— Рыжебородый? — шепотом спросил он.
— Да, — еле слышно ответил Митяй.
— Убежал, — сказал Пашка. — Убежал с заставы.
Оба они разом посмотрели в сторону кустов, где скрылся рыжебородый. Пашка даже поднес к глазам бинокль, но сквозь ветки он видеть не мог.
Что делать? Митяй сказал:
— Я побегу на заставу.
— А он дошел до берега, сел в лодочку — и с приветом, — сказал Пашка. — Нам надо выслеживать, куда он поплывет. Потом — мигом на заставу. Пограничники на катер — и готово! Понял?
Они соскочили с сосны и побежали за рыжебородым. Митяй сразу же упал.
— Помни про пограничный шаг! — прошипел на него Пашка.
Через несколько минут в проеме деревьев показалась спина рыжебородого.
Шел он, как ни странно, медленно, то и дело останавливался. На остановках вынимал из кармана записную книжку и что-то писал. А может, зарисовывал. Около одного высокого камня, окруженного со всех сторон большой солнечной поляной, рыжебородый остановился, забрался на камень и долго смотрел во все стороны. Только тут ребята заметили, что на груди у рыжебородого был еще и фотоаппарат. Здесь, на камне, он достал трубку и долго раскуривал ее. Трубка? Пашка и Митяй переглянулись. Шпионов с трубками в книжках не было.
А между тем рыжебородый все стоял и стоял на камне, делая какие-то долгие пометки в записной книжке. Конечно, он смотрел — нет ли погони. Пашка и Митяй, спрятавшись на краю поляны в кустах, отлично понимали это и соблюдали величайшую маскировку. Дело было нешуточное.
Пашку терзали сомнения — правильно ли он поступил? Может, действительно стоило отослать Митяя на заставу, а самому следить за шпионом? Но решение было уже принято, и Пашка считал, что командиру отряда неудобно принимать по двадцать решений на день.
Наконец рыжебородый слез со скалы и отправился дальше.
Ребята мигом забрались на скалу. Пашка аккуратно завернул в носовой платок спичку, брошенную рыжебородым, и пепел, вытряхнутый из трубки. Теперь шпион никуда не уйдет. Митяй с уважением посмотрел, как Пашка положил сверток в карман.
— Пригодится кому надо, — сурово сказал он.
Командир знал, что делал.
Они снова пошли за рыжебородым. К их удивлению, он вдруг свернул и пошел обратно, к заставе.
— Не знает местности, — шепотом сказал Пашка. — Ему в другую сторону надо.
Он почему-то был уверен, что шпиону нужно обязательно выйти к берегу моря и там его должен кто-то ждать. Место глухое, есть много бухточек, где можно укрыться от постороннего глаза. Но рыжебородый пошел совсем в другую сторону, что могло означать только одно — он не знал совсем местности и вообще «не был подготовлен». На краю поляны он вдруг сел на камень, снял ботинок и стал его подбивать маленьким камнем. При этом он явственно сказал:
— Эх, дороги…
Митяй и Пашка переглянулись.
— Повалить бы его сейчас, — предложил было Митяй, но, встретив насмешливый взгляд командира, тотчас же добавил: — Если б кто-нибудь из больших был.
— Веревки нету, — сказал Пашка.
В лесу стало сыро. Солнце уже опустилось в море, и от него по всей воде была проложена широкая золотая дорога. С запада ползли большие фиолетовые тучи. От них тоже ничего хорошего не ожидалось. Понял это и рыжебородый. Он остановился на небольшой полянке и стал собирать ветки для костра.
А потом наступили сумерки. Они, конечно, не такие, как везде, — летние полярные сумерки светлые, почти солнечные. Но пока солнце на минуту покинуло свой пост на небе — тут же появились тучи, принесли с собой сумерки, мрачность и мелкий дождик. Митяй, который вышел из дому только в пиджачке да в рубахе, стал поеживаться, тем более что они уже не шли за рыжебородым, а стояли в кустах у маленькой полянки, в центре которой у костра сидел рыжебородый. Как видно, он и не думал отсюда уходить всю ночь, потому что устроился солидно и теперь неподвижно сидел у огня, изредка бросая в костер небольшие ветки. Пламя ярко освещало его рыжую бороду. Он смотрел в огонь, задумчиво попыхивая трубочкой.
Пашка нервничал. Что делать? До заставы было далеко. Митяй мерз. Он дрожал всем телом и уже три раза говорил Пашке:
— Давай поборемся. Только тихо, чтобы он не услыхал.
Но Пашка не хотел бороться. Сама судьба предоставила им такой счастливый случай, и пропускать его нельзя.
— Поделай гимнастику, — сказал он. — Только тихо!
