Анастасия (кричит). Бодо!
Юбелоэ (стоит сначала неподвижно, затем и он вскрикивает душераздирающим голосом). Анастасия! (Он шатается и, смертельно побледнев, падает на стул, стоящий справа.) Немного черного кофе, пожалуйста.
Анастасия (служанке). Приготовь быстрее кофе.
Служанка (выходя в правую дверь). Боже мой, господин граф!
Юбелоэ (бледен как смерть). Прости, Анастасия, что я не сразу узнал тебя, но в тропиках я стал очень близорук.
Анастасия. Мне очень жаль.
Юбелоэ. Пустяки. (Встает.) Ты на свободе?
Анастасия. Я свободна.
Юбелоэ. Помиловали?
Анастасия. Я не была в тюрьме.
Юбелоэ. Пять лет назад я дал тебе яд в виде кусочка сахара для вашей китайской собачки, которая так любила сладости, а ты отравила им своего мужа.
Анастасия. Меня не арестовали.
Юбелоэ (растерянно глядя ей в лицо). Из-за тебя я покинул континент и в диких джунглях Борнео основал тропический госпиталь!
Анастасия. Твое бегство не имело смысла.
Юбелоэ. Разве меня не лишили диплома врача?
Анастасия. Против тебя не принималось никаких мер.
Юбелоэ (глухо). Если сейчас не принесут кофе, я сойду с ума.
Анастасия (недоверчиво). Ты хотел попасть к Генеральному прокурору?
Юбелоэ. Я прибыл в этот город на стареньком пароходе из жарких тропиков. Я полагал, что тебя приговорили к пожизненному заключению. Я хотел сдаться с условием: еще хоть раз в жизни увидеть тебя. Я пришел сюда, чтобы получить разрешение посетить тебя в тюрьме.
Он пристально всматривается в Анастасию, которая при ближайшем рассмотрении начинает походить на обезображенную богиню любви.
К счастью, Анастасия чуть раньше сняла с нее цилиндр министра.
Анастасия (испуганно). Бодо!
Юбелоэ. Уже адрес Миссисипи, сад, дом, входная дверь, картина Пикассо в прихожей показались мне ужасно знакомыми, но моя далеко зашедшая близорукость, галлюцинации, которыми я страдаю после перенесенной в Батавии желтой лихорадки, заставляли меня думать, что я ошибаюсь. Я ведь знаю, что не могу до конца доверять своим чувствам. Я переболел всеми тропическими болезнями. Холера ослабила мою память, а из-за малярии я стал хуже ориентироваться в пространстве. Потом вышла служанка. Это была Лукреция. У меня почти не осталось сомнений, но ведь за пять лет многое могло измениться. Она могла найти себе новое место. Но и Лукреция меня не узнала, вероятно, виной тому синие очки, которые я ношу после того, как на Южном Борнео перенес глазную инфекцию. Меня дважды не пустили в дом. Тогда я решил действовать. Я вошел в эту комнату, поздоровался, поклонился, подошел ближе, поцеловал даме руку — и оказался перед тобой.
Анастасия. Да, оказался передо мной.
Она беспомощно смотрит на него.
Юбелоэ. Анастасия, тропики здорово меня измотали. Здоровье мое подорвано. Я знаю, что могу ошибиться, страшно ошибиться. Поэтому скажи мне честно и открыто, не жалея меня: все это ужасная ошибка моего больного ума? Или же ты жена Генерального прокурора Флорестана Миссисипи?
Анастасия (спокойно). Да, я его жена.
Юбелоэ (кричит). Значит, все-таки жена! (Он пошатнулся.)
Анастасия (испуганно). Бодо!
Она подхватывает его, он без чувств сползает рядом с ней на пол. Анастасия отчаянно звонит в маленький серебряный колокольчик. Справа вбегает служанка.
Анастасия. Принеси же наконец кофе, мой гость опять потерял сознание!
Служанка. О Господи!
Она выбегает из комнаты. Слева входит министр.
Министр. Мне нельзя терять ни минуты. Я во что бы то ни стало должен быть в здании правительства!
Анастасия. Мой гость в любой момент может прийти в себя!
Министр. Катастрофа, я знаю, будет катастрофа! Если министр иностранных дел выступит раньше меня, он станет премьер-министром.
Юбелоэ (медленно открывает глаза). Прости, Анастасия, я просто физически не могу больше выносить все эти треволнения.
