Пyтята.(тихо).
Что жъ, Добрыня?
Серчаетъ князь, – чего еще намъ ждать?
Ужъ обругалъ: пожалуй, драться станетъ?
Рогволодъ.
Что хочешь, здѣсь открыто возвѣсти,
Да только пояснѣй и покороче.
Добрыня.
Инъ, хорошо. И впрямь: въ чужую хату
Не слѣдъ свои порядки приносить.
Не обезсудь! я думалъ, что и Полоцкъ
По старому обычаю живетъ,
Какъ боги человѣку указали,
Какъ мы живемъ и какъ живетъ весь свѣтъ.
У насъ не горделивою насмѣшкой
Хозяева привѣтствуютъ гостей,
А честью-честь, поклономъ, хлѣбомъ-солью.
Стыдимся мы на гостевы уста
Цѣпь надѣвать, какъ на губу медвѣжью.
У васъ порядки новые. Ништо!
По-новому заговоримъ и сами.
Варяжскій князь! вотъ сказъ тебѣ простой:
Владимиръ[6], свѣтлый Кіева властитель
И выборный новогородскій князь,
Тебѣ, варягу, кланяется низко
И дочь твою, прекрасную Рогнѣду,
Себѣ въ супруги проситъ y тебя.
Движеніе между варягами.
Рогволодъ.
Большую честь мнѣ дѣлаетъ Владимиръ[7],
Такую честь, что и не знаю я,
Въ какихъ словахъ сказать ему спасибо!
Подумать лишь, что Полоцка княжну,
Праправнуку великаго Радбрада,
Оденову наслѣдницу, возьметъ
Въ свой теремъ… кто же? – ключницы Малуши
Откуда-то пригулянный сынокъ!
Хохотъ среди варяжской дружины. Движеніе между славянами.
Вышата.
Князь! рѣчь твою намъ слушать непригоже.
Пyтята.
Добрыня.
Рогволодъ.
Пускай сама прекрасная невѣста
Васъ, дорогихъ сватовъ, благодаритъ.
Даетъ знакъ. Въ глубинѣ гридни открывается дверь Рогнѣда, въ пышномъ наряда, окруженная прислужницами, появляется на лѣстницѣ, ведущей изъ гридницы въ свѣтлицу терема.
Рогнѣда.
(Посламъ).
Ступайте вы, непрошенные гости,
Въ свой теплый Кіевъ, родину людей
Съ оленьей жидкой кровью въ слабомъ тѣлѣ
И заячьей ничтожною душой!
Придете, – своему скажите князю:
Рогнѣда земно бьетъ тебѣ челомъ
На памяти княжой твоей и ласкѣ
И рада-бъ замужъ… да одна бѣда:
Боится, какъ-бы Ярополкъ покойный,
Ея женихъ, а твой любимый братъ,
Не всталъ изъ гроба призракомъ кровавымъ,
Чтобъ гостемъ сѣсть на свадебномъ пиру
Убійцы своего. Бѣда другая:
Слыхала я, что на славянскихъ свадьбахъ
Цѣлуетъ молодая, какъ раба,
Десницу повелителя-супруга
И съ ногъ его снимаетъ сапоги.
Такъ пусть ужъ разувальщицу другую
Поищетъ князь, межъ дѣвъ своей страны,
Къ мужскому надругательству привычныхъ,
А Полоцка свободная княжна
Не для того на свѣтъ родилась бѣлый,
Чтобы разуть рожденнаго рабой!
Дверь затворяется. Варяги стучатъ оружіемъ со смѣхомъ и насмѣшливыми криками.
Ваpяги.
Да здравствуетъ прекрасная Рогнѣда!
Да здравствуетъ могучій Рогволодъ!
Пyтята.
Ай, дѣвушка! языкъ твой ножъ каленый,
А слово – подколодная змѣя:
Шипитъ, льетъ ядъ и въ сердце на смерть жалитъ!
Красива ты, но злости y тебя
Въ душѣ, пожалуй, много больше будетъ,
Чѣмъ красоты въ лицѣ.
Ингульфъ.
Презренный рабъ!
Языкъ твой слишкомъ дерзокъ. Ты ли смѣешь,
Червякъ слѣпой, на солнце клеветать?
Пyтята.
Не знаю, молодецъ, кто ты. Путята-жъ
Ничьимъ рабомъ и не былъ и не будетъ; —
Остерегись, Ингульфъ. Когда бы не посломъ
Стоялъ ты передъ княземъ Рогволодомъ,
Я на твою отвѣтствовалъ бы брань,
Не языкомъ – мечомъ своимъ……
Рогволодъ.
Довольно!
Не потерплю я ссоры въ терему.
Молчи, Ингульфъ, и вы, послы, молчите!
(Добрынѣ).
Вы слышали? чего же вамъ еще?
Иль мудрено отвѣтила Рогнѣда?
Такъ я вамъ растолкую…..
Добрыня.
Нѣтъ, спасибо
На милости! Ты гнать насъ погоди.
Уйдемъ и сами, дай лишь молвить слово.
(Торжественно).
Князь Рогволодъ неправдой завладѣлъ
Ты Полоцкомъ. Не вѣча приговоромъ
Основано твое княжое право,
Не завѣщаньемъ предковъ, а лихимъ
Разбойничьимъ набѣгомъ дикой шайки
Свирѣпыхъ бездомовниковъ-бродягъ.
