Сальзер (горячо). Это Тони! Он расскажет! Он должен что-то знать!
Энтони Фэрроу открывает дверь, но говорить начинает еще за сценой, прежде чем войти. Он высокий, среднего возраста, держится с достоинством, хорошо одет, и в нем есть неприятный лоск.
Фэрроу (обращаясь к кому-то в другой комнате). Попробуйте опять Сайту-Барбару. Не кладите трубку, пока она сама не подойдет.
Входит, закрывает за собой дверь. Трое смотрят на него с нетерпеливым ожиданием.
Друзья мои, кто-нибудь сегодня видел Кэй Гонду?
Остальные испускают разочарованный стон.
Сальзер. Значит, вот как. Ты тоже. А я думал, ты что-нибудь знаешь!
Фэрроу. Порядок, друзья. Не будем терять головы. «Фэрроу студиос» от каждого ждет выполнения своих обязанностей…
Сальзер. Проехали, Тони! Что дальше?
Клер. Это абсурдно! Ну абсурдно!
МакНитт. Я всегда ждал от Гонды что-то в этом роде!
Фэрроу. Пожалуйста, без паники. Нет повода паниковать. Я позвал вас сюда, чтобы продумать наши действия в этой критической ситуации, хладнокровно и спокойно и… (Внутренний телефон на его столе резко звонит. Он бросается к нему, его величественное спокойствие забыто, хватает трубку, взволнованно кричит.) Да?… Дозвонились? Санта-Барбара?.. Дайте ее мне!.. Что?! Это со мной мисс Сэерс не будет говорить?! Ее не может не быть, это отговорки! Вы сказали, что это Энтони Фэрроу? С Фэрроу Филмс?.. Вы уверены, что правильно расслышали? Президент «Фэрроу филмс»)… (Упавшим голосом.) Ясно… Когда мисс Сэерс ушла?.. Это уловки. Попробуйте еще раз через полчаса… И попробуйте еще раз начальнику полиции.
Сальзер (с отчаянием). Я и сам мог бы тебе это сказать! Супруга Сэерса не станет разговаривать. Если от нее газеты ничего не могут добиться, так мы и подавно.
Фэрроу. Будем последовательны. В кризисной ситуации нельзя быть непоследовательным. Давайте соблюдать порядок, спокойствие. Поняли? (Ломает пополам карандаш, который нервно крутил.) Спокойствие!
Сальзер. Это в такие времена он хочет спокойствия!
Фэрроу. Давайте… (Телефон звонит, он бросается к нему.)Да?.. Отлично! Соедините нас!.. (Очень живо.) Алло, начальник! Как дела? Я… (Резко.) Что значит, вам нечего мне сказать? Это Энтони Фэрроу!.. Ну, обычно это очень даже имеет значение! Ал… Я хочу сказать, начальник, я должен задать вам только один вопрос, и, думаю, я имею право получить ответ. В Санта-Барбаре были выдвинуты формальные обвинения? (Сквозь зубы) Очень хорошо… Спасибо. (Кидает трубку, пытаясь сдерживаться.)
Сальзер (с волнением). Ну?
Фэрроу (безнадежно). Он не станет говорить. Никто не станет говорить. (Опять в телефон.) Мисс Дрэйк?.. Вы пытались еще раз дозвониться мисс Гонде домой?.. А всем ее друзьям?.. Я знаю, что у нее нет друзей, все равно попытайтесь им дозвониться! (Делает движение положить трубку, потом добавляет.) И найдите, если сможете. Мика Уотса. Если хоть кто-нибудь знает, то это он!
МакНитт. Этот тоже не станет говорить.
Фэрроу. И нам следует взять с него пример. Тишина. Поняли? Ти-ши-на. Не отвечайте ни на какие вопросы на съемках или за их пределами. Не упоминайте о сегодняшних газетах.
Сальзер. Плавное, чтоб газеты о нас не упоминали.
Фэрроу. Пока они ничего особенного не написали. Это только сплетни. Пустая болтовня.
Клер. Но по всему городу! Намеки, шепот, вопросы. Если бы в этом был хоть какой-то смысл, я бы подумала, что кто-то специально распустил слухи.
Фэрроу. Лично я ни на минуту не верю всему этому. Однако хочу знать все, что вы можете мне сообщить. Я так понимаю, никто из вас не видел мисс Гонду со вчерашнего дня?
Остальные безнадежно пожимают плечами и качают головами.
Сальзер. Если ее газеты не могут найти, то мы тем более.
Фэрроу. Упоминала ли она при ком-нибудь из вас, что собиралась вчера вечером поужинать с Грэнтоном Сэерсом?
Клер. Да когда она кому-нибудь что-нибудь говорила?
