Это почему же?
Мария
Потому что ты убьешь Учителя.
Лонгин
(солдатам) Уведите ее. Она слегка не в себе от беспокойства, я не вижу в этом преступления, так что вы проводите ее вниз и отпустите.
Кратон
Идем, красавица!
Солдаты с Марией направляются к двери.
Лонгин
Стойте! Максимус, Кратон, я знаю вас обоих. И вы знаете меня, что мое слово твердо. Если я дознаюсь потом, что по дороге вы эту женщину обидели, я шкуру с вас обоих спущу. А я дознаюсь.
Максимус
Да бросьте, командир! Шлюха, что бы ни говорила — всегда шлюха!
Лонгин
А приказ — всегда приказ, и я приказываю пальцем ее не трогать! Марш! И через минуту я должен видеть, как вы с ней вышли из нижней арки и вошли назад без нее!
Через другие двери входит Пилат — озабоченный, погруженный в себя, он какое-то время не замечает Марию.
Пилат
Лонгин! Дело хуже, чем я думал. Он не пророк, он сумасшедший, но Он и вправду не отрицает, что Он Царь Иудейский и так просто Его отпустить нельзя — эти поганцы пустят слух, что мы покровительствуем бунтовщику. Я велел отвесить Ему сорок плетей без одной, ты проследишь за исполнением приказа.
Мария вскрикивает.
Пилат
Это что еще за птица? Знакомое лицо… Где я тебя видел, милашка? Все никак не могу припомнить…
Кратон открывает рот, чтобы сказать, Лонгин показывает ему кулак из-за спины Пилата.
Лонгин
Это одна из учениц иудейского пророка. Приходила узнать о Его судьбе. Я велел выпроводить ее.
Пилат
Правильно… (делает солдатам знак увести Марию). Значит, так. Сорок плетей без одной, и пусть все болтуны заткнутся. Потом — я вспомнил, у них есть обычай отпускать на Пасху одного преступника. Ты приведешь из тюрьмы Димаса, Гестаса и Варраву. Когда они увидят его штрафную ряху, и вспомнят, скольких он зарезал — то сами попросят отпустить пророка. Так что ты вели парням не усердствовать. Я хочу, чтобы Он был жив. Чтобы Каиафа утерся… Нет, ну где я видел эту птичку? Ладно, потом вспомню. Выполняй.
Пилат уходит в свою дверь, Лонгин хочет идти в свою, но на пороге сталкивается с Самуилом.
Самуил
Ох!
Лонгин
Это еще кто такой? Гай!
Самуил
Не надо, не надо никого звать, господин легат!
Лонгин
Я не легат, побереги свою лесть для дураков. Кто ты?
Самуил
Слуга Первосвященника Каиафы, Самуил.
Лонгин
И чего тебе здесь надо? Говори быстро, у меня дела.
Самуил
Знаю, знаю: бичевать самозванца, который называл себя Иудейским Царем.
Лонгин
Подслушивал?
Самуил
Помилуйте, как можно? Я как раз искал того человека, которому будет поручено привести в исполнение приговор мятежнику.
Лонгин
Ну так что тебе нужно? Или ты — тоже из его учеников и попросишь меня о снисхождении?
Самуил
Тьфу! Тьфу! Тьфу! Я — из учеников этого…? Да никогда! Да пусть сбудутся на нем все проклятия Израилева Народа! Да пусть Он будет наказан за грех каждого из негодяев! Он — богохульник, мерзость из мерзости! Нет, я пришел просить тебя не о милости, сотник, а о справедливости! Такие, как Он, не должны жить на свете. Я видел твоих солдат, сотник — это крепкие ребята. Да и не любят они иудеев, что говорить. Если они перестараются… Ведь тридцать девять бичей — это немало! Преступник сдохнет как собака — как раз такой смерти он и достоин.
Лонгин
Какая же справедливость в том, чтобы забить насмерть человека, не осужденного на смерть? Кажется, я понимаю, за что наш прокуратор ненавидит Каиафу.
Самуил
А, так ты боишься, что тебя ждут неприятности по начальству? Да, это мне понятно. Но ты же исправный солдат, сотник, и ты, я слыхал, на хорошем счету! Пилат не будет злиться на тебя долго за такое упущение — а вот эта небольшая сумма поможет легче перенести его гнев…
Самуил достает мешочек с деньгами, вкладывает его в ладонь Лонгина. Тот швыряет мешочек ему под ноги.