Министр снова выскакивает в левую дверь, Анастасия бросает ему вслед плащ и шарф.
Юбелоэ. Пойми я хоть часть из того, что здесь происходит, мне бы сразу стало лучше. Я просто не понимаю, почему ты вышла за Миссисипи.
Он медленно поднимается с пола, садится на стул и вытирает пот с лица. Справа входит служанка.
Служанка. Кофе!
Она ставит кофе на стол и выходит. Юбелоэ с трудом встает со стула. Слева министр просовывает в дверь голову, но, увидев Юбелоэ, снова прячется. Анастасия наливает кофе.
Юбелоэ (берет чашку, помешивает кофе, остается на ногах). Государственный прокурор просто не может жениться на женщине, зная, что она отравила своего мужа.
Анастасия. Он женился на мне, потому что и он отравил свою жену.
Юбелоэ (застыл, держа в руке чашку). Он тоже?
Анастасия. Он тоже. Ядом, который он конфисковал у тебя.
Юбелоэ. Как и ты, подмешав его в черный кофе?
Анастасия. Как и я, подмешав его в кофе. Чтобы восстановить закон Моисея.
Юбелоэ. Чтобы восстановить закон Моисея.
Анастасия. Наш брак должен был стать искуплением наших преступлений.
Юбелоэ. Искуплением ваших преступлений.
Он снова пошатнулся.
Анастасия (резко). Только, ради Бога, не падай снова в обморок.
Юбелоэ. Нет, в обморок я больше не упаду. Истина одним махом превратила меня в камень.
Он неторопливо ставят чашку на стол.
Анастасия (испуганно). Бодо, тебе нехорошо?
Юбелоэ. Дай мне немного коньяку.
Анастасия. Кофе тебе поможет скорее.
Юбелоэ. Не можешь же ты от меня требовать, чтобы я в этом доме пил кофе.
Он снова садится на стул. Анастасия молча идет к буфету и возвращается с бутылкой коньяка и стаканом.
Наливает и присаживается к столу слева.
Юбелоэ. Я дал тебе яд, твердо веря, что ты собираешься отравить им свою собаку. Отчаявшись до предела, я бежал в тропики, чтобы жизнью среди охотников за скальпами и малайцев, деятельной любовью к людям искупить твою вину, я отказался от той, которую люблю с детских лет, чтобы этой жертвой заново освятить наши отношения, а ты тем временем выходишь замуж за человека, преступление которого во много раз тяжелее моего, и живешь с ним в отличных условиях, недосягаемая для закона!
Слева выбегает министр, пересекает сцену и скрывается за дверью справа.
Министр. Мне надо в парламент, иначе не быть мне премьер-министром!
Юбелоэ (удивленно). Кто это был?
Анастасия. Всего лишь министр юстиции.
Юбелоэ (в отчаянии). Что ищет у тебя министр юстиции?
Анастасия. Моя жизнь тоже превратилась в ад.
Юбелоэ. Разве дело всей твоей жизни уничтожено женщиной? Разве это ты безрассудно отказалась от высокого положения в обществе и бежала в глубь убогого острова Борнео и разве ты столь же безрассудно вернулась сюда? Ты перенесла холеру, солнечный удар, малярию, сыпной тиф, дизентерию, желтую лихорадку, сонную болезнь и хроническое расстройство печени?
Анастасия. А тебя заставляли каждую пятницу присутствовать при казни? В твои обязанности входило каждый день навещать в тюрьме людей, которым вынес приговор твой собственный супруг и которые осыпают тебя страшными проклятиями? Тебе приходилось день за днем жить с нелюбимым мужем, который приговорил тебя к смерти, но оставил в живых? Ты должен был придерживаться сложнейших предписаний и абсурднейших правил только потому, что они записаны в законе Моисея? Неужели ты не видишь, что мы оба прошли через страшные испытания, ты — физические, я — душевные? Ты имел возможность бежать, я же была вынуждена терпеть здесь нравственные муки.
Справа появляются три священнослужителя в праздничном облачении — протестант, католик и иудей. Они кланяются. Анастасия с достоинством встает. Глубоко удивленный Юбелоэ делает то же самое.
Первый священнослужитель. Как представители Синодального совета…
Второй. …епархии…
Третий. …и религиозной общины нашего города…
