Гринева — Алексей, ты обождёшь меня?
Потапов — Нет! (Остановился на пороге.) Я не еду домой. (Пошёл.)
Полозова — Так!
Гринева — Не так, Нина Ивановна, не так… Не простит он мне!
Занавес
Квартира Потапова. Обстановка второй картины. Вечер. Гринева шьёт на швейной машине. По комнате ходит Виктор.
Виктор — А я виню во всём только тебя. Если бы ты все двенадцать лет была с ним твёрже, он бы никогда не позволил себе уйти.
Гринева — Ты думаешь, мелкий повод?
Виктор — Не очень крупный.
Гринева — Погоди, женишься…
Виктор — Кажется, нет.
Гринева — Что так?
Виктор — Неудачная любовь, дорогая сестричка, Она любит этого долговязого технолога.
Гринева — Отступаешь быстро. Ты хотя бы раз говорил с ней?
Виктор — Почти нет…
Гринева — Поговорил бы, не мне же за тебя разговаривать…
Виктор — И не думай… Я, Ирина, ещё неделю позанимаюсь, а потом поеду… лечиться…
Гринева — Куда же ты?
Виктор — На Черноморское побережье, с туристами.
Гринева — Думаешь, помогает?
Виктор — Одним — ванны, другим — перемена климата, сестричка.
Гринева — Может, мне с тобой?
Виктор — Тебе нужно стационарное лечение. Пошёл заниматься. И ты меня не беспокой, кто бы ни пришёл. (Ушёл в другую комнату. Гринева продолжает шить. Звонок. Гринева поднялась, на мгнове-ние задержалась, поправила волосы, пошла открывать. Возвращается вместе с Кружковой.)
Гринева — Помогай шить…
Кружкова — А что вы шьёте, Ирина Фёдоровна?
Гринева — Платье, Аня, платье. Как ты думаешь, кремовый воротничок к этому платью подойдёт?
Кружкова — К этому платью? Подойдёт.
Гринева — А карманы, как ты считаешь? Как это мы пели: «По бокам карманчики, чтоб любили мальчики». Так?
Кружкова — Я удивляюсь вам… Карманчики…
Гринева — А что же мне делать? Не приду я к тебе на приём.
Кружкова — Сильная вы, Ирина Фёдоровна. Неужели вам всё равно?
Гринева — О нет, Аня… ошибаешься… две недели места не найду… (Пошла по комнате.)
Кружкова — А где же он всё-таки?
Гринева — Сказать правду? Дважды звонила к нему на завод ночью, в кабинет, набирала номер, слышала его голос и… вешала трубку.
Кружкова — А дома не был?
Гринева — Ни разу… Зайцева присылал. Бритвенный прибор, ещё что-то… Пусть он только ещё раз появится, я ему… устрою парадный приём. Нашёл себе подручного.
Кружкова — Я слышала, станок пошёл в производство.
Гринева — Ты не знаешь Алексея. Уж если за что возьмётся, — ни себе, никому покоя не даст. (Тепло.) Работать он умеет…
Кружкова — А любите вы его всё-таки, Ирина Фёдоровна.
Гринева — В этом вся штука, Аня. (Звонок. Гринева пошла открывать. Возвращается вместе с Гриневым. Старик с большой папкой, в новом костюме и, видимо, в рубашке с несколько тесноватым воротником.)
Гринев — Здравствуйте, Анна Сергеевна! (Гриневой.) К министру иду. Алексей-то дома?
Гринева — Нет, отец. На заводе, наверно, или в главке.
Гринев — Всё на заводе? Как ни зайду, всё нет.
Кружкова — Сами ему работу дали.
Гринев — Да-ал! А что же, посопротивлялся он в меру своих сил, а потом, значит, уступил. Заставили. Теперь ничего! Имеет интерес… Как встретимся у него, он «Фёдор Степаныч» и так и далее…
Гринева — А что он тебе говорит?
Гринев — Разное… Деловое всё… И говорит: «Если что, прошу ко мне на завод, дома я служебные дела не решаю». Зашёл, думал, всё-таки застигнуть его дома. К министру вызывают меня, хотел совет у Алексея спросить один… Он, знаешь, Ирина, всем фронтом на нашу сторону повернулся. Кривошеина прикомандировал ко мне. Чтобы всё до тонкостей было. Вот тоже человек проникно-венный. Техническая голова. Сидим у него по вечерам.
Гринева — Сидите?
Гринев — Часто…
Гринева — Нравится он тебе?
Гринев — Ещё б не нравился! Он нам поприбавил кой-чего. (Кружковой.) А плакат-то твой он снял.
