Алиса назвала своё имя, фамилию, должность и улыбнулась.
– Я слышал о вас.
«Откуда?» – подумала она.
– Вы работаете в старейшей столичной газете. Одной из самых влиятельных. Когда я был комсомольцем, мне приходилось ее читать. Сейчас я её выписываю, потому что привык.
– Это очень приятно, когда тебя хвалят, – она улыбнулась шире.
– А когда я решил стать вашим постоянным рекламодателем, заключить договор, я навёл справки обо всех сотрудниках… Ничего личного – просто бизнес.
– И как я вам?
– Судя по тому, как после вашего прихода стал работать рекламный отдел, вы редкий и талантливый человек. Легко обучаемый. Кроме того, вы очень красивая девушка.
– Спасибо, Валерий Сергеевич, – её смущение было непритворным.
Она почувствовала, что щёки горят. Значит, покраснела. «Интересно, он заметил?»
– Пойдёмте, сегодня вы встретите Новый год с нами. Мы редко встречаемся всей семьёй. Только в Новый год. Я почти всё время живу в поездках. Поэтому вам пришлось приехать сегодня. Но вы не пожалеете… Я вас познакомлю с домочадцами. А о делах поговорим завтра. Вы не против?
– Нет. Конечно, нет. Сегодня праздник, поэтому о делах завтра.
Он взял её под руку и повёл по лестнице наверх.
– Как вам мой дом?
– Романтично.
– Я очень консервативный человек и обожаю старину. Я могу себе позволить жить так, как я хочу.
Она его украдкой рассматривала. Чудной старик. Где-то она его видела?
Комната, в которую они вошли, выглядела так же необычно, как прихожая. Бесконечно просторная. Большая голубая ель посередине, а на стеклянных игрушках, которыми была она украшена, бликовал свет от многочисленных свечей! Горел камин. За покрытым белой скатертью столом сидели люди. Старик представил ей всех, сказав о каждом несколько слов. Это были его сыновья. Алиса почувствовала, как её осматривают. Она вспомнила, что одета в простое платье, которое не сочеталось с атмосферой дома. Мужчины в костюмах – и она в простом платье. Ей стало неудобно отвечать на взгляд взглядом, поэтому она не заметила, кто на неё так пристально смотрел.
Она присела на краешек стула. Потом поняла, как это выглядит со стороны, и приняла нормальную непринуждённую позу. Появилась женщина, которая положила еду на тарелку Алисы.
У старика было четыре сына – старшему уже пятьдесят, следующему тридцать два, третьему двадцать восемь и младшему двадцать шесть.
– А супруги у меня нет. Так и запишите в свой блокнот.
– Почему? – Алиса улыбнулась.
– Я пережил двух. Сначала первую, потом вторую. У меня оказалось больше жизненных сил. А сейчас жениться уже неумно.
Помолчали, потом старик вдруг заговорил о живописи. Поинтересовался – каких художников она любит. Алиса назвала Тициана. Старик оживился. Это был и его любимый художник.
А она это знала. Ведь и они тоже навели о нем справки. Правда, информации почти не было. Никто даже не знал, сколько ему точно лет. Кажется, в одной газете она читала, что – тридцать, в другой – сорок пять… Оказалось – намного старше.
Если всё пройдет нормально, её газета получит массу эксклюзивных прав и космическую сумму денег. Тут и реклама его предприятий, и освещение частной жизни. Если только дело как-нибудь вдруг не сорвётся!
– Мне было восемнадцать, когда я впервые попал в Эрмитаж и увидел его Святого Себастьяна, пронзённого стрелами. Все сокрушались о страданиях Себастьяна, а я видел перед собой очень красивого, полного жизни мужчину: вынь стрелы – и всё мгновенно заживёт. Потом я подошёл к «Кающейся Магдалине». Её глаза были в слезах. Полные слёз глаза! Но насколько красивая и чувственная была она! Женщина во цвете лет! Вот таким мне и запомнился Тициан. Я стремлюсь быть таким же талантливым и удачливым, как он, и таким же трудолюбивым и стойким, как Генри Форд.
Алиса поняла, кого он ей напоминал. Старик очень походе на престарелого Форда. Такой же жилистый, сухощавый, такие же острые черты лица…
Она старалась не пропустить ни слова из того, что говорил хозяин дома, и в то же время рассмотреть всех, кто находился за столом.
Старик много говорил. Остальные молчали. Он рассказывал о жизни Тициана и о своей жизни. Вперемешку. Потом подытожил:
– Тициан укрепил во мне ощущение удивительной энергетики, жизнелюбия и реальности бытия… Свою жизнь, судьбу нужно сделать. Сделать себя. Поэтому очень многое зависит от того, кто твой кумир. С кого берёшь пример…
Ближе к полуночи накрыли на стол. Прислуживали им три человека – одна женщина и две молодые девушки. За несколько минут до Нового года, заискивающе улыбаясь, вошли люди, которые несли музыкальные инструменты, ноты, стулья. Они стали всё это расставлять, раскладывать.
Большие часы в комнате пробили двенадцать.
– С Новым годом, господа! – сказал старик, поднимая бокал с шампанским.
