Арина Родионовна лежала в больнице… У нее инфаркт был?
В е р о ч к а. Инфаркт.
П р о к у с о в. Он приходил сюда осматривать квартиру бабушки?
В е р о ч к а. Не приходил осматривать квартиру.
П р о к у с о в. Он наведывался к вам сюда дважды?
В е р о ч к а. Ну и что? Ну и что?! Какое вам дело — кто приходит сюда или не приходит?
П р о к у с о в. Вы сама его приводили? Утром? Вечером? Или днем?
В е р о ч к а. Какое вы имеете право? Он не такой! (Вспомнила.) Да. Приходил днем! Чтобы побить морду одному мерзавцу. И не лезьте, куда вас не просят!
Т а м а р а П а в л о в н а. Товарищ Прокусов!
В е р о ч к а в слезах убегает из квартиры.
П р о к у с о в. Даже морду приходил бить. А если поселится здесь? Что тогда будет?
Т а м а р а П а в л о в н а. Вы обидели девушку.
П р о к у с о в. Каким образом?
Т а м а р а П а в л о в н а. Своим подозрением.
П р о к у с о в. Но она же солгала! То — не приходил, то — приходил и даже морду бить.
В квартиру вбегает крайне возбужденная М а н я с букетом полевых цветов.
М а н я (в испуге). Что такое? Что случилось? Что с бабусей? Где она? Что с ней?
Т а м а р а П а в л о в н а. С бабусей? Но она ведь у вас… Она ушла к вашей девочке. Ничего с ней…
М а н я. Боже мой! А я черт знает что подумала. Опять инфаркт или еще какая зараза… А отчего тогда Верочка побежала вся в слезах? Я позвала — не оглянулась даже. (Присела у порога.)
П р о к у с о в. Вы — соседка Арины Родионовны?
М а н я. Соседка. (Вдруг присматривается и узнает Прокусова.) О-ой… Ва-ася! Просто не верится. Нашел меня. Искал? Просто сон…
П р о к у с о в (тушуется). Позвольте, позвольте… Я н-не…
М а н я. Не узнаешь? Маня я, Маня! Ну?.. Санаторий… Профсоюзный… В Сочах. Ну?..
П р о к у с о в (решил вспомнить). А-а-а… Так, так, так. (Объясняет Тамаре Павловне.) Ингаляцию вместе принимали. Ну как же? Помню.
М а н я. Какую ингаляцию?
П р о к у с о в. Ну, разную там… (Показывает, как вдыхали, пальцем тычет в рот.)
М а н я (смеется). А-а. И массандра-портвейн, и болгарское такое белое. Название еще такое смешное — цыцка. (Смеется.) Придумают же? Ну и болгары!
П р о к у с о в. Я не искал. Я тут по служебным делам. Мы тут вот… с депутатом Верховного Совета… Как у вас с соседкой? Лады?
М а н я. Лады? Не то слово! Что ты?! Да без нее я — как без рук.
П р о к у с о в. А как внучка? В ее поведении вы ничего такого…
Т а м а р а П а в л о в н а (прерывает). Товарищ Прокусов, тут живут люди как люди. И бабушка, и внучка. Добрые. Порядочные.
М а н я. Добрые? Не то слово!
П р о к у с о в. Порядочные? А вот ведь кто-то написал, что… И мы должны выяснить… А как же? Должны опросить соседей.
Т а м а р а П а в л о в н а. Да это же анонимка!
М а н я. На кого написал? На них? Да они у меня, как на ладони. А что, если не секрет? Что написано? О ком?
П р о к у с о в. О внучке. О Верочке. О «птичке-медичке».
М а н я. Что-о?! «О птичке-медичке»? А что он написал?
П р о к у с о в. Кто?
М а н я. Он.
Т а м а р а П а в л о в н а. Да тут…
П р о к у с о в. Не очень похвальное.
М а н я. Покажите!
П р о к у с о в. Не спешите.
М а н я. Как это — не спешите? (Выхватила письмо из рук Прокусова. Читает.) Ну — гад!.. Ах, негодяй! Ну, мерзавец!.. Я ж тебе покажу!..
П р о к у с о в. Вы что? Узнали почерк?
М а н я (задыхается от злости). Ай-яй-яй-яй! Сволочь!
Т а м а р а П а в л о в н а. Вы знаете, кто написал?
