ОЛЬМА. О, хорошо, что ты напомнил. Там, этот, Олег новгородский, со своей дворовой командой пожаловал.
АСКОЛЬД. Чего хотят?
ОЛЬМА. Переоделись купцами – хотят хитростью тебя на ладью заманить и пристукнуть.
АСКОЛЬД. Хитрые как мои подтяжки.
ОЛЬМА. Чухонцы – дикие люди.
АСКОЛЬД. И не говори. Меня всегда удивляло – на что такие рассчитывают. Нет, я в чем-то их понимаю – Киевом как правило правят идиоты. Но бывают же исключения.
ОЛЬМА. У этого с собой то ли брат, то ли племянник, то ли черт знает что. Зовут Игорем. Мальцу лет пять, не больше. Говорят – он его хочет князем объявить и сам управлять.
АСКОЛЬД. Пусть губу закатит. Сам справишься?
ОЛЬМА. Обижаешь, начальник. Пикнуть не успеют.
АСКОЛЬД. Как там наши сыграли?
ОЛЬМА. Продули опять.
АСКОЛЬД. Что за страна?! А еще: «Центр Европы, центр Европы!» Тьфу! Никакой национальной гордости. Даже на биллиарде толком играть не умеют.
ОЛЬМА. Балет заведи. Я видел у франков. Бабы ногами машут. Здорово и все видно.
АСКОЛЬД. Не зли меня. Уходи со своими проектами. Чувствую, опять для встряски придется греков шугануть. А меня уже достало. (Проводит ребром ладони по горлу). Что я, варвар, что ли? Я, что, ничего другого делать не могу, как только щиты на ворота прибивать? Поди прочь. Позови Дира. Он там, за дверью, подслушивает.
Входит нарочито веселый ДИР. Воевода, уходя, замахивается на него рукой.
ДИР. Какая на улице погода! Праздник божий. Какие люди?! Золотые люди. Возле сортира разговариваю с одним, так он, оказывается, машинку придумал – паром движется. Ее можно на ладью поставить – будет весла ворочать. И что самое приятное – очень уважительно о Вас отзывается. «Аскольд, говорит, настоящий мужик. Он этих греков вздует.»
АСКОЛЬД. Мужик – в жопу вжик. Вздует. Что тебе еще сказали возле сортира?
ДИР. Мне сказали, что сегодня у Великого князя как бы приемный день.
АСКОЛЬД. Ой, я и забыл. С вами тут как звать забудешь. Что там сегодня?
ДИР. Сперва торжественный прием сборной команды по биллиарду.
АСКОЛЬД. Отлично. (Потирает руки). Всех повесить. До единого.
ДИР. И тренера?
АСКОЛЬД. И тренера.
ДИР (записывая в блокнот). Повесить… А за что их вешать?
АСКОЛЬД. Не понял? Ты это у меня спрашиваешь?
ДИР. Так я не в том смысле. За шею или за ноги?
АСКОЛЬД. Прошлый раз за что было?
ДИР. За шею.
АСКОЛЬД. Давай за ноги.
ДИР (записывая). За ноги.
АСКОЛЬД. Еще что?
ДИР. Ну, вот этот изобретатель с паровой машиной.
АСКОЛЬД. Слушай, давай его на следующий раз. У меня башка чего-то побаливает. Все?
ДИР. Там какая-то противная старуха. Говорит, по личному вопросу.
АСКОЛЬД. На фиг, на фиг. Гони таких в шею, что, тебя учить нужно?
ДИР. Гнал. Не уходит. Кричит, что спала с великим князем Аскольдом.
АСКОЛЬД. А за «старуху противную» убью. Веди.
ДИР вводит еще не старую женщину.
ЖЕНЩИНА. Скажи своему церберу, чтобы убрался.
АСКОЛЬД. Эй, Дир. Слушай, Дир – сходил бы ты в сортир. Там, говорят, как раз глаз да глаз нужен.
