Михалыч: Ты че, парень, правда, в компьютерах понимаешь? Молодец! А у моего папаши деньги тоже в банке лежат, кстати. Щас все так делают, ну и он тоже. А ты, что же, падла, и у моего отца деньги воруешь, да?
Маша: Было бы, что у твоего отца воровать. Лежат там какие-нибудь вшивых сто баксов.
Михалыч: Замолкни, кукла!
Слава пытается проскользнуть в школу. Михалыч переграждает ему дорогу.
Михалыч: Эй, стой. Мы так и не договорили. Так ты че, правда хакер?
Слава: Нет, отвяжись.
Михалыч: Сука!
Бьет Славу в лицо.
Михалыч: У моего отца там все лежит — все бабки, которые он накопил, а ты, раз-раз — и все? Так, да? А потом — солнце, море, ляпота?
Слава падает на бетонный пол.
Михалыч: Из-за таких как ты, все случается. Вор!
Паша подходит к Славке, тихонько пинает его в живот, смотрит при этом на Михалыча.
Паша: Вор!
Девчонки спокойно смотрят на происходящее. Ира жмется к Артуру, тот делает вид, что ничего не произошло.
Слава встает с пола. Крови почти нет, ну разве что ссадина на лбу.
Слава: Придурки!
Михалыч: Че ты сказал?
Слава: Ничего.
Пытается уйти. Артур делает ему подножку, Слава опять падает, на этот раз сильно. В это время появляется учитель истории Николай Геннадьевич. Он, как всегда, подтянут и косоглаз.
Все здороваются с учителем.
Николай Геннадьевич: Здравствуйте. Что тут у вас? Артур, брось сигарету.
Артур: Я не курю, Николай Геннадьевич.
Николай Геннадьевич: Ну-ну. А что там у тебя в кулаке зажато?
Артур: Газета.
Николай Геннадьевич: Революционная?
Артур: Ага, типа того.
Николай Геннадьевич: Ну, хорошо, сегодня на уроке перескажешь содержание. Пусть остальные порадуются. А что у нас с Логиновым?
Михалыч: Спит.
Николай Геннадьевич: Прямо здесь?
Михалыч: Устал, наверное. Он же у нас по ночам работает.
Николай Геннадьевич: Золушка двадцать первого века, просто.
Нагибается к Славе, поднимает его голову.
Николай Геннадьевич: А что у него на лбу?
Михалыч: Об косяк ударился.
Николай Геннадьевич: Хороший был косяк. Накачанный…. Ладно, чем выше детская смертность, тем ниже детская преступность. Отнесите его в медецинский кабинет. И поактивнее — до звонка пять минут.
Николай Геннадьевич уходит.
Михалыч: Папаша Коля дал революционное задание.
Наклоняется к Славе.
Михалыч: Эй, ты, чудик, вставай, на урок опоздаешь!
Трясет Славу за плечо.
Слава встает, идет к дверям школы. Движения машинальные, как у робота.
Артур: Ай, молодца! Ну и что, что он зомби, зато он встал и пошел!
Звонок. Крыльцо школы пустеет, биология — это тебе не ОБЖ. Хочешь, не хочешь, а учить надо. Там Клавдия Михайловна — женщина-вамп. Из кого угодно кровь высосет. Все, до последней капли.
Звонок с урока.
Я сижу на заднем крыльце школы. Я прогуляла биологию. Я часто прогуливаю уроки, особенно информатику и биологию. Они мне не нравятся, претят своей натуралистичной сущностью. Я не боюсь Клавдии Михайловны. У нее нет мужа, зато есть любовник, который живет за ее счет. Нашел, кого обманывать. Учительницу биологии! Но этот любовник неприхотлив и даже интересен. Он умеет играть две песни битлов и одну Нирваны. Правда, он ужасно фальшивит, но это ничего — у Клавдии Михайловны нет слуха. По сути дела, она несчастная женщина, но мне ее совсем не жалко.
На крыльце никого нет, хотя звонок уже давно прозвенел. Просто, одна половина класса все еще записывает домашнее задание, а другая курит в туалете. После первого урока мои одноклассники всегда курят в туалете, на первом этаже.
К школе медленно идет Федор Иванович. Это наш учитель химии. Немного странная, но легендарная фигура в нашей школе. Федор Иванович подходит ко мне, садится рядом, на скамейку.
