Г-жа Меркаде. Вы — господин де ла Брив? Нет, сударь...
Меркаде. До чего смела! Прямо-таки не узнаю ее.
Де ла Брив. Как? Я — не я?
Г-жа Меркаде. О господине де ла Бриве, сударь, я составила себе полное представление вчера за обедом. Он знает, что долги не позор, если только не отказываешься от них, если стараешься расплатиться с ними; он порядочный молодой человек, он расплатится, впереди у него целая жизнь, и он слишком умен, чтобы ставить ее на карту, участвуя в затее, которую правосудие может...
Де ла Брив. Сударыня, да я в самом деле...
Г-жа Меркаде. И знать не хочу, сударь, кто вы такой! Но, кто бы вы ни были, вы оцените, надеюсь, услугу, которую я только что оказала вам, удержав вас на краю пропасти...
Де ла Брив. Сударыня, в эту пропасть толкает меня ваш супруг; он обещал вернуть векселя, которые преградили мне все пути...
Г-жа Меркаде. Мой муж человек порядочный, он вернет вам векселя. С нас достаточно вашего слова, а рассчитаетесь вы, когда честным путем составите себе состояние.
Де ла Брив. Ах, сударыня, вы открыли мне глаза! Я — де ла Брив! Этим все сказано, и верьте, что с этой минуты я мужественно вступлю на трудовой путь.
Г-жа Меркаде. Прямая дорога, путь чести — тернист, но небо благословит тех, кто вступил на этот путь.
Меркаде (в сторону). Добьешься этим путем кредита, держи карман шире!
Де ла Брив. Как мне благодарить вас! Я буду по-сыновнему предан вам до конца моих дней. (Почтительно целует ей руку, кланяется Меркаде и уходит в его комнату.)
Меркаде и Г-жа Меркаде.
Меркаде. Наконец-то мы одни! Вы разорили меня, сударыня. Еще немного, и я, как по мановению волшебной палочки, расплатился бы со всеми. Вы, видно, набрели на золотые горы или в крайнем случае на станок, печатающий ассигнации?
Г-жа Меркаде. Нет, Огюст, я набрела на Честь!
Меркаде. А-а! И что же: разве ее сопровождает Богатство?
Г-жа Меркаде. Ах, не шутите, Огюст. Я бедная женщина, я ничему не училась, кроме того, чему учит нас, женщин, сердце; но предчувствие, которое стоит на страже человека, чье имя мы носим, подсказало моему сердцу, что вы пустились в игру, где возможно либо богатство, либо бесчестье... Простите, но, по-моему, более вероятно бесчестье, чем богатство. А я хочу, чтобы вы остались честным, порядочным, мужественным — словом, таким, каким вы были до сих пор.
Меркаде. До сегодняшнего дня я твердо стоял на ногах, а вы сейчас сбросили меня ниже, чем стоят облигации займа Гаити.
Г-жа Меркаде. Огюст, все это, скажете вы, пустые женские рассуждения, но соблаговолите выслушать меня. У меня осталось еще тысяч двести приданого: возьмите их и расплатитесь с кредиторами.
Меркаде. А дальше что? Мы будем бедны, как Испания.
Г-жа Меркаде. Мы будем богаты всеобщим уважением.
Меркаде. А дальше что?
Г-жа Меркаде. Дочь и зять, я и вы сами — все мы будем работать. Да, мы начнем новую жизнь на маленький капитал Адольфа и заработаем состояние, достаточное, чтобы жить в скромном достатке, без больших надежд, но зато счастливо... Спекулируя, можно нажить деньги тысячью разных способов, но я знаю лишь один верный способ, и его должна держаться почтенная буржуазия: это копить деньги честным трудом, а не всякими уловками. Терпение, благоразумие, бережливость — вот три домашние добродетели, которые никогда не отнимают у человека того, что они ему принесли. Бросьте колебания! Подле вас любящая, уважающая вас жена и любящие дети; дайте же нам возможность всегда уважать того, кого мы любим... Уйдем из этого мира лжи, хитростей, поддельного богатства, которое ни на кого уже не производит впечатления. Пусть у нас будет один только хлеб — мы будем есть хлеб с радостью, он не будет застревать у нас в горле, как тонкие блюда на тех пиршествах, где разоряют людей и смеются над обобранными пайщиками.
Меркаде (в сторону). Дай волю жене хоть раз — и навеки станешь в семье полным нулем. Женщины говорят, что они великодушны, но великодушие у них проявляется приступами, как малярия.
Г-жа Меркаде. Вы колеблетесь?
