ПЬЕР. Ну накидка, и мы действительно прогуливались под аркадами Пале-Ройяля, при этом я ни на секунду не мог взять ее под руку из-за специфической формы этого одеяния!…
ЖЮЛЬЕНА. Ты прекрасно мог это сделать, мне было достаточно вынуть руку.
ПЬЕР. Но ты же ее не вынула…
Пауза.
АЛЕКС. Продолжайте… Обожаю такие истории.
ПЬЕР. Сладкий привкус воспоминаний…
АЛЕКС. Еще… Доставьте мне удовольствие…
ЖЮЛЬЕНА. Сладкий привкус!… Когда он в форме, в общем когда он в форме, я хочу сказать, когда слушатели многочисленны и естественно, благожелательны, он способен на самые ужасные выдумки по поводу наших отношений. Он при мне рассказывал истории, которые мало того, что вообще были ни на что не похожи, но еще и выставляли нас в самом смешном виде.
ПЬЕР. А знаешь, что она делает в таких случаях? Она говорит: "Да нет! Что ты такое говоришь!" И какой я при этом имею вид?
ЖЮЛЬЕНА. Неправда. Я вообще ничего не говорю.
ПЬЕР. Ты сердишься… это еще хуже.
ЖЮЛЬЕНА. Ничего подобного.
Пауза.
АЛЕКС. Еще…
ПЬЕР. Еще?
АЛЕКС. Еще…
ПЬЕР. Знаешь, слушателей маловато… (Улыбается). Дефицит слушателей! (Обращаясь к Эдит, которая встает). Ты куда?
ЭДИТ. На кухню. (Выходит)
ПЬЕР(Жюльене) Пойди что ли помоги ей… Не оставляй ее одну…
Жюльена встает.
ЖЮЛЬЕНА. Ваш брат вернется?… Что мы будем делать со всем этим количеством еды, когда нас всего четверо?
ПЬЕР. Отдадим кошкам.
ЖЮЛЬЕНА. У вас есть кошка?
ПЬЕР. Бродячим кошкам, которые гуляют вокруг…
Жюльена выходит.
ПЬЕР. Ей претит всякий непорядок. Она не то чтобы уж идеальная хозяйка, но непорядка не переносит, вот так… Ты задумался?
АЛЕКС. Я задумался?…
Слышится звук льющейся воды и мерное хлюпанье.
Алекс вытянулся в кресле, его глаза полузакрыты.
ПЬЕР. Откуда этот звук?
АЛЕКС. Из водосточной трубы.
ПЬЕР. А-а…
АЛЕКС. Я перевязал ее тряпками, с риском для жизни. Ты не видел?
ПЬЕР. Да-да, я видел.
Пауза.
ПЬЕР. Твоя сестра все еще встречается с этим… не помню как его зовут, с агентом по продаже вин?
АЛЕКС. Жан Сантини. Да.
ПЬЕР. Корсиканец?
АЛЕКС. Итальянец… По происхождению.
ПЬЕР. У меня был один бухгалтер по фамилии Сантини. Тот был корсиканец.
АЛЕКС. А-а…
ПЬЕР. Истинный корсиканец… ты уверен, что этот не корсиканец?
АЛЕКС. Уверен.
ПЬЕР. Значит, это продолжается… Я не посмел задать ей вопрос, было как-то… Послушай, она действительно не в порядке, твоя водосточная труба!
АЛЕКС. Мне нравится… Мне нравится этот звук.
ПЬЕР. Да… Ну что ж…
Пауза.
ПЬЕР. Как хорошо быть старым… Черт побери!
Пауза. Возвращается Жюльена.
ЖЮЛЬЕНА (Пьеру, тихо) Она плачет…
ПЬЕР (после паузы) Эдит!
АЛЕКС. Оставь ее… Ничего не поделаешь…
ЖЮЛЬЕНА. Она хочет побыть одна… Надо оставить ее одну… Здесь нет другого света? Почему вы не зажжете эту лампу? Она работает?
АЛЕКС. Попробуйте…
Жюльена зажигает лампу.
ЖЮЛЬЕНА. Так ведь лучше, правда?
ПЬЕР. Садись.
ЖЮЛЬЕНА. Я уберу стаканы.
ПЬЕР. Потом уберем.
ЖЮЛЬЕНА. Хорошо.
ПЬЕР. Тебе необходимо действовать, да?
ЖЮЛЬЕНА. Нет, нет, я сажусь.
Пауза.
ЖЮЛЬЕНА. Что там стучит за окном?
ПЬЕР. Водосточная труба.
ЖЮЛЬЕНА. Водосточная труба издает такой звук?
ПЬЕР. Да.
Пауза.
ЖЮЛЬЕНА. Я взяла эту шаль в коридоре, нельзя сказать, что она мне очень подходит… Тебе не кажется, что как-то прохладно? Я проверила, вроде батареи теплые.
ПЬЕР. Это из-за влажности…
ЖЮЛЬЕНА. Конечно. Стены влажные.
Входит Эдит, очень взволнованная.
ЭДИТ. Кто-то стоит у дверей… кто-то пытается войти! Вы слышите?!
Небольшая пауза. В комнату входят Натан и Элиза.
НАТАН. Это мы… (Пауза. Элизе) Проходи.
Берет ее за руку. Оба проходят вперед.
