Ричард Шеридан - Дуэнья

Дуэнья. Что-о?

Дон Херонимо. И это пугало оказывается приманной птичкой! Что вы можете сказать в свое оправдание?

Дуэнья. Хорошо, сеньор, раз вы это письмо у меня вырвали и обнаружили мои истинные намерения, я не желаю отпираться. Я дружна с Антоньо, и мне хотелось, чтобы ваша дочь поступила с вами так, как следует поступать со старыми самодурами вроде вас. Я обожаю нежные страсти и готова помогать всем, кто находится под их влиянием.

Дон Херонимо. Нежные страсти! Да, они к лицу этой непроницаемой физиономии! О-о, каверзная ведьма! Я поставил тебя сторожить цветущую красу моей дочери. Я считал, что твоя драконья голова отпугнет всех сынов распутства; железные капканы и самострелы, казалось, таились в каждой из твоих морщин. Но ты сию же минуту покинешь мой дом. Нежные страсти, нечего сказать! Вон, бесстыжая Сивилла, влюбленная Эндорская колдунья,[3] вон!

Дуэнья. Подлый, грязный, старый… Но я считаю ниже своего достоинства говорить вам, кто вы такой. Да, дикарь, я покидаю вашу пещеру. Но вы же не собираетесь лишить меня моих вещей? Я могу получить свою одежду, надеюсь?

Дон Херонимо. Когда я нанимал вас, сударыня, весь ваш гардероб был у вас на плечах. Что вы еще успели нахватать, скажите?

Дуэнья. Сеньор, я должна проститься с моей госпожой. У нее хранятся кое-какие мои драгоценности. И потом у нее в комнате моя накидка и вуаль.

Дон Херонимо. Ваша вуаль, скажите на милость! Вы что, боитесь посторонних взглядов? Или бережете цвет лица? Хорошо, идите проститься и забирайте вашу вуаль и накидку. Так! И чтобы через пять минут вас не было в доме! Ну-ну, живо!

Дуэнья уходит.

Хорошенькая у них была затея! Вот какими радостями награждают нас дочери!

Возвращается донья Луиса, одетая, как дуэнья, в накидке и под вуалью, притворно плача.

Сюда, сударыня, сюда! Воображаю, какое нежное было прощанье! Скипидарные слезы, текущие по деревянным щекам… Можете прятать голову, сколько угодно, и плакать, пока не разорвется сердце; никаких оправданий я слушать не стану, и вы отлично делаете, что молчите. Сюда, сюда.

Уходят.

Возвращается дуэнья.

Дуэнья. Так, в добрый час, прозорливый дон Херонимо! О чудесные плоды злобного упрямства! Теперь я посмотрю, могу ли я разыгрывать знатную сеньору так же хорошо, как моя госпожа, и, если это мне удастся, я стану знатной сеньорой до конца моих дней. Не буду мешкать и займусь своим туалетом. (Уходит.)

Двор перед домом дона Херонимо.

Входят дон Херонимо и донья Луиса.

Дон Херонимо. Пожалуйте, сударыня, вот ваша дорога. Весь мир лежит перед вами, так шагай же, перезрелая Ева, первородный грех! Эге, там какой-то юнец подглядывает. Это, может быть, Антоньо. Иди к нему, слышишь, и скажи, чтобы он тебя вознаградил за убытки, и, так как тебя прогнали из-за него, скажи, что я считаю только справедливым, чтобы он взял тебя к себе. Иди.

Донья Луиса уходит.

Так! С ней я развязался, слава небесам! И теперь мне ничего не стоит исполнить свою клятву и спокойно держать дочь взаперти. (Уходит.)

Площадь.

Входят донья Клара и горничная.

Горничная. Но куда же, сеньорита, намерены вы идти?

Донья Клара. Все равно куда, только бы укрыться от бездушного самоуправства моей мачехи и дерзкой назойливости Фернандо.

Горничная. Уверяю вас, сеньорита, раз уж мы воспользовались для побега ключом дона Фернандо, то, по-моему, нам лучше всего к нему и отправиться, хотя бы для того, чтобы его поблагодарить.

Донья Клара. Нет, он нанес мне тяжкое оскорбление. (Отходит в сторону.)

Входит донья Луиса.

Донья Луиса. Итак, мне удалось быть изгнанной из дома. Но как мне разыскать Антоньо? Спрашивать других я не решаюсь, потому что могу этим выдать себя. Я бы охотно известила мою приятельницу Клару, но боюсь, что ее щепетильность меня осудит.