Князь Кіева, пресвѣтлый нашъ Владимиръ[8]
На Полоцкую землю предъявляетъ.
Отъ Рюрика пріятыя права.
Давно стоитъ съ безчисленною ратью
Онъ на границѣ Полоцкой земли,
И къ миру и къ войнѣ равно готовый,
И вѣсти ждетъ отъ насъ, своихъ пословъ.
Ты оскорбилъ жестоко насъ. О мирѣ
Не можетъ быть и рѣчи.
(Обнажаетъ мечъ).
Острый мечъ,
Таинственно жрецами освященный
На кіевскомъ Перуновомъ холмѣ;
Я предъ гридьбой твоею повергаю,
Какъ грозный зовъ борьбы на жизнь и смерть.
Бросаетъ мечъ къ ногамъ Рогволода.
Рогволодъ.
Вотъ эта рѣчь тебѣ пристала больше,
Чѣмъ сватовство. Я принимаю вызовъ.
Отрокъ подаешь Рогволоду мечъ Добрыни.
Взмахиваетъ мечомъ.
Ваpяги (стучать оружіемъ).
Рогволодъ.
Послы, храня законъ гостепріимства,
На двое сутокъ коннаго пути
Дарю я жизни вашей безопасность.
Но горе вамъ, когда на трети день
Заря васъ въ краѣ Полоцкомъ застанетъ!
Уходитъ со всей своей гридьбой, при восторженныхъ крикахъ варяжскихъ воиновъ.
Пyтята.
Небось! Не засидимся. Чтобъ тебя,
Съ разбойничьимъ твоимъ гостепріимствомъ,
Въ своемъ аду такъ Гела приняла!
Она ничѣмъ не хуже хлебосолка
Гаральдъ и Ижульфъ возвращаются.
Гаральдъ.
Послы! васъ ждутъ осѣдланные кони,
Мнѣ поручилъ достойный Рогволодъ
Васъ на лѣсную вывести опушку.
Ингульфъ (Путятгь).
Прощай, посолъ! на полѣ боевомъ
Мы свидимся съ тобой. И для Валгаллы
Одинъ изъ насъ желанный, скорый гость.
Пyтята.
Прощай, варягъ! Ты y меня узнаешь
Ужо, какъ обзывать меня рабомъ!
Когда твою желѣзную рубаху
И цареградскій кованый шеломъ
Не прошибу мечомъ – возьму дубину:
Держись, варягъ! какъ снопъ измолочу!
Путята, Добрыми и Вышата удаляются въ сопровожденіи Гаральда.
Славянская дружина слѣдуетъ за ними. Ингульфъ уходитъ въ противоположную сторону, во внутренніе покои Рогволода.
Дремучій лѣсъ въ землѣ кривичей. Посѣка и хуторъ. За деревьями видны шалаши Владимировой[9] рати. Владимиръ съ несколькими кривичами сидитъ на срубленномъ деревѣ.
Владимиръ.
1-й кривичъ.
Владимиръ.
Темно y васъ въ дубравѣ…
Угрюмый лѣсъ… Недолго заскучать
Въ зеленомъ вашемъ царствѣ…
1-й кривичъ.
Мы привыкли.
Здѣсь тихій лѣсъ. Коль буря налетитъ
И на опушкѣ дубы поломаетъ,
У насъ вершинки только пошумятъ.
Какъ въ омутѣ живемъ. Гостей не часто
Приходится видать намъ. Въ нашу глушь
Ни осенью, ни красною весною
Доступы нѣту. Полая вода
Стоитъ по рвамъ и балкамъ, грузнутъ долы.
Повсюду грязь, да топь, дрожитъ земля.
Зимой, что стѣны, выростутъ сугробы,
Опять къ намъ ни проѣхать, ни пройти.
Засыплетъ насъ въ землянкахъ; какъ медвѣди
Въ берлогахъ спимъ до солнцеповорота,
Да слушаемъ, какъ сѣверякъ-морозъ,
Зимы-колдуньи грозный воевода,
Въ лѣсу гуляетъ, свищетъ и стучитъ
По соснамъ ледяной своей дубинкой,
Съ лѣсовикомъ воюя…
Владимиръ.
А звѣрье
Не забижаетъ васъ?
1-й кривичъ.
Бѣда! рогатинъ
Не напасемся. Силенъ тутъ медвѣдь,
Перуновъ звѣрь, лѣсной чащи хозяинъ,
А волку-сиромахѣ, кошкѣ, рыси
Богатырямъ-дружинникамъ его
И счета нѣтъ! Скотины не заводимъ
Изъ-за звѣрья: гдѣ намъ ее стеречь!
Владимиръ.
1-й кривичъ.
Да. Лѣтомъ
Мы рубимъ лѣсъ и путики кладемъ.
Въ ту пору наѣзжаютъ къ намъ варяги
Изъ Полоцка и дани съ насъ берутъ
Бобрами да лисицей чернобурой.
И торгъ ведутъ: домашній обиходъ,
Хлѣбъ, соль, боговъ, наряды бабьи, луки,
Рогатины, червленые щиты
Привозятъ къ намъ; а мы куницу, бѣлку
Даемъ въ замѣнъ. Варягъ уйдетъ – ятвягъ
Надвинется и тоже спросить дани.
За нимъ придетъ свирѣпая Литва,
И ей дадимъ.
Владимиръ.