НАТАН (Эдит) Мы видели, как по коридору пробежала какая-то тень. Это была ты?
ЭДИТ. Я услышала какие-то звуки в замочной скважине… Подумала, что кто-то ломает дверь…
НАТАН. Она не была закрыта на замок, мы просто толкнули ее.
ЭДИТ. Я слышала шум.
Небольшая пауза.
ПЬЕР. Вы вернулись… или вы и не уезжали
НАТАН. Мы уехали…и вернулись. (Элизе) Садись.
Элиза робко садится.
Пауза.
ЖЮЛЬЕНА. Она вся продрогла, малышка! (Встает и отдает Элизе свою шаль.) Возьмите, завернитесь в нее… Вы извините, Эдит, я нашла ее у входа, она наверное ваша?
ЭДИТ. Тебе холодно? Хочешь свитер? У меня наверху полно вещей.
ЭЛИЗА. Нет, нет, совсем не холодно… Спасибо. Этого вполне достаточно.
Она накидывает на плечи шаль и улыбается Эдит. Эдит тоже улыбается.
ЭЛИЗА. Как приятно пахнет, когда возвращаешься…
ЭДИТ. Да?
ЭЛИЗА. Да. Очень приятно…
Пауза. Элиза смотрит на Алекса.
ЭЛИЗА. Два мнимых ухода…
АЛЕКС. За один день… Почему бы и нет?
Пауза.
ПЬЕР. Значит, вы по-настоящему уехали и вернулись? (Жюльене) Что? Не буду задавать вопросов!… Моя жена не одобряет меня, но ведь я не задаю вопросов!
НАТАН. Мы вышли из этого дома… Да… Эдит?.. Подойди… то ты там делаешь? Мы прошли через сад, под дождем… Мы сели в машину… я завелся… поставил дворники… включил фары… Элиза ничего не говорила… Она не закурила, она не притворилась печальной… Мы постояли на месте, может быть
всего минуту?… И в течение этой минуты произошло что-то странное, что-то неожиданное… Вокзал Жьена, который по-нашему находился в Жьене, вдруг оказался здесь, перед оградой сада… На вокзальных часах было семь часов, у нас в запасе был еще час… (Пауза. Делает несколько шагов, подходит к окну… Потом оборачивается.) На перроне была много народу, какие-то тени с багажом в руках, силуэты шоферов, такси, огни гостиниц, шум тормозов в лужах… Я сказал Элизе: "Зайдем в кафе." Мы что-то взяли, не помню что… Я рассказал ей об одном воспоминании тридцатилетней давности, связанном с этим самым вокзалом, а она сказала: "Ненавижу вокзалы"… Мы решили, что ощущение, будто мы вне времени и пространства возникло из-за того, что вечер и мы в провинции…И пока мы разговаривали, стрелки часов вращались, и прошел час… Мы перешли через улицу, подбежали к окошку, чтоб купить билет… а потом перрон, свисток, первый вагон, в который она села… Звук хлопающих дверей, скрип железа, и поезд отошел… Я увидел, как она исчезла в полях, а она из окна увидела, как растворились поля… И вокзал исчез… Я выключил машину, потушил фары, и мы бегом проделали тот же путь в обратном направлении…
Пауза.
АЛЕКС (Пьеру) Знаешь, почему я так и не стал писать?… Именно поэтому… Из-за таких вещей… В этом месте страница всегда оставалась пустой… (Элизе) Вы уехали… Мы остались здесь вчетвером, в четырех стенах, я здесь, на этом самом месте, я не пошевелился… А потом тоже произошла очень странная вещь, очень странная… Я сидел в Пежо на заднем сидении, ты была впереди, Натан вел машину, он включил дворники на ускоренный режим, это я помню очень отчетливо, резина уже плохая, визжит на поворотах… Мы проехали через Дампьер, ты поставил касету, это был квинтет Шуберта… Ты обернулась, спросила, не слишком ли громко, а я ответил "Нет, нет, нет… Ничего не меняй, ни в коем случае ничего не меняй".Ты ничего не меняла, а я запрокинул голову, и увидел деревья, блуждающие огни, потоки воды обрушиваются на стекла, взгляд Натана в боковом зеркале, улыбающийся взгляд Натана, и ночь… Туман, ночь… И я был каким-то, как это сказать, опустошенным, в невесомости на заднем сидении, доверчивый, в полной безопасности, мне было необычайно хорошо… (Пауза)… Это и есть писать — уезжать куда-то, куда на самом деле не едешь… И что бы уже не произошло, на уже чистой странице существует возвращение и конец приключения… В двадцать лет я представлял себе собственное собрание сочинений, семь томов на тонкой бумаге, на какой печатают библию, целый мир титанов, громкоголосых, возвышаемых толпой, охваченных непонятным безумием… Беспокойные существа, способные улучшить человечество, в которых все — гений, сила, изнеможение… Такие фантазии были у меня в двадцатилетнем возрасте… А вместо этого — повседневность, мелкая обида в самом центре этого мира, нескончаемые желания, шаги, бесполезные жесты… Лабиринт бесполезных дорог… И нежность… нежность, которая сжимает мне сердце…
(Пауза). И великолепное жаркое, которое приготовила нам Эдит, и в которое я добавлю все живые ароматы кухни!
