Господин (вздыхая). Нет.
Джексон. А сколько тебе лет?
Господин. Тридцать девять. Поздно?
Джексон, свистнув, отходит.
Брике (холодно). Мы не нуждаемся в ваших услугах, сударь.
Молчание.
Зинида (тихо). Возьми его.
Брике (гневно). Но, черт побери, что же я буду делать с ним, если он ничего не умеет. Он просто пьян!
Господин. Честное слово, я не пьян. Благодарю вас за поддержку, сударыня. Вы не знаменитая ли г-жа Зинида, укротительница львов, царственная красота и смелость которой?..
3инида. Да. Но я не люблю, когда мне льстят.
Господин. Это не лесть!
Манчини. Ты просто не привыкла к людям из общества, душа моя! Лесть! Господин искренно и в прекрасных словах выражает свой восторг, а ты… это невоспитанность, Зинида. Что касается меня…
Входят Консуэлла и Безанов костюмах.
Консуэлла. Ты здесь, папа?
Манчини. Да, дитя мое, ты не устала? (Целует ее в лоб.) Моя дочь, сударь, графиня Вероника, по сцене знаменитейшая Консуэлла, царица танго на конях… изволили видеть?
Господин (кланяясь). Я был восхищен… Изумительно.
Манчини. Да, это признано всеми. А как вам нравится имя? Consuelo! Я взял его из романа госпожи Жорж Занд, оно значит — «утешение».
Господин. Какая блестящая начитанность!
Манчини. О, пустяки. Несмотря на ваше эксцентричное желание, я вижу, сударь, что вы человек моего круга; и должен вам сказать, что только роковые несчастья древнего рода… Sic transit gloria mundi,[1] сударь!
Консуэлла. Надоел, папа. А где же мой платок, Альфред?
Безано. Вот, возьми.
Консуэлла (господину). Это настоящий венецианский — вам нравится?
Господин (вторично кланяясь Консуэлле). Мои глаза ослеплены. Такая красота! Нет, папа Брике, чем больше я смотрю, тем больше хочу остаться с вами. (Делает тупое лицо простака.) С одной стороны — граф, с другой…
Джексон (одобряя). Это недурно. Послушай, раскинь же мозгами, придумай, кем ты можешь быть. Здесь каждый думает за себя.
Молчание. Господин думает, приложив палец ко лбу.
Господин. Придумать, придумать… Эврика!
Поли. Это значит: нашел. Ну?
Господин. Эврика! Я буду у вас тем, который получает пощечины.
Общий смех, даже Брике улыбнулся.
(Глядя на всех и улыбаясь.) Видите: вот вы и рассмеялись. А разве это легко?
Все становятся серьезны. Клоун Тили вздыхает.
Тили. Да, это нелегко. Ты засмеялся, Поли?
Поли. Я очень засмеялся. А ты?
Тили. Я тоже. (Наигрывает на губах, подражая инструментам, весело-печальный мотивчик.)
Джексон. Тот, который получает пощечины? Это недурно.
Господин. Не правда ли? Мне самому очень нравится, это вполне соответствует свойствам моего таланта. Знаете, товарищи: я и имя для себя придумал… я буду называться Тот. Хорошо?
Джексон (обдумывая). Тот? Недурно.
Консуэлла (певуче). Какой он смешной! Тот — как собака. Папа, есть такие собаки?
Внезапно Джексон наносит пощечину, искусственную, господину. Тот отшатывается и бледнеет.
Господин. Что?!
Общий хохот покрывает его слова.
Джексон. Тот, кто получает все пощечины! Или ты не получил?
Поли (коверкая язык). Он говорит: ему мало.
Господин улыбается, потирая щеку.
Господин. Такая внезапность и быстрый переход к делу… Но странно: ты меня не ударил, а щека горит?
Снова смех. Клоуны кричат утками, петухами, лают и скулят. Зинида, что-то сказав Брике и бросив взгляд на Безано, выходит. Манчини принимает вид скучающего человека и смотрит на часы. Выходят обе артистки.
Джексон. Возьми его, папа Брике, он будет нас шевелить.
Манчини (смотря на часы). Но имейте в виду, что папа Брике скуп, как Гарпагон. И если вы думаете поправить ваши дела, то вы горько ошибаетесь… (Смеется.) Пощечина, что такое пощечина? Здесь это разменная монета, полтора франка дюжина. Вернитесь в общество, там вы заработаете больше. Мой друг маркиз Джусти за одну пощечину — вы представьте! — за одну маленькую оплеуху получил пятьдесят тысяч лир!