Федор Иванович: Здравствуй, Таня. А ты почему одна?
Я: Потому что я прогуляла биологию.
Федор Иванович: Зря…. Но тебе, конечно, не стыдно?
Я: Нет.
Федор Иванович: Ну, все правильно, Таня. Нельзя стыдится того, что тебе не нравится скука. Хотя, ты знаешь, биология — хороший предмет. Его портит только одно.
Я: Приземленность?
Федор Иванович: Нет. Клавдия Михайловна.
Молчание. Я не знаю, что сказать этому старому чудаку, а он и не спешит ничего говорить.
Федор Иванович: Ты веришь в теорию случайности?
Я молчу, поскольку не совсем понимаю, что это такое. Но нутром, чую, что разговор переходит в русло какой-то нудятины, поэтому думаю, под каким предлогом мне смотаться отсюда.
Федор Иванович: А я верю. Верю, потому что иначе нельзя. Но ведь он придет, Таня?
Я: Кто?
Федор Иванович: Мальчик с синими глазами и темным каре. Я знаю, что он придет, Таня. Он опередит всех вас на много веков вперед. И только его, его одного можно будет учить. Учить, понимаешь, Татьяна, учить, а не мучить.
Я: (неуверенно) Понимаю.
Федор Иванович: Я часто ищу его в толпе учеников. Думаю, а может он здесь. А может это я, старый дурак, не замечаю гения среди посредственностей?
Я понимаю, что Федор Иванович, как всегда, уже по шафе. Нужно сматываться, но я не знаю, как. Звенит звонок.
Я: Извините, Федор Иванович, мне пора.
Федор Иванович: Иди…. Только он придет. Когда-нибудь обязательно придет. Синеглазый мальчик с длинным каре. Ты не обращай внимания, что я пьян. Мне сегодня только к пятому уроку, так что успею проветриться. Но ты помни, Таня, он обязательно придет. Может, сбежит из дома, может, оборванный, может, пешком. Как Ломоносов, Таня, понимаешь?
Я киваю и быстро исчезаю за дверями школы.
Звонок с урока.
На заднее крыльцо школы подтягивается народ. Выходит Михалыч с Пашкой, девчонки, одноклассники мои ненаглядные, в общем. Утопила бы их всех или топориком зарубила бы, как Раскольников. Но нет во мне маньячных талантов. Все курят. Ну, я тоже курю, не для того, чтобы быть, как все, а так, дурная привычка.
Артур: Люди, вы как насчет экзаменов вообще? Сами или родители помогать будут?
Маша: Я сама. Отец мог бы, но не будет. Он у меня принципиальный в этом плане.
Артур: Не повезло тебе. А у меня папаша сразу сказал, мол, одиннадцать классов — фигня. Это не деньги даже, так, копейки. Главное, потом, институт.
Михалыч: А ты куда собрался?
Артур: В Москву, куда же еще-то? Москва — это сейчас, все. Столица, мать ее! На финансовый. Если у папаши все срастется. А если нет, то в архитектурный, там дешевле. А ты куда потом пойдешь?
Михалыч: А тебе какая разница?
Маша: В ПТУ он пойдет, у него родители на большее не потянут.
Михалыч: Дура крашенная! Я, может, в МГУ собрался!
Все смеются.
Маша: В МГУ! Ну ты загнул. Да тебя в педагогический даже не возьмут! На рожу твою посмотришь — и сразу все понятно. В МГУ! Ну ты, блин, даешь!
Михалыч: Да идите вы все! Со своими папашами и мамашами. Блин, ну че за фигня, все настроение попортили!
Зло бросает сигарету, уходит. На крыльцо выходит Клавдия Михайловна. От нее никто даже и не прячется уже. Ну, девятиклассники еще пытаются сделать вид, что они тут не при чем, так — свежим воздухом подышать вышли, а однокласснички мои, те уже ничего не пытаются, а зачем, и так все понятно.
Клавдия Ивановна: Девятый класс, бросили сигареты, зашли в школу!
Девятиклассники робеют, бросают зажатые в кулак сигареты, потихоньку рассасываются.
Клавдия Ивановна: Одиннадцатый, хрен с вами, курите сколько влезет. Все равно уйдете через три месяца. Что за поколение пошло, а? Таня, тебя почему на уроке не было?
Артур: А ей зачем? Она у нас и так, типа, умная.
