Франц. Дабы услужить вам. Смерть — это зеркало Смерти. Мое величие отражает вашу красоту.
Иоганна. Но я хотела нравиться живым.
Франц. Усталым толпам, мечтающим о смерти? Вы открывали им чистое и спокойное лицо Вечного Покоя. Ведь кинематограф, дорогая, это кладбище. Как вас зовут?
Иоганна. Иоганна.
Франц. Иоганна, я не желаю вас и не люблю. Я ваш свидетель и свидетель всех людей. Я свидетельствую перед веками и говорю: вы прекрасны.
Иоганна (как зачарованная). Да.
Франц (сильно ударяет по столу. Жестким голосом). Признайтесь, что вы солгали: скажите, что Германия в агонии.
Иоганна (вздрогнув, как от боли). Наступило пробуждение. Ах! (Вздрагивает, на лице раздражение, оно почти что некрасиво.) Вы все испортили.
Франц. Все! Я стер изображение. (Резко.) И вы хотели, чтобы я воскрес? Вы хотели разбить зеркало, ради пустоты. Я бы спустился к вам, сел за семейный стол, а вы поехали бы в Гамбург со своим Вернером. Куда это нас всех приведет?
Иоганна (взяв себя в руки, улыбается). В Гамбург.
Франц. Там вы никогда не будете больше красивой.
Иоганна. Нет, никогда.
Франц. Здесь — ежедневно.
Иоганна. Да. Если я буду ежедневно приходить сюда.
Франц. Вы придете.
Иоганна. И вы откроете дверь?
Франц. Открою.
Иоганна (подражая Францу). Куда это нас приведет?
Франц. Сюда, в Вечность.
Иоганна (улыбаясь). Бред вдвоем. (Задумалась. Очарование прошло, чувствуется, что она возвращается к своим первоначальным планам.) Хорошо. Я вернусь.
Франц. Завтра?
Иоганна. Возможно, завтра.
Франц (вкрадчиво). Скажите, что Германия в агонии.
Иоганна молчит.
Скажите. Иначе от зеркала останутся осколки. (Он нервничает. Руки начинают дрожать.) Скажите! Скажите! Скажите!
Иоганна (медленно). Бред вдвоем: пусть так. Германия в агонии.
Франц. Правда?
Иоганна. Да.
Франц. Нас уничтожают?
Иоганна. Да.
Франц. Хорошо. (Прислушиваясь.) Ушла. (Берет туфли Иоганны и, став перед ней на колени, надевает ей на ноги.)
Иоганна встает.
(Поднимается и, щелкнув каблуками, сгибается в поклоне.) До завтра!
Иоганна почти дошла до двери, он идет за ней, отодвигает засов, открывает дверь. Она кивает ему и улыбается. Уже готова выйти.
(Останавливая Иоганну.) Подождите!
Она оборачивается к нему.
(Смотрит на нее, с неожиданным вызовом.) Кто выиграл?
Иоганна. Что?
Франц. Первую партию.
Иоганна. Угадайте. (Выходит.)
Франц закрывает дверь, запирает ее на все затворы. Он как бы чувствует облегчение. Идет на середину комнаты.
Останавливается.
Франц, один.
Франц. Уф! (На мгновение улыбка задержалась на его лице, но потом черты исказились страхом.) De profundis clamavi! (Лицо его выражает страдание.) Скрипите! Скрипите! Скрипите же! (Начинает дрожать.)
Занавес
Кабинет Вернера. Современная мебель. Зеркало. Две двери.
Отeц, Лeни.
Сцена пуста. Раздается стук в дверь. Через некоторое время стук повторяется. Входит отец. В левой руке у него портфель, в правой — свернутый плащ. Захлопнув дверь, он кидает портфель и плащ на кресло, решительным шагом подходит ко второй двери, приоткрывает ее.
Отец (зовет). Я вижу тебя! Лени!
Тишина.
Лени!
Лени тотчас входит.
Лени (несколько смущена). Вот и я!
Отец (гладя ее по волосам). Здравствуй. Пряталась?
Лени (слегка отстраняясь). Добрый день, отец. Да, пряталась. (Окинув его взглядом.) У тебя странный вид.
Отец. Прилив крови после дороги. (Кашляет; сухой и отрывистый кашель явно причиняет ему боль.)
Лени. Разве в Лейпциге грипп?
Отец (с недоумением). Грипп? (Догадывается.) Нет. Просто кашляю.
На лице Лени проскальзывает тревога.
Почему это тебя тревожит?
Лени (отворачивается; глядя в сторону). Мне кажется, что меня это ничуть не тревожит.
