Мария Лукьяновна. Что такое? (Читает.) «Многоуважаемая Серафима Ильинична, когда вы прочтете это письмо, меня уже не будет в живых. Предупредите поосторожней Машу».
Серафима Ильинична. Боже праведный!
Мария Лукьяновна. Погоди. (Читает.) «Пальто мое демисезонное и портсигар отправьте брату в Елец. Семен». Как же это возможно? Да что ж это? Батюшки! (Падает на кровать. Рыдает.)
Серафима Ильинична. Маша! Машенька! Ну, не плачь, ради бога, не плачь.
Распахнув двери, входят Гранд-Скубик, отец Елпидий, Калабушкин, модистка, портниха, Маргарита Ивановна.
Отец Елпидий. Плачьте, плачьте, вдова Подсекальникова. Обнимите детей своих и взывайте с рыданием: «Где ваш папочка? Нету папочки. Нету папочки и не будет».
Александр Петрович. И не было.
Отец Елпидий. Чего?
Александр Петрович. Папочки не было, я говорю.
Отец Елпидий. Почему?
Александр Петрович. Потому что деточек не было.
Отец Елпидий. Не было. Вот так фунт! Ничего не поделаешь– промахнулся. Нету папочки, значит, и не было. Плачьте, плачьте, вдова Подсекальникова…
Аристарх Доминикович. Лучше после об этом, отец Елпидий. Дайте я. Дорогая Мария Лукьяновна, разрешите мне обратиться к вам с маленькой просьбой от имени русской интеллигенции. Муж ваш умер, но труп его полон жизни, он живет среди нас, как общественный факт. Давайте же вместе поддерживать эту жизнь. Я кончил. А теперь, Генриетта Степановна, приступите, пожалуйста, к вашим обязанностям.
Модистка. Пардон, мадам. Мадам интересуется обыкновенной соломкой или рисовой, или, может быть, мадам интересуется фетром? Вот опять же вполне элегантная шляпа для похорон.
Мария Лукьяновна. Ничего мне не нужно… зачем это… боже мой…
Маргарита Ивановна. Вы напрасно, Мария Лукьяновна, так относитесь, погребение будет довольно шикарное, для чего же вам выглядеть хуже всех.
Серафима Ильинична. Да откуда шикарное, Маргарита Ивановна? На какие шиши нам его хоронить?
Александр Петрович. Вы об этом не думайте, Серафима Ильинична. От преданья земле до пошивки траура – все шиши эти люди берут на себя.
Портниха. Может быть, мы приступим к примерке, сударыня?
Мария Лукьяновна. Не могу я… не троньте меня… товарищи.
Аристарх Доминикович. Слез не надо, вдова. Муж ваш умер героем – о чем же вы плачете?
Мария Лукьяновна. Жить-то как же мне… господи…
Аристарх Доминикович. Я скажу вам на это, Мария Лукьяновна: живите так же, как умер ваш муж, ибо умер он смертью, достойною подражания.
Портниха (снимая мерку). Длина переда сорок один.
Аристарх Доминикович. Один, совершенно один, с пистолетом в руках, вышел он на большую дорогу нашей русской истории.
Портниха (снимая мерку). Длина зада девяносто четыре.
Аристарх Доминикович. Он упал на нее и остался лежать…
Серафима Ильинична. Где остался лежать?
Александр Петрович. На дороге истории, Серафима Ильинична.
Серафима Ильинична. Это где же такое? Далеко от нас?
Александр Петрович. Да, довольно порядочно.
Аристарх Доминикович. И остался лежать страшным камнем всеобщего преткновения.
Портниха. Или, может быть, вы обожаете рюшики?
Аристарх Доминикович. Пусть же тот, кто шагает по этой дороге, Мария Лукьяновна, споткнется сегодня о труп Подсекальникова.
Модистка. Вот прекрасная шляпка фасон фантази, можно сделать из крепа поля колокольчиком.
Аристарх Доминикович. И когда он споткнется, Мария Лукьяновна, он, конечно, посмотрит под ноги, и когда он посмотрит под ноги, он, конечно, увидит нас. И мы скажем ему…
Модистка. Разрешите прикинуть на вас, сударыня.
Аристарх Доминикович. Вы, шагающий по дороге истории государственный муж и строитель жизни, посмотрите поглубже на труп Подсекальникова.
Серафима Ильинична. Глубже, глубже.
Маргарита Ивановна. И набок.
Модистка. Вот так. Восхитительно.
Аристарх Доминикович. И тогда он посмотрит и спросит нас: «Что же он означает, сей труп Подсекальникова?» И мы скажем ему: «Это наша рецензия на вашу работу».
