Люся (смеется). Месяц — ваш друг? Неужели он так болтлив?
Андрей Сергеевич. А, вы сомневаетесь в моем друге! В таком случай он вас заставит открыть тайну… вы сами скажете мне…
Люся (трясет головой). Я… ни за что, ни за что!
Андрей Сергеевич. Скажете… Пожалуйте сюда… (Подводит ее и ставит в лунный свет.) Вот видите — солнце — это судья людской совести, это какой-то прокурорский глаз на небе. Праведники да, узворят, орлы смотрят солнцу в лицо, мы же, грешные люди, не можем. Солнце заставляет нас плакать, солнце ослепляет нас, то жжет нас своими лучами, то, спрятавшись, заставляет страдать нас от холода… Солнце наш властелин, а месяц — друг… Краткий, волшебный месяц — друг и покровитель влюбленных… Какой дивной бледностью покрыты теперь ваши черты, как серебрятся эти покорные локоны! (Наклоняясь к ней, страстно.) Люся, ты обо мне мечтала?
Люся (дрожа, шепотом). Я не скажу… Не скажу…
Андрей Сергеевич. И не говори, моя маленькая фея! Месяц сказал мне за тебя… Я знаю твою тайну… (Обнимает и целует.)
Люся. Андрей Сергеевич! Зачем вы это делаете?
Андрей Сергеевич. Затем, что ты — прелесть! Затем, что с тех пор как я вошел сюда и увидел тебя, я сам не свой, твое невинное лицо очаровало меня, твои детские, наивные глаза стоят передо мною… Скажи, дитя, ты можешь полюбить меня… Да? Полюбишь?
Люся (в сильном волнении). Мне кажется, что да… да… Ах, как мне стыдно! (Закрывает лицо руками.)
Андрей Сергеевич, не отнимая рук, целует и руки, и лицо.
Андрей Сергеевич. Как ты дрожишь! Беги… беги… Не забывай, что весной я приду за ответом.
Люся убегает, все еще зажимая лицо руками. (Ждет, когда закроется дверь, тот же жест.) Пиф-паф! Ни по одной не дал промаха! Вот это называется охотник… (Идет к буфету и пьет коньяк.)
Андрей Сергеевич и Саша.
Саша (показываясь в окно, полушепотом). Андрей Сергеевич, одни? Вот охота сидеть в комнате! Барыня теперь в хлеве опоросившуюся свинью ублажает… (Хохочет.) Самое что ни на есть барское занятие! Барышня позже уже не смеют выходить в сад, велено за книжками сидеть.
Андрей Сергеевич (садясь на подоконник). А тебя не хватятся?
Саша. Я что… вольный казак, отказалась, завтра в Питер… (Потупив глаза.) Вы-то едете, что ли?
Андрей Сергеевич (поднимая рукой ее потупленное лицо). А ты слово сдержишь?
Саша (грустно). Я-то глупая… вы поговорили, пообещали, а у меня сердце-то и растаяло…
Андрей Сергеевич (смеется). Растаяло?.. Ну, так ступай в беседку, я сейчас приду… Вот только эта подлая луна всю рожу выставила!..
Саша (хохочет). Уж как есть всю рожу! Ну, да у нас в саду гулять некому… так придете?
Андрей Сергеевич (соскакивая с подоконника). Сейчас же…
Если артист с голосом, то он может, надевая шляпу, начать романс, хотя бы, например: «Ночь тиха, и волшебная светит луна», который запевает в комнате, продолжает за сценой, постепенно стихая.
Анна Павловна, позднее управляющий.
Анна Павловна (вытирает руки платком, смеясь сама над собою). Боже мой, я, кажется, становлюсь совсем светской женщиной! Прежде я внимания не обращала, а теперь мне вдруг показалось, что от меня пахнет хлевом. Вот я переоделась, надушилась… (Оглядывается.) Должно быть, пошел гулять, соблазнился лунною ночью… (Подходит к окну и прислоняется.) Ах, да и хороша же эта лунная ночь! (Стоит у окна и машинально обрывает цветы с ветки).
Поет соловей.
(Говорит вполголоса.) Соловей!.. Да ведь соловьев у меня полон парк. Сколько раз я их слышала и ничего… А теперь — сердце щемит, в груди так сладко, что слезы навертываются на глазах… Боже, да неужели это любовь? И к кому? К мальчику, которого я обожала с детства, о котором не смела мечтать. Холодный, насмешливый и вдруг — после десяти лет он возвращается ко мне влюбленный, покоренный воспоминаниями детства… А я… я едва смею верить! Не сон ли это?
Соловей затихает, в дверь стучат.
Войдите!..
