class="p1">Чёрт, от этих глаз скоро растекусь огромной лужицей под названием "Вика".
— Тогда я очень быстро поседею, — улыбнулась в ответ и с сожалением посмотрела на него. — Болит?
Осторожно коснулся своих губ, проверяя:
— Уже нет, — попытался улыбнуться — вышло почти как раньше. — Шикарные лекарства.
— Слава Богу, — выдохнула робко и поднялась, потянувшись за своей сумочкой. Мужчина проследил за мной каким-то детским взглядом.
— Ты уходишь?
Отступая в коридор, кивнула:
— Торт по-прежнему не сделан, — горько поджала губы.
— Погоди, — последовал за мной. — Я отвезу тебя.
— С ума сошёл? После этих лекарств нельзя за руль. Нужно сразу спать. Я вызову себе такси.
Вдруг поймал за руку и приблизил к себе.
— Может, останешься? Чёрт с этим тортом — я важней, — задорно блеснул синевой глаз.
Неловкость вызвала нервный смешок. Попыталась вернуть себе руку — фиг.
— Это заказ. По головке за такое Ворс точно не погладит.
— Я всё решу, — заключил мою ладонь в плен и прижал к груди. Шагнул ещё ближе. Смотрит в глаза, гипнотизируя и лишая воли.
— Гера, я должна идти, — от его напористости бросило в жар. Противостоять становилось всё сложнее.
— Как ты меня назвала? — растянулся в улыбке.
— Прости. Герман, — спохватившись исправилась.
— Нет-нет, мне понравилось, — его пальцы нежно скользнули по щеке. — Не люблю это сокращение, но от тебя звучит как-то иначе.
Румянец пополз по лицу от пристального взгляда мужчины, под которым превращалась в крошечную и робкую девочку. Да, что с тобой, Вика?! Соберись! Уходи отсюда! Причём немедленно!
— Я пойду, — решительно выдернула кисть. Спиной чувствую, как смотрит вслед.
— Я не трону тебя, — выпалил он, и в голосе различила ноты мольбы. — Знаю, не заслужил доверия, — лёгкий смешок, — но ты мне нравишься. Нравится, когда ты рядом. Когда смотришь на меня, как сейчас. Когда прижимаешься крепко и так искренне. Останься! Пожалуйста! Я не хочу сейчас быть один. Пойми у меня есть на то причины. Обещаю, ничего не будет, если ты того не хочешь. Я уважаю тебя и любое твоё решение.
Господи, если бы он только знал, как хочу смотреть на него, как слушаю стук его сердца, как таю в этих могучих руках. Всё время желаю, чтобы был рядом. И каждый раз, уходя вот так, словно отрываю от сердца, оставляя на нём новые шрамы. Только чёртовы предрассудки, честь и гордость держат меня сейчас. А ещё сильнее — предчувствие, какое-то тёмное, как чья-то чёрная тень.
Сдалась. Осталась. И в этот раз Герман сдержал слово. Мы просто снова были рядом в его постели. Мужчина забрал моё тело в кокон, крепко прижав, словно маленький ребёнок любимую игрушку во сне, и мгновенно отключился.
Лежала, долго слушая размеренный стук в его груди. Слегка отстранилась от сильного желания увидеть лицо мужчины. Герман мирно и глубоко спал — веки слегка подрагивали, а губы крепко сцеплены, чёткая межбровная складка свидетельствовала о том, что сновидение его не такое блаженное. Дико захотелось прокрасться к нему в голову и узнать о мужчине больше. Я уже второй раз провожу с ним ночь, целовала и позволила сделать то, что опорочило меня процентов на пятьдесят, но до сих пор абсолютно ничего не знаю о нём. А пустит ли он в свою душу? Скорей всего, нет.
Тело Германа сквозь сон слегка напряглось, из груди вышел небольшой стон. Сквозь дрёму начал искать меня по постели и, найдя, вновь притянул к себе. Облегчённо выдохнул, продолжив спать.
Перевела дух. Пусть. Несколько недель назад он мечтал разделать мою тушку на множество маленьких Вик, и я боялась его, как огня, а теперь в очередной раз делим вместе одну кровать. Парадокс, но что будет, то будет. Не хочу исключать ни плохое, ни хорошее. Коснулась ладонью его щеки и подушечкой большого пальца провела по губам. Сухие и тёплые. Тут же вспомнила, как целуют. Закусила губу в неумолимом желании. Он не проснётся. Потянулась к нему и коснулась уголка аккуратно, почти невесомо…
Проснулась раньше. Быстро оделась в спецовку. С этими казусами скоро прирасту к ней. Пошлёпала на кухню. Загрузила кофейник в кофеварку, и сделала бутерброды. Удивительно, в холодильнике появились продукты — растёт.
Пока кофе готовится, решила сходить умыться и привести себя в божеский вид. Выйдя из ванной и пройдя в спальню, чтобы разбудить мужчину, остолбенела. Герман сидел на кровати, а над ним склонялась рыжеволосая богиня. Да, именно богиня. Стройное тело, красивое модное платье, шлейф дорогого парфюма. Она прильнула губами к его стальному лицу.
Шум с моей стороны заставил Германа подскочить и толкнуть красотку от себя. Незнакомка выпрямилась и одарила меня насмешливо-презрительной улыбкой.
— А вот это нежданчик, — осмотрела меня, как второсортный товар. — Значит, вот с кем ты мне изменяешь, женишок? На колхозных куриц потянуло? Да, она — вне конкуренции.
Чего?! В груди заплескалась обида вперемешку с болью, а в таком состоянии натворить могу многое.
— И у павлина, когда общипаешь такая же куриная задница, в курсе? — процедила я, бросив на бледного Германа Юрьевича испепеляющий взор.
Кобель он и в Африке кобель! Надо было уйти ещё ночью! Идиотка, ты, Викуся!
— Вика?! — мужчина вскочил с постели и устремился ко мне. — Я объясню.
Мне хотелось лишь забрать сумочку. Углубилась за ней в комнату этого вертепа, изо всех сил игнорируя присутствующих.
— Да, расскажи ей кто я, — дамочка надменно захихикала. — Зачем водишь за нос эту наивную дурочку? По-любому, она уже втрескалась в тебя. Мы все тебя любим и течём от переизбытка твоей сексуальности, Гер…
Ну всё! Я резко сменила траекторию движения, минув прыгающего за мной самца, и, размахнувшись, въехала рыжеволосой сумкой по фейсу. Она крякнула и повалилась на пол.
— Лика?! — тут же испугался за неё мужчина и подскочил к её тушке. — Ты с ума сошла?! — вскричал на меня, осматривая эту швабру.
— Гера, вышвырни её! — простонала пострадавшая, держась за голову.
— Не утруждайся, — оскалилась я и стремительно зашагала к выходу.
— Вика… Всё не так. Подожди, дай объяснить, — зачем-то бежит следом, схватил за локоть.
Ну нахер! Бить сумкой по лицу не стала, а просто пару раз заехала своим орудием ему по плечу и груди. Отступил, морщась от боли.
— Засунь свой объяснения ей в заднее место! — рявкнула гордо и стремительно покинула апартаменты мажора.
Лишь зайдя в лифт, дала волю чувствам и разрешила слезам бежать по лицу. Ты и правда, дура, Вик! Счастье и облегчение испытала лишь в одном — между нами до сих пор ничего не было. Вот и отлично! И эту заразу я переживу.
ГЕРМАН