Самуил
Э, э, сотник! Пятнадцать сиклей серебра на дороге не валяются!
Лонгин
Это ты мне, римлянину, кентуриону Кесаря, суешь пятнадцать серебряников?
Самуил
Ой, как же это я мог так ошибиться! Такому благородному человеку — пятнадцать! (Достает еще один мешочек) Тридцать!
Лонгин заносит кулак, Самуил пятится.
Самуил
Послушайте, господин, больше это дело не стоит! Ученику, который Его предал, мы заплатили тридцать! И чтобы какому-то язычнику…
Лонгин
Язычнику противны ваши деньги, заберите их. Пусть евреи продают евреев.
Лонгин уходит.
Самуил
Нечистая заносчивая сволочь.
«Кентурион я! Римлянин!» Да, как же!
На лбу написано, что северянин.
Германец, варвар! Лишь позавчера
Слез с дерева. Их здесь теперь полно,
Язычников проклятых. Боже, Боже!
Доколе будет длиться гнев Твой правый?
Доколе суждено нам их терпеть —
Безбожников, бесстыдников, безумцев?
(поднимает с пола брошенные Лонгином деньги)
Сегодня Пасха. Господи, прости мне,
Что в этот день святой я говорил
С язычником, не знающим Тебя,
И рук его неправедных касался.
Теперь неделю буду я нечист,
И в праздниках участвовать не буду,
Не стану Пасхи есть, и в Храм не вниду,
Чтоб Твой алтарь святой не осквернить.
Проклятый варвар! Этакая жертва —
И зря пропала: денег он не взял.
Как мне теперь Каиафе доложиться?
Одна надежда: варвары свирепы.
Войдут в кураж, почуют запах крови —
И сами его до смерти забьют.
И поделом фальшивому Мессии!
Да будь Он настоящий — я бы первым
С почтением припал к Его ногам
И прокричал — «Веди меня, избранник!
Царь Иудейский!» Господи, когда,
Когда наступит этот день чудесный,
И доживу ли я? О, дай дожить!
Узреть Мессию, свой народ во славе,
Язычников — простёртыми в пыли
С собаками и свиньями!
(через другие двери входят Пилат и Лонгин)
Тьфу, пропасть!
Про пса заговоришь — он тут как тут.
Уйду.
(уходит)
Лонгин
Мой повелитель! Приказанье
Мы выполнили в точности. Пророк
Подвергнут бичеванью по закону.
Его выводят на Лифостратон.
С ним — трое негодяев, что сегодня
Должны распяты быть. Толпа забила
Всю площадь у Претории. Все ждут,
Что скажет прокуратор.
Пилат
Что скажу?
Ох, я бы им сказал! Да неохота
Той руганью, что их пристала своре
Язык марать свой.
(делает шаг к окну, откашливается)
Подданные Рима
И Кесаря Тиберия! Сегодня
Я с прилежаньем рассмотрел дела
Людей, которых ваше правосудье
Приговорило к смерти. Но поскольку
Не в вашей власти смертный приговор
Исполнить, властью Кесаря и Рима
Его исполню я. Разбойник Димас,
Разбойник Гестас, бунтовщик Варрава —
Все эти трое приговорены
К распятью.
(Толпа одобрительно шумит. Пилат поднимает руку, призывая к молчанию)
Иисус из Назарета
Был обвинен сегодня в мятеже
И богохульстве. Допросив его
Без гнева и пристрастия, и взвесив
Его слова и показанья тех,
Кто на него донес, я не нашел
В его речах состава преступленья.
(Толпа, доселе молчавшая, разражается неодобрительным свистом и криками. Пилат снова поднимает руку, но на этот раз народ успокаивается не так скоро)
Я говорю вам — этот человек
Не замышлял мятеж! Но вашу веру
Я уважаю. И хулить богов
Считаю недостойным. Посему
Подверг я Иисуса бичеванью.
Довольно и с Него, и с вас!
(Толпа снова свистит, кричит и топает)
Чего же
Хотите вы?
Из толпы раздается голос Самуила:
Распни Его, распни!
Пилат
Еще раз говорю: Он не мятежник!
Самуил
Он звал Себя Израильским Царем!
Не это ли мятеж?
Пилат
Так он безумец,
А за безумье смертью не карают!
Самуил
Распни Его!
Пилат
Царя?
Самуил
Зачем нам Царь?
У нас есть Кесарь! Нам другой не нужен!
Толпа
Распни Его, распни! У нас есть Кесарь!