– С Новым годом! С Новым годом! С Новым годом! – откликнулись сыновья и Алиса.
Музыканты расселись и заиграли вальс.
Алиса давно потеряла всякое ощущение реальности и даже привыкла к тому, что реальность находится где-то вне происходящего. Поэтому ничему не удивлялась. Всё, что её окружало, казалось, возникло из какой-то старой новогодней сказки.
Первым на танец Алису пригласил старик. Она призналась ему, что не умеет танцевать вальс, и он обещал её научить:
– Это просто.
У неё получалось кое-как. Лицо ее горело от стыда. Когда кончилась музыка, она хотела вернуться на своё место, но её подхватил следующий кавалер.
Потом под ненавязчивую музыку они ещё разговаривали о чём-то все вместе. Алиса чувствовала, что внимание всех сосредоточено на ней. Она видела доброжелательные улыбки, взгляды в свою сторону. И от этого ей было интересно и приятно.
Где-то в четыре часа старик сказал:
– Вы, наверно, хотите спать? Маша вас отведёт в комнату.
Алиса послушно встала и улыбнулась всем.
– Очень было приятно с вами познакомиться. Спасибо за приятную встречу Нового года в вашей компании.
Все закивали-заулыбались и сказали о том, как им тоже приятно.
Самый младший сын, он сидел справа от неё, приблизился к ней и прошептал:
– Вы очень симпатично врёте.
И улыбнулся ей.
– Алексей, – ответила она так же тихо, – мне правда приятно.
И улыбнулась тоже.
Женщина, которая ухаживала за ними во время ужина, отвела Алису в спальню. Горели свечи.
– Я растоплю камин, – сказала женщина.
Алиса промолчала. Слишком много впечатлений за день, слишком всё необычно.
Когда она осталась одна, то пересела с кровати в кресло перед камином. Долго смотрела в огонь. Ей почему-то подумалось так: «Какая красивая жизнь. Старая мебель, свечи… Камин… Чем занимаются его сыновья?..» Потом почему-то так: «А вдруг у него возникнут какие-нибудь непредвиденные условия?..»
Честно говоря, ей вообще не хотелось думать. Мысли возникали обрывочно. Прорывались через какую-то пелену, часть их увязала в ней…
Почему-то вспомнила генерального директора своей газеты. Ни к чему. Просто вспомнила лицо. И опять подумала о старике: «Как бы его чудачества не повредили делу…»
Алиса успела повидать людей разных. Продавать газетные полосы для рекламы она пошла, когда ещё доучивалась в институте. Потом доучилась. «Романо-германская филология». Очень хотели родители, они у неё кандидаты наук: папа преподаёт в Литинституте, мама в гуманитарном университете. Не великие учёные, но люди глубоко увлечённые. К воспитанию дочери они подошли серьёзно. И поэтому Алиса знала великолепно английский, испанский и португальский, писала маслом, могла сложить сонет, музицировать на пианино…
Но из редакции она так и не ушла, а потом ещё вдруг стала начальником отдела.
Она умела общаться, очаровывать. Она относилась ко всему, что делала, как к искусству.
Ей понадобилось несколько месяцев, чтобы освоиться.
А потом к ней уже ходили советоваться менеджеры со стажем. «Алиса, как лучше нам с ним себя вести?.. Ты думаешь? А если он…» Ей нравилось советовать. Она всегда давала точные рекомендации. И советы помогали. Потому что она была внимательна к деталям. «Алиса, у тебя природный талант разбираться в людях!»
Алиса открыла в себе еще одно качество – несмотря на молодость, она любила помогать, покровительствовать. Её любили.
Всё это не нравилось бывшей начальнице, и она попыталась выжить девушку. Интриганка была ещё та… Но вступились коллеги. Они хорошие, и её, хорошую, спасли, оградили от интриг.
Менеджеры смогли доказать генеральному директору и главному редактору, что действующий начальник плохо ведёт дела отдела. «А вот если бы Алиса… Мы ей доверяем… Да если бы не она, мы бы столько рекламодателей потеряли…»
Так Алиса стала начальником отдела рекламы.
…Она заснула в кресле. Ей приснилась фотография Генри Форда, которую она видела в журнале. Потом ей приснилась комната и улыбающийся старик. Он кивал на портреты, висевшие на стенах. Их было много. Но в полумраке она выделила опять-таки один большого формата, знакомый ей по какой-то журнальной публикации: престарелый Форд в канотье копается в моторе автомобиля. Она поняла, кого ей напоминал хозяин дома. Снова поняла. Уже во сне. Он был очень похож на Генри Форда… Старик улыбался добро-добро. Потом она увидела людей, сидящих за столом в столовой. Кажется, они обсуждали ее и улыбались… Кто-то вошёл в комнату. И это уже был не сон. Она даже не поняла, когда он прервался. Свечи кто-то потушил, но огонь в камине ещё не погас. Она слышала дыхание. Алиса не испугалась, она чувствовала, что в этом доме с ней ничего плохого случиться не может. Человек постоял около её кресла, потом положил что-то на столик рядом. И ушёл.
