Лопе де Вега - Глупая для других, умная для себя

Фарнезе! Если б вы хотели
Отряды, собранные тут
Для самой глупой из причуд,
Употребить для лучшей цели,
Поверьте, это государство
Вам некто сразу бы вручил.

Я за любовь бы отплатил,
Когда б не видел в том коварства.
Но так как я собрал войска
Для герцогини (хоть я знаю
Что время попусту теряю,
Настолько цель ее дика)
И так как я их полновластный
Начальник, то мой долг прямой –
Быть честным пред самим собой
И пред душой ее несчастной.
Хоть наша воинская сила
Ерусалима не возьмет,
Диана от моих невзгод
Меня спасла и охранила.

А если герцогство совет
Присудит мне?

Тогда вы сами
Начнете управлять войсками;
А если не присудит, – нет.

Довольно, хватит, Теодора!
Кому Отавьо нужен, тот
Всегда близ вас его найдет,
А чтобы вас найти, сеньора,
Идти к нему – верней всего.
Но только вряд ли он – мужчина:
Страшась людей такого чина,
Вы избегали бы его.
Хоть ваша речь весьма горда,
На деле вы не то творите
И бегать, видно, не спешите:
Он догоняет вас всегда.

Когда я поучала вас,
Вы были глупенькой, Диана,
Могли не разобрать обмана.
А так как вы умней сейчас,
То вас учить уже не надо,
Как избегать мужского взгляда
И чем он пагубен для нас.
Теперь ваш разум вас наставил,
Как с ними должно говорить.
Бежать от них иль их любить, –
На это нет особых правил.

Вы мне, чтоб снять с себя укор,
На грех даете разрешенье?

Не вижу, в чем тут прегрешенье –
Вести с Отавьо разговор.
Вы научились мыслить злобно,
Сеньора, во дворце своем.

О, я умнею с каждым днем
И вас понять уже способна!

Сеньор! Прошу меня простить.
Я рада, что вас вижу снова.

Сеньора! Я даю вам слово:
Тому, кто жаждет вам служить,
И жажда самая отрадна.
Я был в деревне вашей.

Вам
Понравилось?

Я пожил там,
Чтоб уяснить себе наглядно,
Как вы росли средь этих скал.
С горы пришел ко мне спешивший
Старик Альсино, вас кормивший.
Ему письмо я ваше дал
И с ним шесть тысяч золотых.
Мы пролили слезу при этом.
Я, пользуясь его советом,
Пятьсот солдат набрал у них,
По деревням и хуторам
Провозглашая имя ваше:
Бойцы – один другого краше.

Сеньор! Я очень рада вам.
Вы лучший встретите прием,
Чем у Дианы я встречаю.

Я вам, как эхо, отвечаю.

Отавьо! Я вас жду потом.

Нет, ваша светлость, вы ужасны!
Вы ни минуты не должны
Показывать, что вы умны.

Своей природе все подвластны,
И сердце женщин слишком гневно.
Я – только женщина, сеньор,
И в этом с некоторых пор
Я убеждаюсь ежедневно.

Скажите: если Теодора
Ко мне приходит для беседы,
Что делать мне?

Не отвечать ей.
Учитесь на моем примере
Хотя бы с Дьего и Камило.
Я оставляю без ответа
Посланья даже от монархов.
Но все равно. Мне надоели
Все эти ваши сумасбродства.
Я не хочу ничьей поддержки.

Послушайте…

Что вам угодно?

Вам рассказать…

Мне все известно.

Она спросила…

Промолчать.

Но почему?

Чтоб не ответить.

Вновь зададут вопрос.

Бежать.

Бежать?

То было бы уместно.

Но как же так бежать?

Ногами.

Вы безрассудны.

А вы дерзки.

Что с вами сталось?

Я люблю.

Я – тоже, но сильней.

Не верю.

Что мучит вас?

Не все ль равно?

И это – мудрость?

Это – ревность.

О, я умру!

Как это мило!

Я рассержусь.

И я утешусь.

Скажу, кто я.

Да вы сказали.

Кому сказал я?

Этой мерзкой.

Вы просто страшны.

Это правда.

Я выступаю как посредник,
Мои любезные.

Со мной
Не шутят, Фабьо. Бесполезно.

Здесь виновата Теодора?

Она теперь мой враг навеки.

Поверьте мне: любовь уходит
Путем, которым входит ревность.
Чего вы так глядите оба?
Какая польза, если сердце
Упорно требует объятий,
Коситься друг на друга зверски?
И не такое время нынче,
Чтоб тратить понапрасну время
На ревность и на сумасбродство,
Когда Урбино пламенеет!

Сеньора! Фабьо прав. Иль бросим,
Иль приведем к желанной цели
То, что задумано у нас.
Народ сейчас в таком волненье,
Что медлить долее нельзя.

Да разве рассуждает ревность?
Ступай же, Фабьо, выполнять
Сегодняшнее порученье,
Так, чтобы все мои враги
Прониклись твердым убежденьем,
Что этот воинский набор
Быть должен объяснен всецело
Моим расстроенным умом.

Иду, но только станьте прежде
Друзьями.

Я его прощаю,
Чтоб он отправился немедля
Подготовлять свои войска.

О ваша светлость! Видит небо,
С каким я рвеньем вам служу.

Теперь недолго ждать, надеюсь,
И посрамленья Теодоры
И достиженья вашей цели.

Пока в Урбино не вступила
Столь многочисленная рать,
Никто не мог предполагать,
Чтобы война и впрямь грозила.
Народ, охваченный волненьем,
Ждет неминуемой беды,
Увидя вдруг, что без нужды,
С такой поспешностью и рвеньем
Вы набираете войска
В таком количестве. Понятно,
Что ропот слышен очень внятно
И что тревога велика.
Все говорят, да так и есть,
Что с турком воевать придется;
Смеется чернь, сенат смеется,
А шуток и не перечесть.
Что я – на вашей стороне,
Для вашей светлости не ново,
И я не пророню ни слова,
Когда бы вы открылись мне,
Чья честь и верность – вам опора.

Докажет скоро грохот бурь,
Бесстрашье это или дурь,
Как объявила Теодора.
Уже отплыл турецкий флот,
Чтоб грянуть на меня войною,
А то, что я готовлюсь к бою,
Сенат игрушками зовет!
Но виновата я кругом:
Будь я обвенчана заране
В Ферраре, в Парме иль в Милане,
Султан и мой супруг во всем
Достичь могли бы соглашенья,
Чтоб это войско и обоз
Ни ради шутки, ни всерьез
Не волновали населенья.

Сеньора! Должен вам признаться,
Что так как вы в речах своих
Подчас разумнее других,
То часто можно сомневаться,
Уж так ли прост рассудок ваш,
Который вводит нас в смущенье;
Невежество и вдохновенье,
Предусмотрительность и блажь –
Не свойства одного лица.