Леони. Странная ты женщина, Ивонна.
Ивонна. Нет. Но я должна казаться тебе странной, потому что ты так непохожа на меня… Подумай!.. Ты всегда была красивая, причесанная, подтянутая, элегантная, блестящая, а я как будто родилась с постоянным насморком, с мешками под глазами, с опухшим носом, с растрепанными волосами, в прожженном окурками халате. А стоит мне напудриться и накрасить губы, как я выгляжу девкой.
Леони. Тебе сорок пять лет, а мне сорок семь.
Ивонна. Ты выглядишь моложе меня.
Леони. И в се же Жорж выбрал тебя. Мы были с ним помолвлены. Вдруг он решил, что ему нужна ты, что он должен жениться на тебе…
Ивонна. Ты хотела этого брака. Ты почти что сама нас свела.
Леони. Это уж мое дело. Я уважаю Жоржа. Я боялась, что у меня все идет отсюда (указывает на лоб), а ты живешь этим и этим. (Указывает на сердце и живот.) Я не знала, что ты так сильно хочешь иметь сына, — а вам, мечтателям, всегда нужно дать то, что вы хотите, — не знала я и того, что ты будешь любить этого сына так безумно, что забросишь Жоржа.
Ивонна. Жорж мог утешиться с тобой.
Леони. Ты хочешь, чтобы я спала с Жоржем и избавила тебя от него… Я лучше останусь старой девой. Благодарю.
Ивонна (устало). Послушай!..
Леони. Впрочем, моей заслуги тут нет. Я была ему не нужна. Его влечет молодость.
Ивонна. Вот оно что!
Леони. Можешь не верить мне. Я остаюсь при своем мнении.
Ивонна. Ты стала сыщиком?
Леони. Я не собираюсь доносить на Жоржа. Он свободен. Мишель тоже свободен. Но есть такие приметы, которые настоящая женщина, вроде меня, пусть даже оставшаяся старой девой, сразу заметит. По дому бродит призрак женщины. Это призрак очень молодой женщины.
Ивонна. Даже два призрака, Лео. Целый гарем призраков.
Леони. Возможно. В моем представлении эти призраки сливаются в один.
Ивонна. Не-ве-ро-ятно!
Леони. Вот то самое выражение, о котором я тебе говорила. Не-ве-ро-ятно. Его принес Жорж. У него это слово появилось раньше, чем у Мишеля. От него оно перешло к Мишелю, а тот заразил тебя этим словечком, как заражают нехорошей болезнью.
Ивонна. Значит, Мишель тоже изменял… То есть лгал мне.
Леони. Ты правильно выразилась. Не надо поправляться. Он изменял тебе. Он тебе изменяет.
Ивонна. Я не могу себе этого представить. Этого не может быть. Я не хочу, не могу себе этого представить.
Леони. Ты без труда готова вообразить изменяющего тебе Жоржа. Такая возможность тебя не волнует. Но вот Мишель — это другое дело…
Ивонна. Ты лжешь. Я всегда была для Мишеля другом. Он все может мне доверить…
Леони. Мать никогда не бывает своему сыну другом. Сын очень скоро различит за другом соглядатая, а за соглядатаем ревнивую женщину.
Ивонна. В глазах Мика я не женщина.
Леони. Ошибаешься. Это в твоих глазах Мишель не мужчина. Он все еще малютка, тот самый Мишель, которого ты укладывала в постель, которому ты разрешала играть у себя в ванной комнате. Но в глазах Мишеля ты стала женщиной. И напрасно ты забываешь быть кокетливой. Он за тобой наблюдал, он вынес приговор, он нашел женщину в другом месте. Он ушел из табора.
Ивонна. Но где найдет бедный Мишель время для этой таинственной незнакомки!
Леони. Время — вещь растяжимая. Нужно лишь, немного сноровки, чтобы находиться вовсе не там, где тебе полагается быть, а совсем в другом месте.
Ивонна. Он приносит домой рисунки из школы живописи.
Леони. Как ты считаешь, у Мика большие способности к рисованию?
Ивонна. Он вообще очень способный.
Леони. Это как раз и плохо. У него уйма поверхностных способностей. Хуже этого ничего нет. Он, кроме того, представитель поколения, не способного отличить поэзии от пьянящего безделья. Мишель принадлежит к бесцельно прогуливающемуся поколению. Это далеко не глупое поколение. Неужели ты думаешь, что если бы он действительно посещал курсы, то приносил бы оттуда такие вот рисунки? Я убеждена, что он приносил бы что-то совсем иное.