Меркаде. Намерения у вас самые прекрасные, но вы тем не менее разрушили благополучие, которого я, наконец, добился... и вы еще хотите, чтобы я благодарил вас! И вы беретесь меня судить!
Г-жа Меркаде. Нет, Огюст, я не сужу вас... (В сторону.) А, вот идея! (Вслух.) Позвольте мне спросить мнение двух честных, чистых душ, еще не запятнанных соприкосновением со светом. Уйдите, прошу вас, минуты на две к себе в кабинет.
Меркаде. Посмотрим! (В сторону.) А я тем временем обдумаю, как мне быть.
Г-жа Меркаде, потом Жюли и Минар.
Г-жа Меркаде. Дети, войдите...
Минар. Вот и мы! Что угодно?
Г-жа Меркаде. Положение отца еще ужаснее, чем я предполагала, и на сей раз речь идет о том, чтобы, по его словам, либо победить, либо умереть. Итак, при большой хитрости и смелости он может развязаться с долгами и в короткий срок нажить состояние. Чтобы осуществить этот весьма смелый план, требуются наша помощь и участие. Если все поверят возвращению Годо, если вы, Адольф, переоденетесь и возьметесь изображать его...
Минар вздрагивает.
...господин Меркаде сможет купить на имя Годо акции и добиться рассрочки платежей по долгам... Акции должны подняться и в короткий срок окупить все — и затраченные на них деньги и прежние долги... Нам требуется также помощь господина Дюваля...
Жюли. О маменька! Ваша привязанность к отцу ослепляет вас. Простите, но отец не мог составить такого плана, и я не выйду за Адольфа, если он...
Минар. Вы правы, Жюли!.. (Целует ей руку.) Сударыня, просите у меня жизнь и требуйте все, чем я располагаю! Но впутываться в... Я сам буду умолять господина Дюваля поддержать своим влиянием господина Меркаде; но подумайте только, сударыня, о чем вы меня просите? Ведь это...
Г-жа Меркаде (порывисто). Мошенничество!
Минар. Хуже того. Даже в случае полнейшего успеха человек будет опозорен. Это...
Жюли. Адольф! Не произносите...
Минар. Во имя всего святого, сударыня, заклинаю вас: откажитесь от этой мысли. Ведь банкротство и то лучше — после него можно оправиться, а тут...
Те же и Меркаде.
Меркаде. Адольф, и вы согласились бы жениться на дочери банкрота?
Минар. Да, сударь, потому что я сумел бы помочь ему восстановить свое доброе имя...
Меркаде, его жена и дочь окружают Адольфа.
Меркаде (в сторону). Я побежден! (Жене.) Ты благородное и доброе создание. (В сторону.) Сколько людей ищут подобного сокровища! А раз обладаешь им — безумие не пожертвовать ради него всем... (Вслух.) Вы достойны лучшей участи!
Г-жа Меркаде. Ах, сударь, вот вы и опять такой, каким были до отъезда Годо.
Меркаде. Да, ибо я разорен, но честен. О, я погиб. (В сторону, но так, чтобы его слышали.) Я знаю, как мне теперь поступить!
Г-жа Меркаде. Я трепещу. Дети, прошу вас, ни на минуту не оставляйте его одного.
Все трое бросаются вслед за Меркаде.
Жюстен, Тереза, Виржини и Бредиф.
Жюстен входит первым, он делает знак Терезе, чтобы она вошла. Виржини, с расходными книжками в руках, смело подходит к дивану. Бредиф выходит на середину сцены. Жюстен то подсматривает в замочную скважину, то прикладывает ухо к двери.
Тереза. Уж не думают ли хозяева, что им удастся утаить от нас свои дела?
Виржини. Дядюшка Грюмо сказал, что барина вот-вот арестуют. Я чего хочу? Чтобы мне уплатили все расходы. Слава богу, они мне задолжали немало, не считая жалованья!
Тереза. Будьте спокойны! Плакали наши денежки. Вы, верно, не знаете, что такое банкротство?..
Жюстен. Ничего не слышно; уж очень тихо они говорят. Барин, по обыкновению, опасается нас.
Виржини. Господин Жюстен, а что такое банколотство?
Жюстен. Это вроде как бы невольная кража, допускаемая законом, но усложненная разными формальностями. Да не тревожьтесь вы: барин, говорят, начинает ликвидацию своих дел.
Виржини. А это что такое?
Жюстен. Ликвидация — то же банкротство, но осложненное добросовестностью должника... а это устраняет все формальности...
Тереза. Уж наш Жюстен, все-то он знает!
Жюстен. Слыхал, как барин говорит, у него и научился...
