Пришёл Евгений, сел за стол, смеётся. С крыши дома солдаты сбрасывают снег деревянными лопатами. Все смотрят в окно, молчат. Железная дверь на первом этаже хлопнула.
ВАЛЕНТИН. А?
ЛЮДМИЛА. Дверь железную с замком поставили в подъезде вчера, без пружины, она и буцкает так, ударяет по нервам, зараза два раза.
ВАЛЕНТИН. А-а, а я думал — война началась, ракеты из городка стрелять начали. (Смеётся.) Будем знакомиться ближе, так, нет?
Валентин взял портфель, порылся, достал фотоальбом с запаянными в пластмассу фотографиями. На первой странице альбома наклейка — голая девица.
У меня проблема. Так говорят в Америке. Вот и я, как американец, да? Только из Краснодарского края. (Смеётся.) Я хотел про свою первую жену рассказать. Проблема с ней! Перестала со мной спать и — всё. Полгода не спит, год и я — ушёл. Потому что мне же надо по-мужски, вы понимаете…
ЛЮДМИЛА. Да, да, я понимаю вас… Бабушка, да не играйся же ты с едой, сказала?! И не пищи, уши болят уже! Ну, что ты с ней будешь делать, а?
ВАЛЕНТИН. Ушёл к другой. Со второй было очень удобно. Она такая хорошая была: каждое утро свежую рубашечку, брючки мне погладит, стрелки такие, что аж обрезаться можно было. Во-от. Яичницу. С помидорами. Каждое утро. Вот поэтому — я ищу подругу жизни. Вот фотки. Смотрите.
Отдал альбом, Людмила листает его. Евгений заглядывает через её плечо.
Осторожнее, не замажьте. Это моя жизнь. Скучаю. Скоро поеду назад. Сегодня.
ЛЮДМИЛА. Как сегодня? Да? Сегодня домоюсеньки?
ВАЛЕНТИН. Да. Сегодня. (Ест.)
ЛЮДМИЛА. Как же вы, так сразу приехали… Я, дура, адрес дала взяла. Это кто тут такой маленький?
ВАЛЕНТИН. Это я маленький. (Смеётся.) Вот это я, маленький у мамы на руках, видите — писюлёк болтается. Маленький.
ЛЮДМИЛА. Да, болтается. (Смотрит фотографию ближе.) Ни маникюр, ни педикюр…
ВАЛЕНТИН. Да ничего и так. Дак я ищу подругу жизни раз, мне надо перебрать всех. Я ещё тут к одной заехал. Посмотрел на её. Ничего так. Но надо думать.
ЛЮДМИЛА. Как, не поняла? Вы ко мне приехали? Или вы ко всем ездите?
ВАЛЕНТИН. А что тут такого, вы про что подумали? Нет, я честно. Мне надо, чтобы дом держала. Я часто езжу в командировки. И тут у вас: по проблеме отдела развития и по своей проблеме решил, по личной, заняться. (Ест и пьёт.) Нет, я честно сказал: ещё четыре адреса в вашем городе. Потому что там была газетка у азербайджанца с курицей, ваша, местная, и я все адреса выписал. Я честно, предупреждаю сразу. Мне выбрать надо. Раз проблема — надо решать. В доме шесть комнат. Если считать точнее — семь. Одна — веранда. Увитая виноградом. Во-от. Осторожнее с фотками, пожалуйста. Это же моя жизнь.
ЛЮДМИЛА. Сколько комнат? Семь комнат? Веранда с виноградом? Семь комнат на Кавказе? Семь? Семь? (Пауза.) Прямо не знаю. Дак вы ко всем приехали? А-а…
ВАЛЕНТИН. Я — честно. Я — выбираю. Семь. Комнат — семь. Я ж вам писал в письме, а вы ответили. Вы забыли.
ЛЮДМИЛА. Ой, Валентин Иванович, столько всего, что — забыла, нету памяти, нету. Я уж не помню, ходила сегодня в туалет или нет, а вы спрашиваете, что вы там в письме написали… (Чихает.) Приношу прощение.
