И только когда раздается свисток милиционера и когда мимо него проходят два парня и испуганная бледная девушка в сопровождении участкового и какого-нибудь парня в телогрейке, только тогда к нему возвращается способность действовать, но действует он тоже довольно странно. Он не идет следом за милиционером, чтобы дать хотя бы свидетельские показания, а, оглядываясь, очень быстро направляется домой, а в голове почему-то все время вертятся слова: «Он ему ка-а-ак дал!»
Придя домой, любитель приключений рассказывает жене, что шестеро раздевали девушку, он хотел помочь, но не успел — приехала милицейская машина, и всех забрали.
— Сиди уже, — буркнула жена, — читай лучше свои книжки, а голову нечего подставлять. Вот у нас случай был — в трамвае старушка увидела, как в карман лезут, и сказала. А он ей: «Ты видела? Видела! Больше не увидишь», — р-раз по глазам бритвой. А ты — «помочь»! Не ввязывайся лучше.
— Ну, это ерунда, — храбро возражает любитель и про себя думает: «Действительно, зачем голову подставлять!» И, почитав на сон грядущий «Черную моль» и вспомнив о выигрыше в преферанс, о котором он случайно или специально не сказал жене, он засыпает.
И живет такой любитель приключений тихо, не ввязываясь. Ходит он по улицам, всегда по освещенным и поближе к милиционеру, играет, но не допоздна, в преферанс и читает на сон грядущий что-нибудь из «Библиотеки военных приключений» — он ведь большой любитель приключений. И не дочитается он до Даниэля Дефо, да эти книги ему незачем читать.
Нет, уважаемый читатель из среды, не всегда нити преступлений наматываются на катушки, а клубок их похож на шерстяной. Бывают в жизни милиции и разведчиков очень суровые будни, и не всегда стреля<ю>т в плечо и вовремя приходят наши. Не всегда, хотя об этом иногда и пишут.
И если удачно заканчиваются многие дела и раскрываются преступления, то посмотри, кто помогает этому. Вчитайся повнимательнее. Такие же люди, как ты!
Хотя нет, не такие!
<конец 50-х>
Лекция о динозаврах для к/ф «Последний жулик»
Ящеротазовые динозавры, так называемые «зауришия» (лат.) обладали простым трехлучевым тазом и очень близки к двуногим триасовым текодонтам.
Пора любви у динозавров наступала примерно в период между десятым и двадцать третьим апреля по старому стилю в мезозойскую эру, то есть примерно в то же время, что и у представителей современной фауны. В этот период самки травоядных ящеров откладывали яйца и, подобно нашим домашним животным, высиживали их. Самцы же их — бронтозавры, диплодоки, камирозавры, игуанодоны, достигающие громадных размеров (25–27 метров), — охраняли своих не менее крупных подруг от нескромных кровожадных взглядов более мелких, но хищных ящеров группы денодонтов, так называемых горгозавров и особенно тираннозавров. Эти кровожадные хищники, не отличаясь большим интеллектом (вес их мозга составлял одну четырехтысячную часть общего веса, тогда как у человека, так называемого гомо сапиенса, он составляет одну тридцатую — одну сороковую общего веса), <…> отличались огромными челюстями, и бедным травоядным гигантам приходилось вступать с ними в смертельную схватку, чтобы дать возможность своим подругам-динозаврихам спокойно досидеть свой срок на яйцах и вывести свое травоядное потомство.
Теперь гигантские дино-, ихти— и прочие завры уже вымерли, но дело их живет.
Вы можете ознакомиться с ними по бесчисленным лит. источникам, например — И. А. Ефремов «Лезвие бритвы», «Туманность Андромеды»; «Динозавровый горизонт Средней Азии и некоторые вопросы стратиграфии», а скелеты увидеть в музеях, дворцах культуры, парках и садах.
<весна 1966 года> 1968
Все нижеисписанное мною не подлежит ничему и не принадлежит никому. Так.
Только интересно, бред ли это сумасшедшего или записки сумасшедшего и имеет ли это отношение к сумасшествию?
Утро вечера мудренее, но и в вечере что-то есть. Бедная Россия, что-то с нею будет. Утром… Давали гречневую кашу с сиропом. Хорошо и безопасно. А Далила блудила с Самсоном. Одна старожила доложила, что Самсона уложила. Далила его подсторожила, взвалила металломеч, поносила, поголосила и убила Дездемону.
Про каннибалов рассказывают такую историю. Будто трое лучших из них (из каннибалов) сидели и ели елки да ели. Захирели, загрустили и решили: кто кого будет есть; один говорит: не меня, — другой говорит: не меня, — третий говорит: не меня. Кто же кого тогда? Никто. Потому что у каннибалов свои законы и обычаи: не хочешь — не ешь!