Отец (живо). Но ты следишь за мной?
Лени (вежливо). Присматриваю. Теперь мой черед.
Отeц. Ты времени не теряешь: я только что приехал.
Лени. Хотелось выяснить, что вы предпримете по приезде.
Отец. Как видишь — нанес визит Вернеру.
Лени (бросив беглый взгляд на часы-браслет). Вы отлично знаете, что Вернер на верфи.
Отец. Я подожду его.
Лени (подчеркнуто). Вы?
Отец. А почему нет? (Садится.)
Лени. В самом деле, почему бы и нет. (Тоже садится.) Со мной?
Отец. Один.
Лени. Хорошо. (Поднимаясь.) Чем вы занимались?
Отец (поражен). В Лейпциге?
Лени. Здесь.
Отец (та же игра). Чем я занимался?
Лени. Я вас спрашиваю.
Отeц. Я шесть дней был в отъезде, дитя мое.
Лeни. Что вы делали в воскресенье вечером?
Отeц. А! Ты меня раздражаешь. (Пауза.) Ничего. Обедал. Спал.
Лени. Все изменились. Почему?
Отец. Кто изменился?
Лени. Вы знаете кто.
Отец. Я прямо с самолета: откуда мне знать, я никого не видел.
Лени. Но меня вы видите.
Отец. Бесспорно. (Пауза.) Но ты никогда не переменишься, Лени. Что бы ни случилось.
Лени. Отец! (Указывая в сторону зеркала.) Я тоже себя вижу. (Подходит к зеркалу.) Однако вы меня растрепали. (Приглаживает волосы.) Вот смотрю на себя...
Отец. И не узнаешь?
Лени. Совсем не узнаю. (Опустив руки.) Ба! (Разглядывает себя; весело, с недоумением.) Тщетные усилия! (Не оборачиваясь.) Вчера вечером Иоганна была нарумянена.
Отец. Да? (На мгновение глаза его загораются; сдержанно.) И что же?
Лени. Больше ничего.
Отец. Женщины обычно румянятся каждый день.
Лени. Иоганна никогда не румянилась.
Отец. Решила взять своего мужа в руки.
Лени. Мужа! (Возмущенно замолкает.) Вы не видели ее глаз.
Отец (с улыбкой). Не видел. Что же в них было?
Лени (отрывисто). Увидите. (После паузы, с легким смешком.) Ах! Все переменились до неузнаваемости. У Вернера зычный голос; ест и пьет за четверых.
Отец. Я неповинен в этих переменах.
Лени. Так кто же тогда?
Отец. Никто. Когда отец уезжает в отпуск... На что ты, собственно, жалуешься? Я вас предупредил. В вашем распоряжении полгода, чтобы все переделать по-своему. Ты должна быть мне благодарна.
Лени. Я благодарна. (Пауза. Изменившимся голосом.) В воскресенье вечером вы угостили нас бомбой замедленного действия. Но где она?
Отец пожимает плечами, усмехается.
Я ее найду.
Отец. Бомба! Зачем ты?..
Лени. Сильные мира сего не хотят умирать в одиночку.
Отец. Ах вот оно что — я решил взорвать всю семью?
Лени. Семью — нет. Вы недостаточно ее любите для этого. (Пауза.) Франца.
Отец. Бедняга Франц! Не хочу, чтобы он меня пережил и потому потащу его за собой в гроб? Надеюсь, ты мне не помешаешь, Лени.
Лени. Не сомневайтесь. (Приближаясь к нему.) Если кто-нибудь тронет его... вы отправитесь раньше всех и один.
Отец. Хорошо.
Молчание.
Это все, что ты хотела мне сказать?
Она кивает головой.
(Властно, не меняя дружелюбного тона.) Ступай!
Лени минуту глядит на него, затем, склонив голову, выходит из комнаты. Отец встает, приоткрывает дверь, проверяя, ушла ли Лени; затем запирает дверь; поверх ключа вешает носовой платок, чтобы закрыть замочную скважину. Поворачивается, пересекает комнату, подходит к дверям в глубине.
Отец, затем Иоганна.
Отец (громко). Иоганна!
Голос его срывается — он снова кашляет. Теперь, оставшись один, он более не сдерживается, и видно, что страдает. Подойдя к бюро, он наливает воду из графина и пьет. Когда из глубины входит Иоганна, он стоит спиной к ней.
Иоганна. Кто здесь?
Отец поворачивается.
Это вы?
Отец (еще слабым, сдавленным голосом). Да, я. (Целует ей руку. Более окрепшим голосом.) Вы не ждали меня?
