Верделен (обращаясь к Меркаде). Жену я с собою не взял и не знаю, обедать ли мне самому.
Меркаде (в сторону). Он в бешенстве. (Вслух.) Предложите даме руку. (Жене.) Оставьте нас вдвоем. (Верделену.) Ну, что случилось?
Верделен. Это твой будущий зять?
Меркаде. И да и нет.
Верделен. Это он-то и есть блестящая партия?
Меркаде (в сторону). Ему все известно! (Вслух.) Брак этот, дорогой мой Верделен, не состоится; Мерикур обманул меня! Мерикур! Тебе ведь известно, кто он для нас. Но...
Верделен. Никаких «но». Утром ты разыграл со мною очередную комедию, в которой участвовали и твоя жена и дочь, и выманил у меня тысячу экю. Я так и думал. Знаешь ли, это и непорядочно, и не...
Меркаде. Не договаривай, Верделен! Так вот как судят о человеке в беде... Его подозревают в чем угодно... Зачем же мне было пользоваться твоими услугами, зачем было давать обед? Неужели я стал бы одевать жену и дочь, если бы не надеялся?.. Однако кто тебе сказал, что свадьба Жюли расстроилась?
Верделен. Сказал Пьеркен, которого я встретил...
Меркаде. Так, значит, всем все известно?
Верделен. Все потешаются над тобой. У тебя бумажник набит векселями твоего же собственного зятя. Пьеркен сказал мне, что все твои кредиторы соберутся сегодня вечером у Гуляра и будут действовать сообща.
Меркаде. Сегодня вечером! Завтра! О, я уже слышу похоронный звон банкротства.
Верделен. Мы собираемся по возможности очистить биржу от всех темных дельцов.
Меркаде. Дураки! Итак, завтра меня сцапают?
Верделен. И повезут в Клиши, в карете...
Меркаде. На похоронных дрогах для дельцов!.. Пойдем обедать!
Верделен. Этот обед обошелся мне слишком дорого, у меня наверняка сделается несварение желудка. Благодарю покорно!
Меркаде. Завтра биржа признает в Меркаде одного из своих властелинов. Идем обедать, Верделен, иди без страха! (В сторону.) Смелей вперед! (Вслух.) Да, все мои долги будут уплачены! И торговый дом Меркаде начнет ворочать миллионами! Я стану Наполеоном среди дельцов...
Верделен. Что за человек!
Меркаде. И никаких Ватерлоо!
Верделен. А где войско-то?
Меркаде. Найму... Что посмеют возразить коммерсанту, который говорит: «Пожалуйте в кассу!»
Верделен. В таком случае остаюсь обедать. Я в восторге. Vivat Mercadetus, speculatorum imperator![17].
Меркаде (в сторону). Что ж, он сам того хотел. Завтра я буду либо властвовать над миллионами, либо лежать в холодных объятиях Сены.
Меркаде и Жюстен.
Меркаде (звонит). Прежде всего разузнаем, какое впечатление произвели принятые мною меры...
Жюстен. Что прикажете?
Меркаде. Жюстен, мне хотелось бы, чтобы приезд господина Годо оставался в тайне...
Жюстен. Нет, барин, дело пропащее. Господин Бредиф уже вышел из дому. Когда карета въехала нынче в два часа ночи к нам во двор, она столько шуму наделала, что весь дом проснулся и в первую очередь господин Бредиф. Сначала он было подумал, что это вы решили бежать в Брюссель...
Меркаде. Ну вот еще! Я ведь плачу...
Жюстен. Напрасно изволите беспокоиться.
Меркаде. Ты, кажется, уже вообразил себя моим секретарем! Прощаю тебя, Жюстен, ибо ты меня понимаешь...
Жюстен. Карета, барин, была страшно забрызгана, но дядюшка Грюмо приметил, что никакого багажа нет...
Меркаде. Годо очень торопился сюда, желая загладить свою вину передо мною, потому он и оставил все свои пожитки в Гавре. Он привез из Калькутты богатый груз; но жена его осталась там. Да, он в конце концов женился на той особе, с которой прижил сына и которая, как преданная женщина, последовала за ним...
Жюстен. Хорошо еще, что вы не ложились, а занимались всю ночь, потому что таким образом вы смогли...
Меркаде. Принять Годо! Отворить ему дверь вместо вас! Вы загуляли! Вы просто напились, почтеннейший мой Жюстен!
Жюстен. Да мы только остаточки допили.
Меркаде. Если бы тебе удалось распространить слух, что Годо не приезжал, мои кредиторы умерили бы свой пыл, а мне удалось бы добиться от них сносных условий...