Фэрроу. Заметили ли вы что-нибудь необычное в ее поведении, когда видели ее в последний раз?
Клер. Я…
МакНитт. Я, я заметил! Тогда мне это показалось дьявольски смешно. Вчера утром, вот когда это было. Я подъехал к ее дому у моря, а она там, несется между скал на моторной лодке. Я думал меня инфаркт хватит, когда увидел!
Сальзер. Боже мой! Это противоречит контракту!
МакНитт. Что? Чтобы меня хватил инфаркт?
Сальзер. Иди к черту! Гонда водит моторку!
МакНитт. Попробуй запрети ей! Потом забралась вся мокрая на скалу. Я ей говорю: «Когда-нибудь убьешься», а она смотрит прямо на меня и отвечает: «Это ничего для меня не изменит. И для остальных тоже».
Фэрроу. Так и сказала?
МакНитт. Именно так. «Слушай, — говорю я ей, — мне наплевать, если ты сломаешь шею, но ты же подхватишь воспаление легких прямо посреди моей следующей картины». А она смотрит на меня так жутко, как только умеет, и говорит: «А может быть, не будет больше никакой картины». И пошла прямо в дом, а меня ее проклятый швейцар не пропустил.
Фэрроу. Так и сказала? Вчера?
МакНитт. Именно так, потаскуха проклятая! Да больно надо было ее снимать! Да я…
Телефон звонит.
Фэрроу (хватая трубку). Да?.. Кто-о? Какие такие Голдштейн и Голдштейн? (Взрываясь.) Скажите им, чтобы шли к черту!.. Постойте! Скажите, мисс Гонда не нуждается ни в каких адвокатах! Скажите, что вы понятия не имеете, какого лешего они вообразили, что она в них нуждается! (В ярости швыряет трубку.)
Сальзер. Господи! Зачем мы вообще подписали с ней контракт! Одна головная боль с первого ее дня на площадке!
Фэрроу. Сол! Ты забываешься! В конце концов! Наша главная звезда!
Сальзер. А где мы ее откопали? В водосточной канаве! В водосточной канаве в Вене! И что теперь получаем за нашу заботу? Какую благодарность?
Клер. Практичности, вот чего ей не хватает! Вы знаете. Никаких возвышенных чувств. Ну никаких! Никакого товарищества. Честно говоря, не понимаю, что они все в ней нашли!
Сальзер. Пять миллионов баксов чистой прибыли за каждую картину — вот что нашел я!
Клер. Не знаю, как у нее это получается. Она же совершенно бессердечная. Вчера я ездила к ней после обеда обсудить сценарий. И что толку? Она не согласилась вставить младенца или собачку, как я хотела. Собаки такие человечные. Вы же знаете, все мы, в сущности, братья и…
Сальзер. Пимоллер права. Что-то в этом есть.
Клер. И к тому же… (Вдруг замолкает.) Подождите! Смешно! Как я раньше не подумала. Она упомянула об ужине.
Фэрроу (с нетерпением). Что она сказала?
Клер. Она встала и оставила меня одну, сказала, ей надо переодеться. «Я сегодня вечером иду в Санта-Барбару, — сказала она. Потом еще добавила: — Не люблю благотворительные миссии».
Сальзер. Господи, что она имела в виду?
Клер. Да когда она имеет что-то в виду? Так что я не смогла ей возразить, ну не смогла! Я спросила: «Мисс Гонда, вы действительно думаете, что вы настолько лучше всех остальных?» И, как думаете, что она имела наглость ответить? «Да — сказала она. — Я так думаю. Но лучше бы мне не приходилось так думать».
Фэрроу. Почему ты раньше мне не сказала?
Клер. Я забыла. Я действительно не знала, что у них что-то есть с Грэнтоном Сэерсом.
МакНитт. Старые дела. Я думал, она давно с ним порвала.
Клер. Ему-то что от нее надо?
Фэрроу. Ну, Грэнтон Сэерс, ты же его знаешь. Набитый дурак. Пятьдесят миллионов долларов три года назад. А сейчас, кто знает? Может, пятьдесят тысяч. Может, пятьдесят центов. Но хрустальные бассейны, греческие храмы в саду и…
Клер. И Кэй Гонда.
Фэрроу. Ах да, и Кэй Гонда. Дорогая игрушка или произведение искусства, это как посмотреть. Кэй Гонда была такой два года назад. Но не сейчас. Я знаю, что перед тем ужином в Санта-Барбаре вчера вечером она не видела Сэерса больше года.
Клер. Они поссорились?
Фэрроу. Нет. Не ссорились. Насколько я знаю, этот дурак трижды делал ей предложение. Она могла заполучить его, его греческие храмы, нефтяные скважины и все остальное в любую минуту, стоило ей глазом моргнуть.