Митяй стал приседать. Он приседал, как на школьной зарядке, вытягивая перед собой руки. Больше упражнений он не знал. Он приседал так долго, что это надоело Пашке и он хотел уже сказать «хватит!» — как вдруг Митяй упал, да так упал, что под ним разом затрещало несколько веток. Пашка только кинулся поднимать его, как рыжебородый вскочил и в два прыжка очутился около них. Пашка судорожно сунул руку в карман, где рядом с биноклем лежал пистолет. Правда, этот пистолет стрелял пистонами, в которых на острове Безымянном был большой недостаток.
— Зайцы, а вы откуда здесь? — весело спросил рыжебородый.
— Мы ягоды собираем, — дрожа от холода и страха, сказал Митяй.
— Так ведь уже ночь…
— Заблудились мы, — сказал Пашка. — Не знаем, как к дому добраться. Вот на ваш костер и вышли.
Пашке даже самому понравилось, как он ловко выпутался из этого положения. А то Митяй мямлит там что-то про ягоды.
— Ну, милости прошу!
Рыжебородый обнял ребят и повел их к костру.
У костра было тепло. Митяй влез чуть не в самое пламя. Пашка стоял чуть поодаль. Ему тоже хотелось погреться, но он героически стоял сзади всех, готовый в любую минуту драпануть в лес.
— Голодные, наверное, — сказал рыжебородый, — а у меня и пожевать-то нечего. Смотри, замерзли как. А ты, заяц, тоже иди сюда — чего ты там стоишь? Погрейся.
Пашка подвинулся на шаг вперед. Ему очень не нравилось, что его называли зайцем. Митяй, отогревшийся у костра, совсем потерял бдительность и все время улыбался, словно на новогоднем празднике. Пашке и это не понравилось.
— Ну, что ж мы с вами будем теперь делать? — спросил рыжебородый. — Вы заблудились, я — тоже дороги не знаю. Так, думаете, перезимуем?
— Перезимуем, — весело сказал Митяй.
Ему стало совсем тепло.
— Ну, а все-таки, может, вы дорогу-то знаете? А?
Ребята молчали. Митяй что-то хотел сказать, но, посмотрев на сурового командира, только шмыгнул носом.
— Ну, хорошо, — сказал рыжебородый, — сколько на острове поселков?
— Это военная тайна, — сказал Пашка.
— Тайна? Прекрасно. Так, может, вы меня действительно к какому-то жилью выведете? А?
— А куда вам нужно? — спросил Пашка.
— А нужно мне в одно место, только в какое — вот сказать вам не могу. Военная тайна.
— Пойдемте, попробуем выйти, — сказал Пашка, — к одному жилью.
— А застава далеко оттуда?
Вот оно! Значит, и вправду шпион. У Пашки мигом вспотела в кармане рука, сжимавшая пистолет. Без пистонов.
— Далеко, — фальшиво сказал он.
— Ну, так что ж? Пойдем? Только вот трубочку на дорогу…
Рыжебородый полез в карман, стал вынимать кисет, и оттуда — раз! — к костру упала записная книжка. И на раскрытой странице Пашка своими глазами увидел, что это были никакие не записи, а рисунки — зарисовки местности. Там был нарисован вид острова Безымянного! «Для врага каждый камень на нашей земле представляет ценность». Так вот зачем все время останавливался рыжебородый!
— Ого, чуть не сгорела моя драгоценность! — воскликнул он, поднимая книжку.
— Какая же это драгоценность? — удивился Митяй. — Это же записная книжка.
Пашка просто поразился, какого дурака он выбрал себе в друзья!
— Нет, — сказал рыжебородый. — Это очень большая драгоценность.
Теперь Пашка понял, что он во что бы то ни стало должен привести на заставу и сдать пограничникам этого человека. Он даже знал место, где на заставу можно пройти так, что сразу не поймешь, что это такое — стоят домики в лесу, и все. А там только надо крикнуть «тревога!» — и тут же набегут пограничники и свяжут рыжебородого, которого поймали Пашка и Митька. Митька, конечно, потерял всю бдительность и не понимает сам, что говорит. Но все равно и он ловил. И они пошли по лесу. Ребята впереди — рыжебородый сзади. Солнце, чуть окунувшись в море, опять вышло, разогнало холодные тучи, идти было светло и весело, если бы сзади не топал огромными башмаками рыжебородый шпион. Пашка все время старался отстать. Отойдет в сторону — пейзажем любуется, а рыжебородый тут как тут.
— Хорошо здесь у вас, зайцы!
Конечно, хорошо. Только хорошо для своих. А для врагов — очень плохо. Пашка, понятно, всего этого не говорил, но подумал. И улыбнулся. Только вот когда рыжебородый шел сзади, Пашка не улыбался. Как-то было холодно спине, хотелось припустить так, чтобы скорей убежать от своей собственной спины. А рыжебородый — что ему? — идет себе, насвистывает, ведут его ребята к поселку — так думает. К поселку, да не совсем. Чуть в сторонку, повыше.