Кружкова — Избирательная кампания кончилась.
Гринев — Курит много… зашла бы, Анна…
Кружкова — Не люблю табачный дым…
Гринев (многозначительно) — А-а… ну, ну. Так я пойду. (Звонок.) Может, Алексей?
Гринева — Нет, не его звонок. (Пошла открывать дверь. Из коридора слышен её голос: «Вы зачем?» Гринева и Зайцев входят в комнату.)
Зайцев (чрезвычайно вежливо здоровается с Гриневой и Кружковой; Гриневой) — Я по поручению Алексея Кирьяныча.
Гринева — Хорошо. (Гриневу.) Отец, ты торопился. Я двери оставила открытыми.
Гринев (присаживаясь) — Минутку. Я хочу узнать у товарища Зайцева одну вещь…
Гринева — Вряд ли тебе товарищ Зайцев сможет что-либо членораздельное сказать!
Зайцев — Нет, почему же? Я в курсе.
Гринев — Я сейчас иду к министру…
Зайцев (обеспокоенно) — Зачем же к министру? Не надо, Фёдор Степаныч, к министру.
Гринева — Отец, двери закрыть?
Гринев (поднялся) — Пойду…
Зайцев — Одну минуту, Фёдор Степаныч… Прошу обождать меня.
Гринева — Отец спешит.
Зайцев (разочарованно) — А-а, ну что ж делать?
Гринев (снова присел) — Я обожду. (Зайцеву.) Справляйтесь скорей со своим делом.
Зайцев — Сию минуту, Фёдор Степаныч. (Гриневой.) Алексей Кирьяныч просил папки с чертежами в кабинете на столе… А заодно и… вот список (читает):рубашки верхние две: голубая в полоску с крестиком и голубая гладкая, носков три пары, зажигалка — в левом ящике письменного стола…
Гринева — Слушайте вы, Зайцев!
Кружкова (Гриневу) — Фёдор Степаныч, пойдёмте на балкон, пока они здесь…
Гринев — Погоди, погоди… товарищ Зайцев!
Зайцев — Уже почти всё. Ещё пачка лезвий «Арктика» в правом ящике письменного стола. (Передаёт список Гриневой.) Всё. Вот в этот портфель. (Расстёгивает портфель, замок не сразу поддаётся.) Что за замок? Ага, есть!
Гринев (тревожно) — В чём дело, Ирина?
Зайцев (легко) — А разве вы не в курсе? Алексеи Кирьяныч ушёл из дому…
Гринев — Как ушёл?!
Гринева — Погоди, отец! (Зайцеву.) А одеколон Потапов не просил?
Зайцев — Одеколон я взял намедни.
Гринева (угрожающе) — Намедни? А гуталин вы не забыли?
Зайцев — Алексей Кирьяныч ничего о гуталине не говорил.
Гринев — Ирина…
Гринева — Постой, отец (Подошла к двери, раскрыла их.) «Арктику» захотели? Передайте своему Потапову, что если он ещё раз вас сюда пришлёт, то я вам вместе с ним такую Арктику устрою, что у вас лет десять зуб на зуб не попадёт.
Зайцев — Вы напрасно… Меня просили…
Гринева — Вы все просьбы выполняете?
Зайцев — По мере возможности…
Гринева — Так вот и я прощу вас, по мере возможности и поскорей убираться из моего дома.
Зайцев — Я не могу так уйти. Я должен выполнить поручение.
Гринева — Уходите и закройте за собой дверь, я боюсь простуды.
Зайцев — Но ведь сейчас лето?!
Гринева — Зайцев!
Зайцев — Чертежи… Я должен выполнить поручение!
Кружкова — Вы рискуете, Зайцев!
Гринев (поднялся; Зайцеву очень вежливо, но настойчиво) — Сергей Сергеич! Товарищ Зайцев! Дама просит. Понимаете? Надо быть вежливым, культурным. Надо убираться к чортовой матери! (Берёт Зайцева под локоть.) Понимаете, культурно к чортовой матери. Вот так! Я вас с лестницы под локоток… Вот так, уважаемый Сергей Сергеич. (Подводит Зайцева к порогу.)
Зайцев — Я буду жаловаться. Это — насилие над личностью.
Гринев — Так какое же это насилие? Мы ж вдвоём уходим. (Скрываясь.) Ирина, закрой дверь. (Гринев и Зайцев уходят. Гринева резко закрывает за ними дверь. Ходит по комнате. Кружкова, которая почти всё время была на балконе, привлечена какими-то криками. Она прислушивается и перегибается через перила.)