Брике. Не мешай, Манчини. А ты займешься им, Джексон?
Джексон. Могу.
Поли. А музику ти любишь? Например, сонату Бетховена на метле или Моцарта на бутилках?
Тот. Увы — нет! Но я буду бесконечно благодарен, если вы научите меня. Клоун! Это было моей мечтой с детства. Когда мои школьные товарищи увлекались: одни — героями Плутарха, другие — светом науки, я мечтал о клоуне. Бетховен на метле! Моцарт на бутылках! Это как раз то, чего я всю жизнь искал. А костюм? О друзья мои, мне надо поскорее костюм.
Джексон. Видно, что ты ничего не понимаешь. Костюм — это надо, понимаешь (прикладывает палец ко лбу), очень долго думать. Ты видал солнце у меня на этом месте? (Хлопает себя сзади.) Я его искал два года!
Тот (восторженно). Я буду искать!
Манчини. Ну, а нам пора. Консуэлла, дитя мое, тебе надо одеваться. (К Тоту.) Мы завтракаем у барона Реньяра — мой друг, банкир.
Консуэлла. Я не поеду, папа. Альфред сказал, что мне надо сегодня еще поработать.
Манчини (в ужасе поднимая руки). Но, дитя мое! — в какое положение ты меня ставишь? Я обещал барону, барон будет нас ждать… нет, это невозможно! Я даже вспотел.
Консуэлла. Альфред говорит…
Безано (сухо). Ей надо поработать. Ты отдохнула? Идем.
Манчини. Но это — черт знает что! Послушай, ты, Безано, жокей, ты с ума сошел? Я тебе позволил для интересов искусства несколько позаняться моей дочерью, но…
Консуэлла. Оставь, папа, какой ты глупый. Нам надо же работать. Завтракай один с твоим бароном. Ах, папа, ты опять не взял чистого платка? Я же вчера выстирала тебе два чистых, куда ты их девал?
Манчини (краснея от стыда). Мне мое белье стирает прачка, а ты еще играешь в куклы, Консуэлла. Это глупо! Ты болтаешь, не думая, а эти… господа могут представить Бог знает что. Глупо! Я ухожу.
Консуэлла. Хочешь, я напишу ему записочку?
Манчини (злобно). Записочку! Над твоими записочками лошадь засмеется! До свиданья! (Уходит, сердито играя палкой.)
За ним почтительно следуют музыкальные клоуны, наигрывая похоронный марш. Тот и Джексон смеются. Артисты постепенно расходятся.
Консуэлла (смеясь). Разве я так плохо пишу? А мне это так приятно: писать записочки. Тебе понравилось мое письмецо, Альфред, или ты тоже смеялся?
Безано (краснея). Нет, я не смеялся. Идем, Консуэлла.
Выходят оба, в дверях встречаются с Зинидой.
Зинида. Ты еще хочешь работать, Безано?
Безано (вежливо). Да, сегодня что-то плохой день. А как твои львы, Зинида? Мне кажется, на них действует погода.
Голос Консуэллы: «Альфред!»
3инида. Да. Тебя зовут, иди.
Альфред уходит.
Ну, что же, кончили?
Брике. Кончаем.
Джексон (прощаясь). До вечера. Думай же о костюме, Тот, я тоже подумаю. И завтра приходи сюда к десяти, не опаздывай, а то получишь лишнюю пощечину. Я тобой займусь.
Тот. Я не опоздаю. (Смотрит ему вслед.) Вероятно, очень добрый человек? Какие вокруг вас хорошие люди, папа Брике. А этот красивый жокей, вероятно, влюблен в Консуэллу, не правда ли? (Смеется.)
3инида. А тебе какое дело? Для начала ты слишком суешь нос. Сколько он хочет, папа?
Брике. Погоди. Послушай, Тот, контракта с тобой я заключать не буду.
Тот. О, конечно, пожалуйста, как хотите. И знаете что? Мы сейчас и о деньгах говорить не будем! Ты малый честный, Брике, ты сам увидишь мою работу и тогда…
Брике (с удовольствием). Это вполне порядочно с твоей стороны. Ведь на самом деле он ничего не умеет, Зинида?
Зинида. Если он так хочет. Надо записать. Дай книгу.
Брике. Вот. (Тоту.) Я, не люблю писать. Мы здесь записываем артистов, знаешь, для полиции. Кто-нибудь может убиться, или…
С арены снова доносятся звуки танго и вскрики.