Васильев (входит с книгами). Вот приказали отчет проверить… Тут и рабочий день…
Анна Павловна. Да, да конечно… (Подходит к столу, одним коленом становится на стул, нагибается и просматривает книги.) Да… этоМаланья из Горок? Она прежде не работала у нас…
Васильев. Богатая семья была, важничали, а теперь поразорились…
Анна Павловна. Отчего?
Васильев. Погорели тот год, вы же помогали строиться.
Анна Павловна. Ах да, помню… (Смотрит в окно, за которым отрывисто запевает соловей и умолкает. Бессознательно.) Ночь-то какая!
Васильев (тихо кашляет). Так вот-с, тут вся поденщина.
Анна Павловна (как бы просыпаясь). Что?
Васильев (нерешительно). Поденщина, говорю…
Анна Павловна. Ах да… (Дотрагиваясь рукой до головы.) Вот что… Васильев… у меня голова немного болит… вы оставьте мне книги и зайдите попозже… я отдохну…
Васильев. Слушаюсь! (Уходит.)
Анна Павловна одна, затем Люся.
Анна Павловна (садясь в кресло у стола). Ведь вот не могу заниматься! Эта встреча… луна… соловей, этот воздух весенний совсем выбили меня из колеи… Неужели правда, что как ни борись, а для каждой женщины наступит пора любви… (Сидит с закрытыми глазами.)
Люся (входит, быстро подходит к Анне Павловне и опускается на пол у ее ног). Тетя Аня! Тетя Аня! До чего я счастлива!
Анна Павловна (ласково кладя руки на ее голову). Вот так сюрприз! Вчера говорила, что ты самая несчастная, так как тебе надо уезжать из деревни, а сегодня ты вдруг самая счастливая…
Люся. Тетя Аня! Да ведь от вчерашнего до сегодняшнего уж как далеко! Сегодня я совсем не тот человек, что была вчера…
Анна Павловна. Что же могло случиться? (Смеется.) Прочла что-нибудь новое? Какой-нибудь героический пример исполнения своих обязанностей?
Люся (смеясь и отмахиваясь рукой). Нет, нет, я читать не могу… строчки прыгают перед глазами…
Анна Павловна. Да что же случилось?
Люся (становясь серьезной). Тетя, милая, я тебе все скажу, от тебя я не могу скрывать… Тетя… (Тихо.) Я влюблена…
Анна Павловна (с тревогой). Люся, что ты, Бог с тобой, что это еще за фантазия! Чего ты дурачишься?..
Люся. Тетя, постой! Ответь мне сперва на вопросы. Если мужчина, хороший, честный мужчина, говорит девушке «ты» (стыдливо), целует ее, обнимает, это значит, что он любит ее и хочет на ней жениться?
Анна Павловна. Хороший, честный мужчина сперва просит ее руки у родителей, а затем уже говорит ей «ты», целует и обнимает ее.
Люся. Ну, он, может быть, поступил не вполне правильно, но он меня любит, и я люблю его…
Анна Павловна. Да кто? Кто? Говори же ради Бога!
Люся. Кто!?. Он — самый красивый, самый умный, самый милый на свете… Андрей Сергеевич…
Анна Павловна (вскакивая). Кто?
Люся (все еще стоя на коленях и глядя на нее). Тетя, ты поражена, что мы так мало знаем друг друга, и он уже меня любит? Так знаешь ли ты, что это осталось в нем с детства, он помнит меня еще ребенком…
Анна Павловна (горько смеется). И был уже тогда влюблен в тебя.
Люся. Тетя, что же в этом смешного? Это — трогательно!
Анна Павловна. Да когда он мог все это тебе сказать? Ведь вчера вы почти не говорили?..
Люся. Тетя Аня, вчера он только глядел на меня так пристально, так тепло!.. Щеки мои горели, а сердце билось… а затем, когда я подошла к нему проститься — ты в это время вышла… (Нежно и с жаром.) Он сжал мои руки в своих, держал их долго и повторил несколько раз: «Ах, Люся, Люся». Боже мой! Тетя, я не могла спать, я вся горела, и голос его все отзывался в моих ушах…
Анна Павловна. Ну, а когда же вы говорили, когда он позволил себе…
Люся. Это было здесь… час тому назад, не больше… вот тут, около дивана…
Анна Павловна (смеясь). Тут, около дивана, час тому назад.
Люся (горько). Тебе смешно, тетя!
Анна Павловна (становясь серьезной). Вот что, девочка, прости мне мой смех. Ты веришь, что я тебя люблю, ну, так успокойся и иди к себе… Я сама переговорю с Андреем Сергеевичем…
Люся. Как, тетя! Вы хотите…
Анна Павловна. Я должна это для тебя сделать. Ступай и будь спокойна!
Люся (вставая, глядит на нее). Тетя, мне страшно!
Анна Павловна. Ступай.
Люся уходит.
