Мастер (задумчиво). – Бывает и так. Чтобы найти свое призвание, человеку проходится положить три батальона. Что же, мне нравится ваша биография, полковник Штаубе. (Показывает на лежащих Дица и Пфлюгера.) Приступайте!
Штаубе. – Две ямы?
Мастер. – Нет. Три.
Штаубе (задумывается). – Хм… Одну, я так понимаю, для Дица. Другую – для Пфлюгера… Третью… Но ведь Баумштайна не привезут. Вы же сами сказали, что его перехватили бельгийцы.
Мастер молчит.
(С грустью.) Неужели, Мастер, третья яма для меня? Неужели вы хотите и мне заплатить натурой?
Мастер (после паузы). – Нет. Я не хочу терять такого усердного помощника, как вы. Я собираюсь заплатить вам восемьдесят пять гульденов. Сполна. Но знайте: деньги никогда не валятся с неба. Их надо заработать. Фамилия Вольфенгаген вам о чем-нибудь говорит?
Штаубе. – Да… Кажется, знаю такого. Вольфенгаген – это велосипедист. Забавный такой, талантливый велосипедист, который живет возле аптеки.
Мастер. – Да. Он самый. Талантливый, разбитной, неосторожный велосипедист. И очень гостеприимный и щедрый. Такой же щедрый, как и его состоятельные родственники, которые, уверен, не будут торговаться и все закажут по первому разряду. И вот теперь, когда вы теоретически овладели шестью измерениями Гюнтера Шидловски, вам обязательно нужна практика, Штаубе. Иначе вы все забудете, и обучение пойдет насмарку. Доколе?! Доколе мы будем ждать милостей от жителей нашего городка, которые покидают мир, когда им вздумается, да и еще попадают на бельгийские участки, фальшиво прикрытые тремя сантиметрами чернозема? Доколе?!
Штаубе. – Я… я, кажется, понял, что надо делать, Мастер. Необходимо брать на себя полный цикл. Производство, поставку и реализацию. Так?
Мастер. – И охрану. Надежную охрану на протяжении всего цикла. Сейчас времена меняются, Штаубе. Необходимо создание собственного рынка. Больше нельзя быть зависимыми от других. Все самим. От и до. А мы многое упустили. Особенно производство. И ведь никто об этом не задумывается! Все считают, что станки сами по себе появляются в заводских ангарах. Мебель сама по себе выезжает из дубового леса! Яблоки шафран сами по себе, без полива, наливаются соком! Новопреставленные сами по себе прекратили дышать! Ну да. Во многих случаях это так… Но иногда бывает достаточно чуть-чуть затянуть шелковый платочек на шее. Чуть-чуть подтолкнуть стоящего у обрыва. Чуть-чуть оголить электропроводку в общественном месте. Чуть-чуть резануть бритвой, нанявшись помощником у цирюльника…
Штаубе. – А в случае с велосипедистом…
Мастер. – Да что угодно, Штаубе! Изучить его маршрут, рельеф местности… В конце концов, необязательно ждать, пока он усядется на велосипед. Во всяком случае, это не должно быть проблемой для человека, который положил три батальона. Пфлюгер и Диц не поняли, что деньги надо добывать самим. Тот пациент, зарезанный скальпелем, и сорвавшийся канатоходец были случайностями. А нам нужна система. И тогда вы не будете выпрашивать у меня каждый гульден.
Штаубе. – Когда приступать, Мастер?
Мастер. – Завтра. Но не спешите. Сначала познакомьтесь с родственниками велосипедиста. Подружитесь. Проявите себя с самой лучшей стороны, чтобы грядущий заказ попал именно к вам. А пока давайте разомнемся, чтобы мышцы не застоялись. И проверим голосовые связки.
Звучит основная музыкальная тема. Мастер и Штаубе начинают совершать движения Шидловски.
Штаубе. – Что кричать, Мастер? «Вольфенгаген»?!
Мастер. – Нет. Для начала покричите «Диц» и «Пфлюгер»!
Штаубе. – В каком порядке, Мастер? Сначала «Пфлюгер» или сначала «Диц»?
Мастер. – Ровно в том порядке, в каком собираетесь с ними работать. Шидловски по этому поводу говорил: «Нет ничего глупее, когда могилу готовят для одного, а выкрикивают другого». Так что не перепутайте, полковник Штаубе!
Штаубе, танцуя, выкрикивает: «Пфлюгер! Диц!» К нему присоединяется Мастер с криком «Вольфенгаген!» Получается: «Пфлюгер! Диц! Вольфенгаген!» Затем надевают черные повязки на глаза. Продолжают делать то же самое в повязках.
Штаубе (в паузах межу выкриками и танцевальными темами). – Мастер, скажите, был ли на самом деле такой Гюнтер Шидловски?
Мастер. – Это очень сложный вопрос, полковник Штаубе. Про такого человека, как Гюнтер Шидловски, нельзя однозначно сказать, был он или не был. Нельзя однозначно сказать. Вот вам как полковнику безразлично, есть ли над вами главнокомандующий или нет?
Штаубе. – Нет, не безразлично! Главнокомандующий обязательно должен быть. Иначе чьи приказы я буду передавать офицерам и бойцам? Чьей стратегией я буду руководствоваться? О чьих жизненных примерах я буду рассказывать на привалах, тем самым поднимая боевой дух?
Мастер. – Вот именно! А теперь признайтесь, вы когда-нибудь видели этого главнокомандующего? Вы с ним разговаривали?
Штаубе. – Нет. Не видел и не разговаривал. Это слишком высокая фигура! Слишком недоступная для меня! Но мне достаточно верить, что он есть. Его правильный приказ позволит мне не совершить ошибки!
Мастер. – А как он выглядит, этот ваш главнокомандующий? Толстый? Худой? Высокий? Низкий? Лысый? Бородавчатый?
Штаубе. – Нет. У главнокомандующего нет роста. Никто не посмеет его измерить. И нет веса. Никто не посмеет его взвесить. И я никому не позволю называть его лысым или бородавчатым! В огонь и в воду! Вот что такое главнокомандующий! Везде! И всегда!
Мастер и Штаубе. – Пфлюгер! Диц! Вольфенгаген! Пфлюгер! Диц! Вольфенгаген!
Занавес.
P. S. Рекомендую режиссеру подбирать хорошо танцующих актеров. Во время танцев с черными повязками рекомендую к командам Мастера добавлять команды на немецком языке, например «Los, Los! Arbeite f eissing! Fleissing!» Для таких дел немецкий язык хорош. Он с космицизмом.