ДИР. О, да! В сортире всегда есть чем заняться. Тьфу. «Море удовольствия». (Уходит).
АСКОЛЬД. Ну?
ЖЕНЩИНА. Ты узнал меня?
АСКОЛЬД. У меня хорошая память. Ты мало изменилась.
ЖЕНЩИНА. Сморщилась только, как болгарский перчик.
АСКОЛЬД. Давай ближе к делу. Деньги нужны? Могу дать. Немного. Но прожить хватит.
ЖЕНЩИНА. Мне не нужны твои деньги.
АСКОЛЬД (испуганно). Ты это брось. Ты ждала, пока Рюрик умрет?
ЖЕНЩИНА. Ты завышенного мнения о себе, как о любовнике.
АСКОЛЬД. Ох, а я уже испугался. Чего тогда пришла?
ЖЕНЩИНА. У меня после того, как ты уехал, были неприятности с Рюриком. Он бил меня и сына.
АСКОЛЬД. Сын? Постой. Я, кажется, понял. У тебя же был сын. Олег? Точно, Олег. Тогда все ясно. Этот шелупайка обнаглел до того, что захотел меня убить. Сидит под городом на ладьях – переоделся купцом – хочет меня к себе заманить. Ты пришла просить за него? Ничего не получится. Утром его прикончат. Я сотру его с политической карты мира.
ЖЕНЩИНА. Ты не сможешь этого сделать.
АСКОЛЬД. Мне уже ничего и делать не нужно. Все без меня сделают.
ЖЕНЩИНА. Он же ребенок!
АСКОЛЬД. Сколько ему?
ЖЕНЩИНА. Скоро будет двадцать.
АСКОЛЬД. Хорош ребенок.
ЖЕНЩИНА. Дурачок совсем еще.
АСКОЛЬД. Если дядю убить норовит, значит уже не совсем дурачок. Кина не будет. Завтра будет висеть со сборной по биллиарду. (Подходит к окну). Кстати, посмотри… уже вешают. Вот смешно. Он таки выдумщик, этот Дир. За это и ценю.
ЖЕНЩИНА. Ты не дядя ему.
АСКОЛЬД. О, начинается. Уже и не дядя. С тобой всегда так. Чуть что не так скажешь – сразу в амбицию. Дядя я ему, дядя. Что и обидно.
ЖЕНЩИНА. Он твой сын.
За стеной слышен шум падения ДИРА.
АСКОЛЬД. Сын? Врешь!
ЖЕНЩИНА. Когда его увидишь – убедишься.
АСКОЛЬД. Я не хочу его видеть.
ЖЕНЩИНА. Вспомни, вспомни, почему ты ушел в Киев. Вспомни, как ты клялся, что вернешься, обещал, что заберешь меня. Ты – бессердечная скотина. Меня били каждый день. Каждое утро я просыпалась в слезах, но я верила, что ты вернешься и спасешь меня.
АСКОЛЬД. Я думал, что это его сын.
ЖЕНЩИНА. Ты заставил себя в это поверить. Это твой сын. Ты не можешь его убить.
АСКОЛЬД. Прикончу, чтоб ты и не сомневалась.
ЖЕНЩИНА. Нет!
АСКОЛЬД. Да. Да! Да! Этот звереныш приперся, когда страна только начинает выкарабкиваться. Ты хочешь опять все сначала? Опять война? Ведь будет же страшная война. Нет, ни за что! Я сделал так, чтобы люди не голодали. Я сделаю этот город столицей мира.
ЖЕНЩИНА. Ты должен покориться.
АСКОЛЬД. Кому? Этому сброду, этим мальчишкам? Они умеют воевать только с голотой. Пусть теперь со мной попробуют.
ЖЕНЩИНА. Ты должен погибнуть.
АСКОЛЬД. Мы дошли до Индии, понимаешь? У нас лучшие астрономы. Мы забрали к себе последних друидов – у нас самая передовая наука. Мне за два года предсказывают землетрясения, понимаешь? А ты хочешь, чтобы я все бросил и покорился этому…
ЖЕНЩИНА. Сыну. Это твой сын.