ЕВГЕНИЙ. (Смеётся.) Это у вас как пресс-релиз?
ВАЛЕНТИН. Что?
ЕВГЕНИЙ. Я говорю — как пресс-релиз это у вас тут, нет?
ВАЛЕНТИН. Ну да, в общем-то. Да, пресс-релиз. Так точно, товарищ солдат. Я в отделе развития работаю, там новые технологии у нас и вот, могу открыть вам тайну, что я тут у вас узнал про вашу зарплату. Так вот, девушки, женщины, пенсионеры и солдаты. У вас — пятьдесят процентов удерживают, а у нас двадцать. И с пенсионеров тоже.
ЛЮДМИЛА. (Помолчала.) Чего удерживают?
ВАЛЕНТИН. Вам не понять, это в отделе развития, где я работаю, знают, и я знаю — удерживают у вас, вы даже и не знаете, вот так.
ЛЮДМИЛА. Да что вы? Ну надо же, а? Удерживают? Вот дурят нас. А мы — не знаем.
ЕВГЕНИЙ. (Смеётся.) Чётко, а? Я вот не понял, а что такое — «отдел развития»?
ВАЛЕНТИН. Где всё развивается, понятное дело, странный вопрос. Новые технологии. Пресс-релизы. (Смеётся.) Вот, это — моя первая жена.
ЛЮДМИЛА. Так я люблю чужие фотки смотреть, чужую жизнь красивую, раз своей нету. У кого-то счастье, да. Не знаю. Есть оно, счастье, на белом свете или нет вообще? Есть, Валентин Иванович? Это она, да? Это которая рубашечку вам давала по утрам?
ВАЛЕНТИН. Нет. Это вторая давала. Вот она. Первая — перестала со мной спать и всё.
ЛЮДМИЛА. А-а, вы рассказывали. Это она тут, да?
ВАЛЕНТИН. Да. Нет. Не спит. Не спала. Может, болезнь у нее какая началась, ну сказала бы, почему не сказать, ведь так? Я бы понял.
Хлопнула дверь подъезда. Валентин вздрогнул.
ЛЮДМИЛА. Какая болезнь?
ВАЛЕНТИН. (Шевелит пальцами в тапочках.) Ну, ранний климакс, что ли. Я откровенно, раз тут все свои, женщины, то есть. По женским болезням у неё началось, может, нет? Ну, так сказала бы запросто и я бы понял, понимаете? Мы же люди — не собаки. Так?
ЛЮДМИЛА. Так. Не собаки. Мы люди. Правильно. Прямо не знаю. Семь комнат, говорите? Семь?! Прямо не знаю. С верандой? А у нас виноград дорогущий. Семь комнат? И на Кавказе?
ВАЛЕНТИН. В Краснодарском крае. Не спит со мной и всё. И я развелся, ушел от нее. Теперь я — вот в отделе развития тружусь. И один. Ищу подругу.
ЕВГЕНИЙ. (Смеётся.) Она, жена ваша, может, поменяла секс-ориентацию. Она теперь лесбиянство, поди, задвигает.
ЛЮДМИЛА. Что? Кто? Вы что-то такое сказали, Евгений?
ЕВГЕНИЙ. А что такого? Что естественно, то не безобразно. Она лесба стала, сто процентов. А чего тут такого? Нормально, чётко даже. (Смеётся.)
МАРКСИНА. (Пищит игрушкой.) Чаво?
ЕВГЕНИЙ. (Смеётся.) Ничаво, бабушка, так, всё чётко.
ЛЮДМИЛА. Вы бы ели лучше, наедались до отвала, да? Вас не потеряют в части, нет?
ВАЛЕНТИН. Нет, тут другое что-то, не знаю, как сказать… Короче: не спит — и всё.
ЕВГЕНИЙ. Говорю ведь. Во всех газетах так пишут… Поменяла!
ВАЛЕНТИН. Нет. Беспричинно не спит. Может, разлюбила? А я же мужчина, мне же надо. И вот я ушел, нашел другую, но и от той ушёл, была проблема одна… А у меня болезнь такая редкая — не могу один оставаться и всё. Она не заразная, это такая, психическая болезнь, что ли.
