Кекка. Ну, нет! Я не выпущу его, пока он не согласится.
(Убегает за ним.)
Менегина, потом Розина.
Менегина. Ох, беда моя!
Розина. Синьора Менегина, не отчаивайтесь.
Менегина. Что я буду делать?
Розина. Я все видела из-за двери. Вы умница! Отлично вели себя. Повторите еще раз то же самое. Бросьтесь на колени, плачьте, кричите, делайте вид, будто рвете на себе волосы. Бедняжка Лоренцино только на вас и надеется; он прямо умирает, едва в силах сдержаться.
Менегина. Бедняжечка! Чего только я не сделаю для него! Руки буду целовать дядюшке, ноги, биться лбом об пол… (Уходит.)
Розина. Да, уж если мы, женщины, чего захотим, так добьемся своего. Клянусь, слезы наши будут посильнее всяких мечей и копий.
(Уходит.)
Комната в новой квартире.
Чечилия, граф и Фабрицио.
Граф. Полноте, полноте, синьора. Не нужно так расстраиваться.
Чечилия. Ах, граф, вас это никак не затрагивает. Поэтому вам легко разводить учтивость и говорить хорошие слова. (Бросается в кресло.)
Фабрицио. Пословица говорит: все на свете поправимо, кроме горба на спине.
Чечилия. Сумасшедшая была я, дурища! Столько у меня было случаев выйти замуж за первейших людей и здешних, и чужих. И ходила бы я теперь в золоте с головы до ног. А тут связалась с человеком, от которого одни только охи да вздохи.
Граф. Увидите, что несчастье не так еще велико, как его изображают.
Фабрицио. Я уверен, что все уладится.
Граф. Где это бывало видано, чтобы из-за каких-то долгов целая семья была доведена до отчаяния?
Чечилия (встает). Да и мужу моему бедному нелегко! Скольких людей он кормил и поил, а вот пришла нужда — и хоть бы один нашелся друг, который захотел бы ему помочь! (Ходит по комнате.)
Фабрицио (тихо графу). Это она про вас.
Граф (тихо). А по-моему, про вас.
Чечилия. Ах! И все это должна терпеть я, женщина, воспитанная в неге, утопавшая всегда в довольстве, окруженная услугами, как принцесса, почитаемая, как королева! (Бросается в другое кресло.)
Граф. Вы всегда будете окружены услугами и почитанием, синьора Чечилия.
Чечилия (встает). О, дорогой граф, кто не в состоянии больше угощать обедами, того не многие удостаивают посещением. (Ходит.)
Граф (тихо к Фабрицио). Вот теперь уж она прямо про вас.
Фабрицио (тихо графу). Нет, про нас обоих.
Чечилия. И куда это провалился синьор Андзолетто? Скрылся! Ушел! Бросил меня среди этой кутерьмы! Черт возьми, хоть бы мои вещи оставили в покое. (Ходит.)
Граф. Синьора, я бы советовал вам застраховать приданое.
Чечилия. А как это делается?
Фабрицио. Мы устроим, если прикажете.
Граф. Побываем, где надо, и сделаем, как полагается.
Чечилия. Ну, что ж! Окажите мне хоть эту маленькую услугу.
Фабрицио. Покажите мне ваш акт на приданое.
Чечилия. Да разве нужен для этого акт?
Граф. Непременно. Необходим контракт, либо нотариальный, либо домашний — какой-нибудь.
Чечилия. Ну, нет, я не хочу, чтобы потом сказали, будто я разоряю мужа. Никто из моих родных этого никогда не делал; не сделаю и я. (Ходит.)
Фабрицио (тихо графу). Разве вы не знаете, что за нею нет никакого приданого?
Граф (тихо к Фабрицио). Знаю лучше вас.
Чечилия. А где моя золовка? Ушла? И она меня бросила? Никого нет! Никто не желает мне помочь! Хотят довести меня до полного отчаяния! (Садится.)
Граф. Синьора, ведь мы с вами.
Фабрицио. Да, да, мы здесь. Будь, что будет, но мы вас не бросим.
Граф. Только, ради бога, синьора, не падайте духом.
Фабрицио. Уже три часа тому назад пробило полдень. Я бы советовал вам покушать.
Чечилия. Ах, не до того мне! И без еды тошно.
Граф. Ничего, ничего. Покушаете позднее, когда придет аппетит.
