Но мы не могли просто так встать и уйти; вся эта ждущая свора не дала бы нам и шагу ступить. Больше всего они напоминали голодных собак, которые сидят в кружок, уставившись на умирающего бомжа.
Ж е н щ и н а. Ты ни слова не сказал о Постуме. Кто из них был Постум?
М у ж ч и н а. Прошло двадцать минут, и полчаса, и час. Мальчик продолжал дышать. Еще через полчаса он проснулся, и мы впервые увидели его глаза. Клянусь, они выглядели совершенно осмысленными. Он не мог сосать, поэтому кормление пришлось делать через трубочку. Поев, мальчик снова заснул. Два дня спустя мы привезли его домой – живого. И все это время мы не спускали его с рук. Мы хотели быть с ним, когда это случится. Не знаю зачем. Но жене почему-то это казалось жизненно важным. Жизненно важным.
Мой отпуск кончился, я вышел на работу. Мало-помалу мы перестали ждать и жили, не загадывая вперед, сутки за сутками. Мы благодарили Господа за каждый прожитый час и молились о том, чтобы с миром прожить следующий. И тут он умер. Это случилось на сорок шестой день, около полудня. Я был на работе. Посыльный принес продукты, и жена спустилась, чтобы расписаться на квитанции. Мальчик в этот момент спал. Она выпустила его из рук на две минуты, но этого хватило. Когда жена вернулась, он уже не дышал. Как будто только и ждал ее подписи – пусть не на том планшете в больнице, пусть хотя бы на квитанции из супера. Он умер один. Тогда она пошла в ванную и…
Ж е н щ и н а. Хватит! Довольно! Не надо.
Пауза
М у ж ч и н а. Сделай мне укол. Пожалуйста.
Ж е н щ и н а. Сейчас, сейчас… (берет со стола коробку, делает укол) Вот так… вот так… спи, милая, спи…
Мужчина засыпает. Женщина сидит рядом, ласково поглаживая его по спине.
Ж е н щ и н а. Спи, отдохни… Удивительно, как я привязался к ней за это время. Раньше казалось, что весь смысл моей жизни заключается в Постуме, а теперь… теперь не знаю. Теперь она дорога мне не меньше, чем мальчик. Если не больше. Теперь…
Ее прерывает резкий звонок. Программер вздрагивает и недовольно смотрит на лампочку, которая мигает у него на столе. Звонок повторяется.
П р о г р а м м е р. Шит! Кто это вдруг? Шит! (нажимает кнопку) Алло!
Г о л о с №1. С вами будет говорить начальник отдела. Соединяю. (щелчок)
П р о г р а м м е р. Шит!
Г о л о с №2. Не шит, а Шварц. (смеется) Привет, затворник! Куда это ты запропал?
П р о г р а м м е р. Привет, Шварц. Да так. Дела.
Г о л о с №2. А я, по-твоему, бездельничаю?
П р о г р а м м е р (подчеркнуто равнодушно). Понятия не имею. Твоя занятость в круг моих дел не входит. Это ты со своим начальством обсуждай.
Г о л о с №2. Фу ты, ну ты… Чего это ты вдруг так заважничал? Я что, задолжал?
П р о г р а м м е р. Нет, всё в норме.
Г о л о с №2. Ну?
П р о г р а м м е р. Что «ну»?
Г о л о с №2. Куда ты тогда запропастился? Второй месяц от тебя ни слуху, ни духу. Вернее, ни прослушки, ни наводки. Как я без тебя буду план по хакерам и педофилам выполнять? (смеется, после паузы) Нет, кроме шуток, брат, что случилось? Какие-то проблемы? Поделись с папашей Шварцем, он поможет.
Пауза.
П р о г р а м м е р. Я с этим закончил, Шварц. Точка. Ищи себе другого помощника. Таких, как я, много, только свистнуть – сотня набежит. Только не обижайся, ладно? Ты тут ни при чем и контора твоя тоже. Всегда платили вовремя, жалоб нет.
Г о л о с №2. Ну знаешь… вот уж огорошил так огорошил. Но почему? Мне всегда казалось, что ты помогаешь не только из-за денег. Дело-то благородное. Святое дело.
П р о г р а м м е р. Не знаю. Было и у меня раньше такое чувство. А теперь вот нет. Трудно объяснить, не поймешь.
Г о л о с №2. Что за хрень? Что значит «раньше было, а теперь нет»? Ты что, сам в педофилы подался?
П р о г р а м м е р. Вот видишь, я ж говорил - не поймешь. У тебя, Шварц, весь мир делится на педофилов и тех, кто их ловит. А я теперь в другой жизни. Там и слова-то такого нету - «педофил».
Г о л о с №2. Ты вообще здоров?