Ивонна. Я запретила ему посещать класс обнаженной натуры.
Леони. Неужели ты дошла до такого абсурда?
Ивонна. Ему было тогда восемнадцать лет…
Леони. Ты просто не понимаешь — ни сколько Мишелю лет, ни что ему нужно.
Ивонна. Я знаю только, что мы…
Леони. Ты, надеюсь, не станешь ставить воспитанного в таборе восемнадцатилетнего юношу, полного сил, несмотря на его якобы больные легкие, рядом с двумя пожилыми женщинами, из которых одна проводит всю жизнь в купальном халате, а другая отказалась от личной жизни?
Ивонна. Мишель работает.
Леони. Нет. Вовсе Мишель не работает. Да ты и не желаешь, чтобы он работал. Ты совсем не стремишься к тому, чтобы он работал.
Ивонна. Вот еще новость!
Леони. Никаких новостей. Мы не на театральных подмостках. Нас окружают настоящие четыре стены, которым следует услышать правду. Скажем прямо, Ивонна, ты никогда не позволяла Мишелю брать работу.
Ивонна. Ну что за работу ему предлагали?
Леони. Ему предлагали места с отличным заработком для начинающего.
Ивонна. Я каждый раз наводила справки. Всегда работа оказывалась дурацкая, окружение ужасающее — киношники, торговцы автомобилями, настоящий сброд.
Леони. Вот это начинает походить на правду. Ложь уже более откровенная. Ты опасалась, как бы Мишель не вырвался на свободу. Ты хотела, чтобы он сидел дома, держась за твою юбку. Ты хотела, чтобы он как можно меньше расставался с вашим табором. Ты стремилась отбить у него желание искать свое место в жизни.
Ивонна. Жорж все время находил ему нелепые занятия.
Леони. Было одно отличное место. Но нужно было пуститься в путешествие, ехать в Индокитай. Это же просто находка для молодого человека с воображением. Ты запретила ему даже вести переговоры.
Ивонна. Я поступаю так, как нахожу нужным.
Леони. Неужели ты наивно полагаешь, что Мишель не выпорхнет из клетки?
Ивонна. Ему самому никуда не хот елось ходить.
Леони. А ты часто давала ему возможность это делать? Разве ты постаралась найти ему компанию друзей его возраста? Разве ты когда-нибудь допускала мысль о его женитьбе?
Ивонна. Женитьба Мика!
Леони. А почему бы и нет? Многие молодые люди женятся двадцати трех, двадцати четырех, двадцати пяти лет.
Ивонна. Мик еще сущий младенец!
Леони. А если допустить мысль, что он уже вырос?
Ивонна. Я первая позаботилась бы о том, чтобы найти ему жену…
Леони. Еще бы… Уродливую и глупую девчонку, чтобы ты могла сохранить свою роль и продолжать опекать сына.
Ивонна. Неправда, Мишель свободен в той мере, в какой можно давать свободу очень наивному и очень привлекательному юноше.
Леони. Я лишь предупреждаю тебя, не пытайся держать Мишеля взаперти. Он может это заметить и не простить тебе этого.
Ивонна. Я не знала, что ты такой тонкий психолог. (Без перехода.) Боже мой, звонят!
Звонок в передней.
Ивонна. О боже! Лео, скорей открой! У меня ноги подкашиваются.
Леони уходит направо. Оставшись одна, Ивонна хватает забытую Леони на постели сумочку, открывает ее смотрится в зеркальце, пудрит нос, красит губы, поправляет прическу. Отворяется дверь. Ивонна еле успевает бросить сумочку на место. Входят Леони и Жорж. Жорж зажигает свет.
Ивонна, Леонии Жорж, потом Мишель.
Ивонна (отворачивается). Кто зажег?
Жорж. Я могу погасить… Я подумал… В комнате так темно.
Ивонна. Я люблю полумрак. Кто это был?
Леони. Ошибка. Человек шел к нашему соседу, доктору. Благодаря нам ему не пришлось попусту тащиться этажом выше. По воскресеньям доктор уезжает на охоту.
Пауза.
Жорж. Что нового?
Ивонна. Ничего… Кроме этого звонка.
Жорж. Профессор тоже на охоте. По воскресеньям больные вольны умирать сколько им вздумается. Врачи убивают не одних только зайцев.
Пауза.
Ивонна. Какая я дурра… Ведь у него есть ключи.
