П.М. – Ну вы просто дядя выдумали что то очень странное!
М. И. – Можно мне сесть сюда?
П.М. – Конечно. Конечно. Садитесь!
Ил. Сем. – Садитесь конечно! Конечно!
П.М. – Дядя!
Ил. Сем. – Да да да.
(М. И. садится на диван. Дядя достает изо рта молоток)
П. М. – Что это?
Ил. Сем. – Молоток.
М. И. – Что вы сделали? Вы достали его изо рта?
Ил. Сем. – Нет нет, это пустяки!
М. И. – Это фокус? (Молчание)
М. И. – Стало как-то неуютно.
П. М. – Сейчас я накрою на стол и будет лучше.
М. И. – Нет, Петр Михайлович, вы ужасны!
П. М. – Я! Почему я ужасен?
М. И. – Ужасно! Ужасно! (Дядя на ципочках выходит из комнаты).
М. И. – Почему он ушёл на ципочках?
П. М. – Я очень рад, что он ушел. (Накрывает на стол) Вы простите меня за беспорядок.
М. И. – Я когда шла к вам, то подумала, что лучше не ходить. Надо слушатся таких подсказок.
П. М. – Наоборот, очень хорошо, что вы пришли.
М. И. – Не знаю, не знаю.
(П. М. накрывает на стол)
П. М. – Весь стол в салате! и сахар рассыпан! Слышате как скрипит под ногами? Это очень противно! Вы завтра станете всем рассказывать, как у меня было.
М. И. – Ну, может быть кому ни будь и расскажу.
П. М. – Хотите выпить рюмку вина?
М. И. – Нет спасибо я вино пить не буду. Сделайте мне бутерброт с сыром.
П. М. – Хотите чай?
М. И. – Нет, лучше не стоит. Я хочу скоро уходить. Только вы меня не провожайте.
П.М. – Я сам не знаю, как надо поступить. На меня напал столбняк.
М. И. – Да да, мне лучше уйти.
П.М. – Нет, по-мойму лучше вам не уходить сразу. Вы должны меня великодушно простить…
М. И. – Зачем вы так говорите со мной?
П.М. – Да уж нарочно говорю так.
М. И. – Нет это просто ужасно всё.
П.М. – Ужасно? Ужасно! Ужасно!
(Молчание)
П. М. – Мне всё это страшно нравится! Мне нравится именно так сидеть с вами.
М. И. – И мне тоже.
П. М. – Вы шутите, а я правду говорю. Мне честное слово всё это нравится!
М. И. – У вас довольно прохладно (вынимает изо рта молоток)
П.М. – Что это?
М. И. – Молоток.
П. М. – Что вы сделали? Вы достали его изо рта!
М. И. – Он мне сегодня весь день мешал вот тут (показывает на горло)
П. М. —
Вы видите в моих глазах продолговатые лучи.
они струятся как бы косы
и целый сад шумит в моих ушах
и ветви трутся друг о друга.
и ветром движутся вершины
и ваши светлые глаза
как непонятные кувшины
мне снятся ночью. Боже мой!
М.И. —
К чему вы это говорите?
Мне непонятна ваша речь.
Вы просто надо мной смеётесь.
вы коршун я снигирь
вы на меня глядите слишком яростно
и слишком часто дышите
Ах не глядите так! Оставте!
Вы слышите?
П. М. —
<1933>«Вбегает Рябчиков с кофейником в руке…»
Вбегает Рябчиков с кофейником в руке.
Рябчиков: Хочу пить кофе. Кто со мной?
Анна: Это настоящий кофе?
Хор:
Кофе кофе поднимает
поднимает нашу волю
пьющий кофе понимает
понимает свою долю.
Рябчиков: Гда сахар?
Хор:
Сахар Сахар
тает от огня
Сахар Сахар
любимая пища коня.
Конь: Я сахаром жить готов. Почему же нет?
Анна: Конь пойди сюда, возьми у меня с ладони кусочек сахара.
(Конь слизывает сахар с ладони Анны)
Конь: Ах как вкусно! Ах как сладко!
Рябчиков: Где молоко?
Хор:
Молоко стоит в кувшинах
Молоко забава коз
в снежных ласковых вершинах
молоко трясёт мороз
и молочные ледяшки
наше горло больно режут
Ах морозы больно тяжко
ломят кости, после нежат
от мороза гибнет зверь
запирайте крепче дверь!
чтобы в скважены и в щели
не пробрался к нам мороз
мы трясёмся, мы в постеле
гибнем с криком от стрекоз
уж и лампы нам не нужны
тьма кругом во тьме доска
мы стрекозы
гибнем дружно
света нет. кругом тоска.