Горничная. Тогда, может быть, сеньорита, попросить вашу приятельницу донью Луису приютить вас?

Донья Клара. Нет, у нее такие строгие понятия о дочернем долге, что она наверно меня выдаст.

Донья Луиса. Клара настолько рассудительна, что сочтет мой поступок крайне легкомысленным.

Донья Клара. При том, как Луиса уважает своего отца, она не поверит, что у меня может быть такой жестокий родитель.

Донья Луиса оборачивается и видит донью Клару и горничную.

Донья Луиса. Ах! Кто это? Одна из них, несомненно, Клара. Раз так, я ей все скажу. Клара! (Идет к ней.)

Донья Клара. Луиса! Да еще в маскарадном костюме!

Донья Луиса. Ты еще больше удивишься, если я тебе скажу, что я сбежала от моего отца.

Донья Клара. Я удивлена, не скрою! И я, наверно, осуждала бы тебя ужасно, если бы сама только что не сбежала от своего.

Донья Луиса. Дорогая моя Клара!

Обнимаются.

Донья Клара. Милая моя сестра-беглянка! И куда же ты идешь?

Донья Луиса. Иду искать того, кого люблю, конечно. А тебе, я думаю, не будет противно встретиться с моим братом?

Донья Клара. Нет, будет. Он так дурно поступил со мной, что я навряд ли прощу его когда-нибудь.

Донья Луиса. И все-таки я послала бы его к тебе просить прощения, но мне нужно, чтобы он до поры до времени еще не знал о моем побеге. А где же ты рассчитываешь найти защиту?

Донья Клара. Настоятельница монастыря святой Каталины – моя родственница и большой мой друг. У нее я буду в безопасности, и тебе самое лучшее отправиться туда со мной.

Донья Луиса. Нет. Я твердо решила прежде всего разыскать Антоньо. И, клянусь, сюда идет как раз тот человек, который мне поможет его найти.

Донья Клара. Кто это такой? У него престранная внешность!

Донья Луиса. Да. Это прелестное создание – тот человек, которого мой отец избрал мне в мужья.

Донья Клара. И ты хочешь к нему обратиться? Да ты с ума сошла!

Донья Луиса. Это для меня самый подходящий посредник. Потому что, хоть я и должна была завтра выйти за него замуж, это единственный человек в Севилье, про которого я могу сказать уверенно, что он ни разу в жизни меня не видел.

Донья Клара. А как же ты его узнала?

Донья Луиса. Он приехал только вчера, и мне показали его в окно, когда он являлся с визитом к моему отцу.

Донья Клара. Ну, а я пойду.

Донья Луиса Постой, дорогая моя Клара. Вот о чем я подумала: ты мне позволишь назваться твоим именем, если понадобится?

Донья Клара. Оно тебя не украсит. Но пользуйся им по твоему усмотрению. Мне надо идти. (Хочет идти.) Послушай, Луиса. Если ты увидишь твоего брата, ни в коем случае не говори ему, что я нашла убежище у настоятельницы монастыря святой Каталины, по левую сторону площади, которая ведет к церкви Сан-Антоньо.

Донья Луиса. Ха-ха-ха! Я укажу ему с величайшей точностью, где он не может тебя найти.

Донья Клара и горничная уходят.

Так! Мой красавец кончил прихорашиваться и держит путь сюда. (Отходит в сторону.)

Входят Исаак Мендоса и дон Карлос.

Исаак (глядясь в карманное зеркальце). Я вам говорю, друг мой Карлос, что я себе очень нравлюсь с таким вот подбородком.

Дон Карлос. Но, дорогой мой друг, неужели вы думаете, что с таким лицом можно понравиться даме?

Исаак. А что такое у меня с лицом? По-моему, это очень привлекательное лицо. И только дама, лишенная всякого вкуса, могла бы не одобрить мою бороду. (Замечает донью Луису.) Посмотрите-ка! Пусть я умру на месте, если эта молодая особа уже не пленилась ею.

Донья Луиса. Сеньор, согласитесь ли вы оказать услугу даме, которая крайне нуждается в вашей помощи? (Откидывает вуаль.)

Исаак. Ей-богу, прехорошенькая черноглазка! Она, несомненно, влюбилась в меня, Карлос… Прежде всего, сударыня, не соблаговолите ли назвать мне ваше имя.