Жюстен. Ну и хитер! Если он со временем не разбогатеет, так это будет чертовски несправедливо...
Меркаде. Пошли-ка дядюшку Грюмо к моему маклеру...
Жюстен. К господину Бершю, на улицу Фий-Сен-Тома? А ему-то дядюшка Грюмо может сообщить о приезде господина Годо?
Меркаде. Жюстен, ты выйдешь в люди! Смотри, чтобы никто меня не беспокоил, пока я не позвоню.
Меркаде один.
Меркаде. Когда Магомет отыскал трех праведников (а это дело нелегкое!), он справедливо счел, что весь мир в его руках. У меня уже есть Жюстен. А второй? Вторым злоупотреблять не следует... Если в возвращение Годо поверят, я выгадаю неделю, а в отношении платежей «неделя» равна «двум неделям». Сегодня утром я от имени Годо куплю на триста тысяч франков акций «Нижней Эндры», опередив Верделена. Когда же Верделен... Он, видите ли, считает, что я не могу быть ему конкурентом, и не догадался заинтересовать меня в этом деле... Когда он станет скупать эти акции, он тем самым вызовет их повышение. Вдобавок минувшей ночью я написал письма нескольким акционерам, требуя опубликования отчета, которое задерживается благодаря подкупу Верделена... Бершю тиснет это письмо во всех газетах; в несколько дней акции подымутся на двадцать пять процентов выше номинала; я получу шестьсот тысяч барыша. Триста тысяч пойдут на оплату этой покупки. Остальными деньгами расплачусь с кредиторами. Да, мой друг Годо добьется от них скидки тысяч в восемьдесят. Освободившись от долгов, я становлюсь хозяином положения. (Величественно прохаживается.) Смело задумано! Я сам вытребовал дорожную карету от каретника с Елисейских полей, сказал, что хочу, мол, выехать ночью. Только этот чертов кучер, которого я подкарауливал, чуть было не испортил все дело, когда начал рассыпаться в благодарностях... Слишком уж много я дал ему на чай. Ошибка! Ну, а теперь поборемся! (Отворяет дверь в свою комнату.) Мишонен! Судейский пристав пришел!
Меркаде и де ла Брив, входит в испуге.
Меркаде. Успокойтесь! Это я только так, чтобы вас разбудить! In vino varietas[18].
Де ла Брив. Сударь, кутеж для меня то же, что гроза для природы, — все освежается, зеленеет еще ярче! Мысли так и растут, так и цветут.
Меркаде. Вчера, любезный друг мой, нам, к сожалению, помешали докончить наш деловой разговор...
Де ла Брив. Я все прекрасно помню, дорогой тестюшка. Мы установили, что наши фирмы не в состоянии выполнить свои обязательства... В скором времени нас, как говорится у биржевых зайцев, пустят с молотка. Вы имеете несчастье быть моим кредитором, а я имею счастье быть вашим должником, обязанным уплатить вам сорок семь тысяч двести тридцать три франка с сантимами...
Меркаде. Как видно, вы не ощущаете в голове ни малейшей тяжести.
Де ла Брив. Ни малейшей — ни в карманах, ни на совести. В чем же можно меня упрекнуть? Проматывая свое состояние, я давал хороший барыш всем отраслям парижской торговли, даже совсем неведомым. А еще говорят: мы бесполезны, мы — бездельники! Бросьте! Именно мы оживляем денежное обращение...
Меркаде. Путем обращения к денежным займам...
Де ла Брив. Верно, но когда источники иссякли, деньги стали обходиться мне недешево: следовательно, я достойно почтил их. Из них сделали божество, и, служа ему, я не поскупился на расходы.
Меркаде. Да у вас еще остался здравый ум!
Де ла Брив. Увы, ничего другого у меня не осталось.
Меркаде. Это будет нашим Монетным двором. Ну, так вот! Судя по вашему настроению, мне особенно распространяться не придется.
Де ла Брив. В таком случае, папа, я сяду. Мне сдается, что вы, как говорится у нас, у лошадников, запутались в собственных вожжах.
Меркаде. В делах каждый имеет право быть изворотливым.
Де ла Брив жестом выражает согласие.
Излишняя ловкость — еще не неразборчивость, неразборчивость — еще не легкомыслие, легкомыслие — еще не бесчестность, но все эти качества входят одно в другое, как ручка складной лорнетки...
Де ла Брив (в сторону). Видно, он поил меня не для моего удовольствия.
Меркаде. Короче говоря, оттенки тут едва уловимы... важно одно, не переступать черты дозволенного Сводом законов, а в случае успеха...