Анна:
Ну садитесь пить душистый
черный, клейкий и густой
кофе ласковый, пушистый
Хор: Мы не можем, мы с тоской.
Рябчиков: А где, хозяйка, чайная серебрянная ложечка?
Хозяйка (все та же Анна): Ложечка растопилась. Она лежала на плите и растопилась.
Хор:
Все серебрянные вещи
Туго плавки туго плавки
вы купите воск и клещи
в мелочной дорожной лавке.
Лето. Письменный стол. Направо дверь. На стене картина. На картине нарисована лошадь, а в зубах у лошади цыган. Ольга Петровна колет дрова. При каждом ударе с носа Ольги Петровны соскакивает пенснэ. Евдоким Осипович сидит в креслах и курит.
Ольга Петровна (ударяет калуном по полену, которое, однако, нисколько не раскалывается).
Евдоким Осипович: Тюк!
Ольга Петровна (надевая пенснэ, бьет по полену).
Евдоким Осипович: Тюк!
Ольга Петровна (надевая пенснэ, бьет по полену).
Евдоким Осипович: Тюк!
Ольга Петровна (надевая пенснэ, бьет по полену).
Евдоким Осипович: Тюк!
Ольга Петровна (надевая пенснэ): Евдоким Осипович! Я вас прошу: не говорите этого слова «тюк».
Евдоким Осипович: Хорошо, хорошо.
Ольга Петровна (ударяет калуном по полену).
Евдоким Осипович: Тюк!
Ольга Петровна (надевая пенснэ): Евдоким Осипович! Вы обещали мне не говорить этого слова «тюк»!
Евдоким Осипович: Хорошо, хорошо, Ольга Петровна! Больше не буду.
Ольга Петровна (ударяет калуном по полену).
Евдоким Осипович: Тюк!
Ольга Петровна (надевая пенснэ): Это безобразие! Взрослый пожилой человек и не понимает простой человеческой просьбы!
Евдоким Осипович: Ольга Петровна! Вы можете спокойно продолжать вашу работу. Я больше мешать не буду.
Ольга Петровна: Ну, я прошу вас, я очень прошу вас: дайте мне расколоть хотя бы это полено!
Евдоким Осипович: Колите, конечно колите!
Ольга Петровна (ударяет калуном по полену).
Евдоким Осипович: Тюк!
Ольга Петровна роняет колун, открывает рот, но ничего не может сказать. Евдоким Осипович встает с кресел, оглядывает Ольгу Петровну с головы до ног и медленно уходит. Ольга Петровна стоит неподвижно с открытым ртом и смотрит на удаляющегося Евдокима Осиповича.
Занавес медленно опускается.
<1933>На охоту поехало шесть человек, а вернулось-то только четыре.
Двое-то не вернулись.
Окнов, Козлов, Стрючков и Мотыльков благополучно вернулись домой, а Широков и Каблуков погибли на охоте.
Окнов целый день ходил потом расстроенный и даже не хотел ни с кем разговаривать. Козлов неотступно ходил следом за Окновым и приставал к нему с различными вопросами, чем и довел Окнова до высшей точки раздражения.
Козлов: Хочешь закурить?
Окнов: Нет.
Козлов: Хочешь, я тебе принесу вон ту вон штуку?
Окнов: Нет.
Козлов: Может быть, хочешь, я тебе расскажу что нибудь смешное?
Окнов: Нет.
Козлов: Ну, хочешь пить? У меня вот тут вот есть чай с коньяком.
Окнов: Мало того, что я тебя сейчас этим камнем по затылку ударил, я тебе еще оторву ногу.
Стрючков и Мотыльков: Что вы делаете? Что вы делаете?
Козлов: Приподнемите меня с земли.
Мотыльков: Ты не волнуйся, рана заживет.
Козлов: А где Окнов?
Окнов (отрывая Козлову ногу): Я тут, недалеко!
Козлов: Ох, матушки! Сеа-па-си!
Стрючков и Мотыльков: Никак он ему и ногу оторвал!
Окнов: Оторвал и бросил ее вон туда!
Стрючков: Это злодейство!
Окнов: Что-о?
Стрючков:…Ейство…
Окнов: Ка-а-ак?
Стрючков: Нь… нь… нь… никак.
Козлов: Как же я дойду до дома?
Мотыльков: Не беспокойся, мы тебе приделаем деревяшку.
Стрючков: Ты на одной ноге стоять можешь?