Доктор! Я не хочу этого лекарства, от него развивается импотенция. Нет, развивается, нет, развивается, нет, развивается! Нет, нет, нет! Ну хорошо. Только в последний раз! А можно в руку? Искололи всего, сволочи, иголку некуда сунуть.
Далее и везде примечания.
А что это вы читаете? А? А! Понятно! А вы знаете, как поп попадью извел? Что значит извел? Убил то есть. Ну! Развод по-итальянски. Вот. Он ее подкараулил и опустил на нее икону Спасителя. Тройной эффект. Во-первых, если уж Спаситель не спас, а убил, значит, было за что.
На прогулку я не пойду — там психи гуляют и пристают с вопросами.
Один спросил вчера, нет, сегодня… вчера… вчера…
— Вы, — говорит, — не знаете, сколько время?
— Не знаю, — говорю, — и вам не советую, потому что время — деньги, и время — пространство. А вы, — говорю, — паразит. И живете небось по Гринвичу!
У Эйнштейна второй его постулат гласит: скорость света не зависит от скорости движения источника. Проще говоря:
Θ = W/C2 = W2/C = Θ
f x mc2 / 2(B)3 — 1°111 >> L ~.
Это у него. А на практике у космонавтов все наоборот, и крысы у них мрут даже раньше, чем люди, потому что людям дают по 10 ж, а крысам, мышам и преступникам по 40. Проще говоря:
(W)° — fcx2 — 1 = 0.
Я стал немного забывать теорию функций, ну да это восстановимо. Врач обещал… Врет, наверно. Но если не вре-е-ет… Господи, когда же ужин?
В кабинет профессора Корнеля, или нет, Расина… Тогда ладно.
В кабинет некоего профессора лингвиста-ихтиолога развязной походкой вошел немолодой уже дельфин. Сел напротив, заложил ногу на ногу, а так как закладывать было нечего, то сделал вид, что заложил. И произнес:
— Ну-с?
— Я вас не вызывал. — Профессор тоже сделал вид, что ничуть не удивлен, но не так-то легко обмануть умное даже животное, с подозрением на разум.
— Я сказал только «ну-с». А дальше вот что. Сегодня дежурный по океанариуму, фамилию забыл, во время кормления нас, во-первых, тухлой рыбой, во-вторых, ругал нецензурно нас — я имею в виду дельфинов, — а также других китообразных и даже китов.
— В каких выражениях? — спросил профессор и взял блокнот.
— Уверяю вас, что в самых-самых. Там были и «дармоеды», и «агенты Тель-Авива», и — что самое из самых-самых — «разумные твари».
— Я сейчас распоряжусь — и его строго накажут.
— Не беспокойтесь, он уже наказан, но вы должны были бы попросить извинения за него, ведь вы той же породы и тоже не всегда стеснялись в выражениях! Население требует. Иначе будут последствия!
Только здесь оскорбленный профессор вспомнил, что дельфины еще не умеют говорить, что работе, конечно, еще далеко до конца и что — как это он сразу не понял — ведь это сон, переутомление.
— О господи! — Он ткнул себя в подбородок хуком слева и закурил сигару.
— Господь не нуждается в том, чтобы его поминали здесь. Ему достаточно наших вздохов и обид. К тому же он сейчас спит. Вот его трезубец. — Здесь дельфин довольно бесцеремонно вытащил изо рта сраженного профессора сигару и закурил, пуская громадные кольца изо рта. После чего произнес: «Фу! Какая гадость», раздавил сигару, впрочем, нет, давить ему тоже нечем, но он сделал что-то такое, от чего сигара зашипела и перестала существовать. — А теперь идемте, — пропищал он тоненьким голосом, именно голосом, на который так не надеялся профессор, сплюнул, поиграл трезубцем и встал.
Дельфины вообще любят резвиться. Они от людей отличаются добротой, выпрыгивают из воды, улыбаются и играют с детьми дошкольного возраста. Но этот дельфин, кажется, вовсе не собирался играть с дошкольниками. Во всяком случае, так показалось профессору, и он покорно встал на шатающиеся ноги…
А сегодня мне нянечка сказала: «Красавчика ты нашего» и еще — что я стал дисциплинированнее самых тихих (помешанных). Хорошо это или плохо? То be or not to be — вот в чем вопрос. Пишу латынью, потому — английского не знаю, да и не стремился никогда, ведь не на нем разговаривал Ленин, а только Вальтер Скотт и Дарвин, а он был за обезьян. В 3 ч<аса> 30 мин<ут> ночи один моложавый идиот тихонько сунул мне в бок локтем и сообщил, что трамваи уже не ходят и последний 47-й прошел два часа назад, видимо, развозя кондукторов, работников парка и случайных прохожих. «Последний троллейбус, по улицам мчи!» — и т<ак> д<алее>. Эх, все-таки замечательная штука — жизнь!..
