я вместо нее приеду?
ХОЗЯЙКА: Нет. Как вас зовут?
МАССАЖИСТКА: Лена.
ХОЗЯЙКА: Очень приятно.
Массажистка достает из сумки медицинский халат, надевает его поверх кофточки, одновременно разглядывая фотографии.
МАССАЖИСТКА (восхищенным голосом): Это вы — Гертруда? Знаете, я на «Гамлета» так и не попала. Один раз достала билет — а спектакль отменили. Такой облом… (Рассматривает висящую среди фотографий картину. На полотне изображена овечка.) Какая прикольная… Кто это?
ХОЗЯЙКА: Овечка.
МАССАЖИСТКА: Я об авторе.
ХОЗЯЙКА: Не помню.
МАССАЖИСТКА (подходит к картине ближе, внимательно рассматривает ее): Интересная работа… Только не могу понять, что мне в ней нравится.
ХОЗЯЙКА: Леночка, если можно, давайте начнем. Мне через час на прием в посольство ехать…
МАССАЖИСТКА: Да, конечно. Тамара Леонидовна, где можно руки помыть?
ХОЗЯЙКА: По коридору, дверь справа.
МАССАЖИСТКА: Вы пока раздевайтесь. Что у вас? Спина, поясница?
ХОЗЯЙКА: А вам Надежда Михайловна не сказала? Странно. У меня шея. Остеохондроз.
МАССАЖИСТКА: Тогда освобождайте ее и садитесь. Вот сюда.
Массажистка берет один из стульев, стоящих у стола, ставит в центр комнаты и выходит. Хозяйка садится, но в эту секунду раздается телефонный звонок, и она идет к телефону, который стоит на столе. Снимает трубку.
ХОЗЯЙКА: Алло! (Пауза. Продолжает сухо.) Нет. Никаких интервью. (Повысив тон.) Девушка, я вам по-русски говорю — нет. Все интервью идите и берите в театре, у Валентина Ивановича и его молодой одаренной супруги.
Она кладет трубку, садится на стул, расстегивает верхние пуговицы халата и спускает его с плеч.
Входит массажистка. Она достает из сумки тюбик, выдавливает крем на ладони, растирает его. Одновременно прохаживается по комнате, подходит к клетке, накрытой платком.
МАССАЖИСТКА: Ой, у вас птица? (Пытается заглянуть под платок.)
ХОЗЯЙКА: Осторожно, не разбудите. Раскричится… Попугай.
МАССАЖИСТКА: Говорящий?
ХОЗЯЙКА: Не умолкающий…
МАССАЖИСТКА: Когда роли учите, за вами повторяет?
ХОЗЯЙКА: Нет. Не успевает запомнить.
Лена приподнимает уголок платка, из клетки доносится: «Тома любит Таню!».
МАССАЖИСТКА: Ой… Сорри. (отходит.) А что он еще говорит?
ХОЗЯЙКА: Иногда кричит «Се ля ви» и «Шер ше ля фам». Он у нас почти француз. Его из Гвинеи привезли.
МАССАЖИСТКА: Как зовут?
ХОЗЯЙКА: Жорж.
МАССАЖИСТКА (подходит к хозяйке и мягкими движениями начинает массировать ей шею и плечи): Я читала: маленькие попугайчики лет пятнадцать живут, а говорящие — до ста.
ХОЗЯЙКА: Если лишнего не сболтнут…
МАССАЖИСТКА: Они же не понимают, что говорят! Просто — звуки имитируют.
ХОЗЯЙКА: Вы уверены? Иногда они эти звуки очень к месту произносят.
МАССАЖИСТКА: Это только кажется… Вот здесь не больно?
ХОЗЯЙКА: Немножко. Больше справа тянет…
МАССАЖИСТКА: Соли, соли… Вы плечо греете?
ХОЗЯЙКА: Конечно! Пока не намажу — не усну!
МАССАЖИСТКА: Чем?
ХОЗЯЙКА: Вон, на столике…
Массажистка подходит к столику, рассматривает баночки и тюбики. Возвращается к Хозяйке, продолжает растирать ей шею.
МАССАЖИСТКА: Можно и этим. А мази со змеиным ядом не пробовали?