ЛЮДМИЛА. Как не можете?
ВАЛЕНТИН. Ну, так, не могу. Даже спать не могу один, ужас, страх какой-то находит.
ЛЮДМИЛА. Да что вы? Как интересно. Первый раз такую болезнь слышу.
ЕВГЕНИЙ. (Смеётся.) А в туалет?
ЛЮДМИЛА. Ешьте больше! (Смотрит фотографии.) Как красиво. Какие краски. Как в телевизоре красиво, красочно. Господи, как везёт людям, как везёт, зараза два раза…
АНЖЕЛИКА. Дай посмотреть.
ЛЮДМИЛА. Иди вымой руки сходи, тогда дам.
АНЖЕЛИКА. У меня чистые.
ЛЮДМИЛА. Как красиво! Боже мой! Плакать хочется! Это вся ваша жизнь тут запечатлена. Да? Семь комнат?!
ВАЛЕНТИН. А это я в школе. Семь. А это в армии. Солдат был тоже. Да. Так же вот дружил с девочками в армии. Как и вы тут дружите.
ЛЮДМИЛА. (Смотрит фотографии.) Мы не дружим. Мы их, ненавидим, солдат этих, Валентин Иванович. Они нам в глотке стоят. Дочка так, балуется, молодая, по-детскому вот у них с ним любовь или дружба, что ли, не знаю. А так — нет. Как мне приятно, Валентин Иванович, что в вас присутствует человеческий фактор. Семь комнат, говорите? А я поначалу думала: с Кавказа, с кольцом в ухе, представительный. А вы простой, какой-то в доску какой-то свой. Ой, как там хорошо на Кавказе, да?
ВАЛЕНТИН. В Краснодарском крае. Да. Там апельсины — во! Нет — во! (Показал руками.) А дома все — трёхэтажные. (Тявкнула собака на улице, хлопнула дверь подъезда.)
ЛЮДМИЛА. Это в смысле — частные? Ваш, в смысле?
ВАЛЕНТИН. (Ест и пьёт.) Ну да. И частные тоже. То есть, не просто домики такие маленькие, а трехэтажные дома все. Но есть и пятиэтажные. И даже десятиэтажные. То есть, высоких домов очень много.
ЛЮДМИЛА. (Смотрит фотографии.) Ой, какой вы тут хорошенький, ещё с волосами даже! А где же ваш домик тут на фотках?
ВАЛЕНТИН. Нету. Не успел сфоткать. Пока. Да, вы правы, товарищ солдат, это как пресс-релиз у меня. Именно — пресс-релиз. Я ведь в отделе развития. Вся моя тут жизнь, с детства, чтобы долго не рассказывать, вот она тут и запечатлена. Там есть фотографии похвальных грамот. Чтоб не носить с собой оригинал. Сфоткал вот.
ЕВГЕНИЙ. (Ест яблоко, хрустит, смеётся.) Оригинал, да. Чётко!
ЛЮДМИЛА. (Чихает.) Приношу прощение. У меня аллергия на солнце. Как солнце выходит, я — чихать, и чихаю, зараза два раза. Говорила, приношу прощение. Мы только тут сидеть можем, а там — потолок может обвалиться. (Все подняли головы, смотрят на потолок. Валентин смеётся.) Правда. Стенки зелёные. Хоть бы к вечеру заморозок ударил, чтоб ночью не капало нам на бошки. Ну вот, Валентин Иванович, давайте, что ли, и правда, знакомиться? (Смеётся.) Это наша, так сказать, берлога. В берлоге живут четыре медведицы, четыре девушки: Людмила, Анжелика, Энгельсина — мама моя, Марксина — она прабабушка Анжелочке. Вот, наше бабье царство. Бабушка в молодости поменяла имя, была Фрося, что ли. И дочку назвала Энгельсиной. Слава Богу, хоть до меня не добралась. Сильно-сильно политическая была у нас семья. Я тоже — ума не лишку — дочку в честь Анджелы Дэвис назвала.