Фабрицио. Мы здесь и никуда не уйдем. Все другие, явившиеся к обеду, почуяли что-то неладное и ушли. Мы самые верные, самые постоянные друзья; мы останемся с вами.
Граф. Ну, синьора, вам вредно так долго не есть. Мы заботимся о вашем здоровье!
Фабрицио. Хотите, я велю повару сварить вам шоколаду?
Чечилия (сердито встает). Ничего я не хочу! Я никогда не думала, что синьор Андзолетто способен так предать меня. Даже не сказать мне ничего! Ни разу не посвятить меня в свои дела! Уверять меня, что он большой барин! Вбивать мне в голову небылицы! Нет, нет, он не смел так поступать со мной. Он предал меня, погубил! (Бросается в кресло.)
Граф. Синьора, вы слишком взволнованы.
Фабрицио. Я бы не хотел, чтобы наше присутствие расстраивало вас еще больше.
Те же и Андзолетто.
Андзолетто (в сторону). Бедная жена!
Чечилия (набрасывается на Андзолетто). Уходите прочь отсюда! Не толкитесь тут у меня под ногами!
Андзолетто. Ну, что же! Возьмите этот нож и убейте меня.
Чечилия (берет нож и отбрасывает его в сторону). Безрассудный, бесчестный человек!
Андзолетто. Дорогая жена, вы видите, в каком я состоянии. Все меня мучают. Проявите сострадание хоть вы! Ведь вы знаете, что если я делал долги, то это было для вашего удовольствия.
Чечилия. Что? Вы смеете говорить, будто делали долги ради меня? Да сколько истратили вы на меня? Где драгоценности, подаренные вами мне? Что я видела от вас, кроме тряпок? Да вот еще наняли эту проклятую квартиру, за которую, кстати, пока даже и не заплачено! А? Что вы тратили на меня? Много вы швыряли денег ради меня? Какие это долги заставляла я вас делать?
Андзолетто. Ничего, милая! Вы правы. Ничего я не делал, ничего не тратил. Просто брал дукаты и швырял их в воду.
Чечилия. Если я когда-нибудь что-либо подобное услышу от вас, смотрите у меня!
Андзолетто. Нет, милая, я ничего больше не скажу. (В сторону.) Все равно, конец один.
Граф (тихо Фабрицио). Несчастный мученик!
Фабрицио (тихо графу). Так ему и надо! Знал, кого брал.
Андзолетто. А где сестра?
Чечилия. А я почем знаю? Я уж часа два не видала ее.
Андзолетто. Не хотелось бы мне, чтобы она пошла…
Чечилия. Куда?
Андзолетто. К дядюшке.
Чечилия. Не знаю, право, что и сказать на это. Если она пошла к нему, то хорошо сделала. Не мешало бы и вам…
Андзолетто. Мне? Не пойду я унижаться перед дядюшкой, хотя бы мне грозила тюрьма!
Чечилия. Эх милый мой, когда попадешь в такое положение, надо учиться отказываться от сладкого и глотать горькое.
Граф. Что правда, то правда.
Чечилия (графу). А вы помолчите и не путайтесь в наши дела.
Фабрицио. Синьоры, мы ваши слуги и добрые друзья.
Чечилия. Добрые друзья познаются в несчастье. В нашем положении нужны не слова, а дела.
Граф. Если моя особа вам не по вкусу, честь имею кланяться. (Уходит.)
Фабрицио. Мое нижайшее почтение. (Уходит.)
Чечилия и Андзолетто.
Чечилия. Хороши друзья?
Андзолетто. Это вы мне говорите? Ведь все это люди, с которыми я водился ради вашего удовольствия.
Чечилия. Ну, довольно об этом! Так вы не хотите обратиться к дядюшке?
Андзолетто. Нет. Не могу заставить себя это сделать. И, кроме того, я уверен, что если явлюсь, то он выгонит меня, как собаку.
Чечилия. Если бы я могла поговорить с ним!
Андзолетто. Ничего не выйдет.
Чечилия. Почему?
Андзолетто. Потому что именно на вас он сердит больше всего.
Чечилия. Поверьте, я сумею успокоить его.
Андзолетто. Вы! Успокоить! Это с вашей-то горячностью!
Чечилия. О, теперь я знаю, что горячиться не время.
Андзолетто. Да, для меня время несладкое.
Чечилия. И у вас хватает духу язвить мне, когда я и без того так расстроена? Это просто гадко!