АСКОЛЬД. Мои люди не голодают. Они не стоят в очередях. Они научатся читать и писать. У нас будут книги. У нас уже есть книги. Смотри.
ЖЕНЩИНА. Не нужно книг, кроме Библии.
АСКОЛЬД. Ты что, эта?
ЖЕНЩИНА. Как и ты.
АСКОЛЬД. Как и я? Я христианин? Я христианин? Я христианский князь?! И ты? И он?
ЖЕНЩИНА. И он. Я крестила его. Но он блудная овца.
АСКОЛЬД. Блудная овца?
ЖЕНЩИНА (фанатично). Я знаю, ты хотел крестить свой народ. Но сыноубийца не может быть крестителем. Покорись. Во имя Сына Небесного, пощади сына земного.
АСКОЛЬД. Кто тебя подослал?
ЖЕНЩИНА. Отец Небесный помог мне бежать из темницы. Сорвал оковы и дал силы дойти до Киева.
АСКОЛЬД. Какой стиль! Какой высокий слог. Проще. Скажи проще.
ЖЕНЩИНА. Он приказал мне – пойди к Аскольду и скажи ему – пусть умрет. Слышишь?
АСКОЛЬД. Слышу. Пусть умрет. Так просто.
ЖЕНЩИНА. Я приду за тобой утром. Слышишь… брат мой?
АСКОЛЬД. Слышу… сестра.
ЖЕНЩИНА. Готовься, прощай. Помни, что твое христианское имя – Николай.
ЖЕНЩИНА выходит. За сценой раздается ее страшный крик. Вбегает ДИР с окровавленной саблей. АСКОЛЬД вскакивает.
АСКОЛЬД. Что случилось?
ДИР. Карга старая! Наглое отродье.
АСКОЛЬД. Что ты сделал?
ДИР. Пустил потроха этой шпионке.
АСКОЛЬД. Да как ты смел? На колени. Прощайся со мной.
ДИР. Пошел ты…
АСКОЛЬД (хватаясь за меч и издавая боевой клич полян). Хох улу!
ДИР. Ну смотри. Ты сам этого хотел. Как говорят местные в таких случаях – «Хох улу»!
Начинается бой. ДИР мастерски владеет саблей и не раз ставит в тяжелое положение АСКОЛЬДА, который рубится тяжелым мечом.
ДИР. Получай! За пацука! За приседания! За жидовскую морду!
Сделав неожиданный выпад, ДИР приставляет лезвие сабли к шее АСКОЛЬДА. Тяжело и зло дышит.
АСКОЛЬД. Убей, убей.
ДИР (отпуская АСКОЛЬДА). Еще чего? Какое «убей»? Сегодня суббота – евреи сегодня отдыхают.
АСКОЛЬД. Кто учил тебя?
ДИР. Папа. Это их сабля. Он ею, так, между прочим, выколол глаз твоему Ольме. И в честном бою, заметь. А ты потом моего папу утопил, как щенка. На шею повесил камень – и утопил.
АСКОЛЬД. Врагов убивают.
ДИР. Да, врагов убивают. Хорошо, что ты хоть это вспомнил. Вот поэтому-то я и пришил твою суку.
АСКОЛЬД. Это уже не имеет значения.
ДИР. Пусть кто-нибудь мне ответит, зачем я ее пускал? Лучше бы этого… придурка с паровой машиной.
АСКОЛЬД. Слушай, может там есть еще кто живой?
ДИР. То есть?
АСКОЛЬД. Ну, эти, биллиард которые. Крикни – пусть отпустят.
ДИР. Ой, что-то я сильно сомневаюсь. (Подходит к окну и кричит). Эй ты! Да, ты. Есть живые? Нет? А ты палкой пошевели? Ну – давай хотя бы крайнего. Опускай. (Торжественно). Князь милует национальную сборную команду по биллиарду!