М а н я. Ах ты подлец! Это же он, он сам… Знаете, когда Арины Родионовны не было, когда она в больнице лежала, так он приставал к Верочке. А Верочка мне сказала. Полчуба выдрала. А он клялся, божился, что пошутил. А тут вот как! А-а, ну я ему дам! А-а-а… Бедненькая ж его головочка! Родненькие! Миленькие! Только вы, ради бога, ничего не говорите бабушке. У нее — инфаркт. Больна она. Она ведь за Верочку бояться будет. А ей же волноваться нельзя. Я тут сама разберусь! Так вы вот это Верочке показали? А-а, вот от чего слезы. Ну, падла, ну, ссата-ннна! (Идет к двери.)
П р о к у с о в. Подождите, стойте, дайте письмо!
М а н я. Письмо? Я ему руки отсеку! Я ему косточки переломаю!
П р о к у с о в. Верните мне письмо. Оно числится на мне. Оно на контроле! На меня записано. Дайте сюда! Это — документ!
М а н я. Я и тебе дам! Я тебе дам — документ! (Уходит.)
Т а м а р а П а в л о в н а. Вы не огорчайтесь. Письмо пошло на реагирование. Так и растолкуйте тому, кто держит вас на контроле.
П р о к у с о в. Самому себе растолковать? На контроле я себя сам держу.
Т а м а р а П а в л о в н а. Самодержец, значит? (Смеется.)
П р о к у с о в. Ничего смешного. Держать себя под контролем — очень даже полезно. Бесконтрольны в своих поступках только дебилы и хулиганы.
Т а м а р а П а в л о в н а. Вы на нее не обижайтесь.
П р о к у с о в. Бешеная баба! Вы хоть что-нибудь поняли?
Т а м а р а П а в л о в н а. Кое-что. Это письмо написал ее муж.
П р о к у с о в. Ах, вот оно что!.. (Даже присвистнул.) Так-так-так… Какой же вывод? Какое резюме?
Т а м а р а П а в л о в н а. А если бы ваша жена проведала про ингаляцию, какое было бы резюме? Вот и она сейчас покажет ему — где раки зимуют. Можно посочувствовать человеку. Будет ему ингаляция!
П р о к у с о в. Тамара Павловна… Ну, это их семейное дело. А нам… Тут мы — люди государственные. Нам нужно найти выход из такой щекотливой ситуации, найти Соломоново решение.
Т а м а р а П а в л о в н а. Бедная Арина Родионовна…
П р о к у с о в. Если он прав, то прописывать сюда «птичку-медичку» — аморально.
Т а м а р а П а в л о в н а. Разве он — не обманщик? Не клеветник? Это же он под чужие юбки заглядывает.
П р о к у с о в. Допускаю. Но если и она права, то — опять же прописывать сюда внучку — тоже нельзя. Аморально. Тут — и вы сами видите — каша заварилась крутая. В перспективе — мордобой, скандалы, ссоры, грызня. А все это отразится на производительности труда у каждого на своем месте. Вот вам и будет компрометация развитого общества. Подключатся профкомы, месткомы, товарищеские суды. А нам опять доведется ковыряться в жалобах, доносах, анонимках и прочих аморальных бытовых помоях. О-о-о, что тут может быть!! (Понял, что занесло.) В иных жилищных конгломератах подобное бывало. И потому мы должны все предусмотреть, предугадать, чтобы обеспечить тут спокойствие и нравственность. Ревность, озлобленность, недоверие, грубость — все это порождает безнравственные поступки. Мы обязаны позаботиться о здоровом моральном микроклимате для жильцов этого дома. Нравственность, моральный фактор…
Т а м а р а П а в л о в н а (прерывает его). Так вот оно как? Чтобы уберечь нравственность, нам надо заказать сюда дорогу внучке? Больная старушка пусть устраивается, как хочет, лишь бы нравственность соблюсти? Так? А не будет ли это откровенной безнравственностью? Что же получается? Мы обижаем старенькую больную женщину, беспомощную, да так, чтобы торжествовал мерзавец, анонимщик? Он ведь этого и добивается. И мы ему пойдем навстречу? Ему?! А не хорошему человеку, кому и нужна-то именно наша забота. А про мораль… Вот вам. Я читала про монастыри. Женские. Самыми строгими моралистками и даже игуменьями часто становились те, кто в молодости