П р о г р а м м е р. Трудно представить, а? Тогда вообрази, что я улетел. И не в другую страну, а на другую планету. Причем не на Марс какой-нибудь и даже не в соседнюю галактику, а еще дальше - в другую вселенную. Там всё иначе, Шварц. Оттуда ваша… гм… жизнь – так вы это называете, «жизнь»? – кажется мерзкой помойкой, полной злобы и людоедства. Даже нет, не помойкой, а бойней. Вонючей бойней с землей, склизкой от крови, с заблеванной оградой, с жирными мясниками, которые режут от зари до зари, пока их самих не зарежут новые сменщики. Я не хочу иметь с вами ничего общего – вообще ничего. (кричит) Вообще! Ничего! Так понятно?
Г о л о с №2. Понятно. (гудки)
Программер переводит дух, нажимает на столе кнопку, гудки прекращаются. Он осматривается вокруг; Мужчина спит на матрасе, рядом Женщина – она смотрит на Программера без удивления. Груда одеял на кушетке начинает шевелиться; оказывается, все это время там, закутавшись с головой, спала женщина – теперь она проснулась, разбуженная криками Программера. Это Постум. Протирая глаза, Постум садится на кушетке.
П о с т у м. Что случилось? Найт? Найт? Где мы?
Ж е н щ и н а. Все в порядке, Постум. Мы у дяди Программера. Он тебя совсем замучил, бедняжку. Как спалось, мальчик?
П о с т у м. Хорошо, спасибо. Как себя чувствует Трай?
Ж е н щ и н а. Плохо, малыш, плохо. Я колю ее раз в три часа. Такими темпами твои ампулы закончатся очень скоро.
П о с т у м. Что же делать? Дядя Программер?
П р о г р а м м е р. Не волнуйтесь. Я найду, где купить. (смотрит на центральный экран, где обновляется денежный счетчик) Чего у нас в избытке, так это денег.
Ж е н щ и н а. А время? Ты успеешь закончить программу до того, как она?.. (смахивает слезу) Боюсь, у нас осталось не больше нескольких дней.
П р о г р а м м е р. Я уже закончил. Этой ночью. (торжественно, широким жестом показывая на экраны) Перед вами новая версия Хайма, прошу любить и жаловать. Хайм два-точка-ноль.
П о с т у м. Ура!
Ж е н щ и н а (радостно). Закончил?! Значит, она будет жить! Значит, всё получилось! Какое счастье! (обнимает Программера, затем вдруг резко отстраняется) Погоди. Если ты закончил еще ночью, то зачем было работать потом?
П р о г р а м м е р. Ты не понимаешь, Найт. Я закончил два-точка-ноль и сразу начал работать над два-точка-один… Нет-нет, не беспокойтесь, просто так оно заведено у нас, у программеров. Насчет вас троих можете не волноваться – точность достигнута идеальная. Начиная с этого утра, в Хайме действуют абсолютно идентичные вам клоны Трай, Найта и Постума.
П о с т у м. Значит, мы никогда не умрем? Все трое? Не только Трай, но и мы с Найтом? Значит, мы… как это, дядя Программер?
П р о г р а м м е р. Бессмертны? Да, мальчик, теперь вы бессмертны. (указывает на спящего Мужчину) Эта оболочка теперь не значит ровным счетом ничего. Всё главное теперь в Хайме.
Ж е н щ и н а. Но ты почему-то продолжаешь работать. Зачем?
П р о г р а м м е р. Как это зачем? А что будет с этими, которые там (кивает на зал)? Понимаешь, ваша группа очень типична. А это значит, что тот же алгоритм я могу использовать и с другими клиентами. Он ведь самообучающийся - мне теперь не требуется личное знакомство. Весь сбор информации ведет программа! В версии два-точка-один я смогу предложить любому человеку его хаймовский клон. Клон, который будет жить и чувствовать самостоятельно, без участия человеческой оболочки. И тогда… тогда бессмертными станут все они! Все они! Представляете? К нам сбежится всё человечество!
П о с т у м. А в Хайме хватит места для всех?
П р о г р а м м е р. Еще бы! Хайм два-точка-один без проблем вместит всех желающих! У нас никому не придется сражаться за место под солнцем – в Хайме всегда избыток и солнца, и места! Для всех!
Ж е н щ и н а. Пока не вырубят электричество.
П р о г р а м м е р (после паузы). Да. Наверно.
Пауза
П о с т у м (радостно). Значит, мы закончили? Совсем-совсем? Да? Значит, теперь можно возвращаться?
Ж е н щ и н а. Возвращаться? Куда?
П о с т у м. Как это? Возвращаться! Как это куда? Туда! (указывает в зал) Домой!
Ж е н щ и н а (пожимает плечами). Что ж, возвращайся. Мой дом здесь, в Хайме.
П р о г р а м м е р. Пойми, малыш. Тебя никто не удерживает здесь силой. Но вернуться туда было бы системной ошибкой.
П о с т у м (беспомощно). Как это? Найт, как это?
Ж е н щ и н а. Ты разве не слышал, мальчик? Программер ведь только что объяснил: скоро все они будут здесь. Все переместятся в Хайм. Не только потому, что в Хайме хорошо – одно это не было бы достаточной причиной - а потому, что там невыносимо. Какой смысл возвращаться туда, откуда все бегут?