Портниха. Вы хотите гофрэ или, может быть, клешики?
Аристарх Доминикович. Да, супруг ваш скончался героем, Мария Лукьяновна.
Мария Лукьяновна. А скажите, нельзя и гофрэ, и клешики?
Аристарх Доминикович. Честь и слава супругу вдовы Подсекальниковой, честь и слава жене дорогого покойника!
Серафима Ильинична. А он где же находится?
Аристарх Доминикович. Это нужно узнать в отделении милиции. Мы сейчас вас покинем, Мария Лукьяновна, но вернемся опять. Мы теперь не оставим вас в вашем несчастии. Я не плакал, когда умерла моя мать, моя бедная мама, Мария Лукьяновна. А сейчас… а сейчас… разрешите, я вас поцелую от имени всех присутствующих. (Целует.)
Александр Петрович. Разрешите, и я.
Маргарита Ивановна. Александр!
Уходят.
Мария Лукьяновна, Серафима Ильинична.
Серафима Ильинична. До чего симпатичные господа. Значит, есть еще люди хорошие, Машенька.
Мария Лукьяновна. Люди, мамочка, есть, а Семена нету.
Серафима Ильинична. Нет родимого! Нет сердешного! А примерка тебе на когда назначена?
Мария Лукьяновна. Нынче в три. У нее. Вот и адрес на карточке.
Серафима Ильинична. Ателье-мастерская мадам Софи. Дорогая, наверное.
Мария Лукьяновна. Ясно, что не дешевая, по ухваткам видать.
Серафима Ильинична. Ты бы, Машенька, шляпку сняла, истреплется.
Мария Лукьяновна. Пусть истреплется. Ничего мне не жалко на свете, мамочка. Все равно мне не жить. Для чего мне нужна моя жизнь окаянная, если полного счастья ни разу не было. Сеня был – шляпы не было, шляпа стала – Семена нет. Господи! Почему же ты сразу всего не даешь?
Стук в дверь.
Серафима Ильинична. Кто там?
Два подозрительных типа вносят в комнату безжизненное тело Семена Семеновича.
Мария Лукьяновна. Мамочка! Боже!
Серафима Ильинична. Святые угодники! Вот сюда опускайте его, сюда!
Мария Лукьяновна. Сеня, милый, да что ж ты наделал, Сенечка.
Первый. Ничего не попишешь – абсурд судьбы.
Второй. Так сказать, не застигнут на четверть минуточки.
Серафима Ильинична. Неужели вы видели?
Второй. Все как есть.
Первый. Поначалу, действительно, мы не заметили, но потом он, действительно, говорит: «Отвезите меня, говорит, по адресу». Ну и что же вы думаете? Только мы от него отошли немножко, он заходит за дерево, постоял да как ахнет – и брык с катушек. Мы, конечно, обратно, но поздно, действительно. Подбежали, лежит он – ни бе ни ме.
Второй. Так сказать, приведен в состояние духа.
Мария Лукьяновна плачет.
Первый. Долго будет она убиваться, по-вашему, или нет?
Серафима Ильинична. Дай-то бог через год, через два очухается.
Первый. Через год, через два. Это нас не устраивает. Мы уж лучше пойдем.
Уходят.
Серафима Ильинична, Мария Лукьяновна. Тело Семена Семеновича.
Мария Лукьяновна. Не сумели мы с мамой тебя уберечь, вот ты и умер, Семен Семенович.
Семен Семенович. Умер, кто умер? Я умер. Ой, держите меня!
Обе. Караул!
Семен Семенович. Ой, держите, держите! Лечу, лечу! Осанна! Осанна!
Мария Лукьяновна. Сеня! Сеня!
Серафима Ильинична. Семен Семенович!
Семен Семенович. Кто со мной разговаривает?
Мария Лукьяновна. Это я, Мария.
Семен Семенович. Мария? Это какая Мария? Бога слово родшая? Сущая Богородица? Сущая Богородица, я не виновата.
Мария Лукьяновна. Что ты, Сенечка? Это я, бог с тобой!
Семен Семенович. Бог со мной. Извиняюсь, я вас не узнал. Разрешите представиться: душа Подсекальникова.
Мария Лукьяновна. Он с ума сошел, мамочка.
Серафима Ильинична. Где вы были, Семен Семенович? Что вы делали?
Семен Семенович. Я страдала.
Серафима Ильинична. Как страдала?
Семен Семенович. Отче наш, вы не думайте, что я вру. У меня есть все данные на царство небесное. Отче наш, прикажите, я буду плясать и петь. (Поет.) «Слава в вышних Богу и на земле, мир и…»
