П л е м я н н и к. Я здесь, дядя Бенито Репольо. (Танцует сарабанду, Карапузик играет.)
К а п а ч о. Клянусь дедушкой, значит сарабанда и чакона очень древние танцы.
Б е н и т о. Эй, племянник, держись крепче за эту плутовку жидовку! Но если она жидовка, как же она может видеть чудеса?
Ч а н ф а л ь я. Нет правила без исключения, сеньор алькальд.
За сценой трубят, входит фурьер кавалеристов.
Ф у р ь е р. Кто здесь сеньор гобернадор?
Г о б е р н а д о р. Это я. Что вам нужно?
Ф у р ь е р. Приготовьте сейчас же помещение для тридцати кавалеристов, они будут здесь через полчаса и даже раньше; уж слышны трубы! Прощайте! (Уходит.)
Б е н и т о. Я бьюсь об заклад, что эту конницу послал наш мудрец Дурачина.
Ч а н ф а л ь я. Ну, нет, это отряд конницы, который был на постое в двух милях отсюда.
Б е н и т о. Ну, теперь я знаю вашего Дурачину, знаю и то, что вы и он величайшие мошенники, не исключая и музыканта. Слушайте же! Я вам приказываю приказать Дурачине, чтобы он не смел присылать этих солдат, иначе я им всем поодиночке закачу в спину по двести плетей.
Ч а н ф а л ь я. Говорю вам, сеньор алькальд, что их послал не Дурачина.
Б е н и т о. А я говорю, что их послал Дурачина, как он послал и всех других гадов, которых я видел.
К а п а ч о. Мы всех их видели, сеньор Бенито Репольо.
Б е н и т о. Я и не говорю, что вы не видали, сеньор Педро Капачо. Не играй больше, ты, разиня-музыкант, а то я тебе голову разобью,
Возвращается Фурьер.
Ф у р ь е р. Ну, готовы квартиры? Кавалеристы уж в городе.
Б е н и т о. Так Дурачина хочет на своем поставить? Ну, так я клянусь этому директору пустяков и плутней, что он мне за это поплатится.
Ч а н ф а л ь я. Будьте свидетелями, что алькальд мне грозит.
Ч и р и н о с. Будьте свидетелями, что про посланных от его величества алькальд говорит, что они посланы от мудрого Дурачины.
Б е н и т о. Самой-то тебе одурачиться бы пошли боже всемогущий!
Г о б е р н а д о р. А я сам про себя думаю, что эти кавалеристы, должно быть, настоящие, а не в шутку.
Ф у р ь е р. В шутку, сеньор гобернадор? Да в уме ли вы?
Х у а н. Очень может быть, что они дурачковские, как все, что мы видели. Сделайте милость, директор, заставьте девицу Иродиаду выйти в другой раз, чтобы вот этот сеньор видел то, чего никогда не видывал. Может быть, мы его подкупим этим, чтобы он поскорее ушел из этого местечка.
Ч а н ф а л ь я. Это извольте. Смотрите же, как она покажется, мигните вашему танцору, чтоб он ей опять помог танцевать.
П л е м я н н и к. Уж, конечно, за мной дело не станет.
Б е н и т о. Так, племянник, замучь ее, замучь ее! Поворот, еще поворот! Ей-богу, это ртуть, а не девчонка! Живо, живо! Еще, еще!
Ф у р ь е р. С ума сошел, что ли, этот народ? Какой тут дьявол, какая девушка, и что за пляска, и что за Дурачина?
К а п а ч о. Значит, сеньор фурьер не видит иродианскую девушку?
Ф у р ь е р. Да какого черта и какую девушку мне видеть?
К а п а ч о. Довольно, ex illis est.[11]
Г о б е р н а д о р. Ex illis est, ex illis est.
Х у а н. Он из тех, сеньор фурьер, из тех, он из тех.
Ф у р ь е р. Что за подлая порода! А вот, клянусь богом, коли положу я руку на шпагу, так придется вам в окна метаться, а не в дверь.
К а п а ч о. Довольно, ex illis est.
Б е н и т о. Довольно, он из тех, потому что не видит ничего.
Ф у р ь е р. Ах, гнусные канальи, если еще раз вы мне скажете, что я «из тех», на вас живого места не останется.
Б е н и т о. Никогда еще перекрещенцы и незаконные храбры не бывали; и потому мы можем сказать: он из этих, он из этих.
Ф у р ь е р. Ах, проклятая деревенщина! Погодите ж!
(Берет шпагу и дерется со всеми. Алькальд бьет палкой Карапузика, Чиринос сдергивает занавес.)
Ч и р и н о с. Черт их принес, эту трубу и кавалеристов; точно их в колокол сзывали!
Ч а н ф а л ь я. Мы имеем необыкновенный успех. Хорошие качества нашего театра обнаружились, и завтра мы можем показать его городу, а сами можем воспеть триумф этой битвы, восклицая: «Да здравствуют Чиринос и Чанфалья!»
Гобернадор — хотя слово громкое, но оно значит: бургомистр местечка, не более. (Прим. перев.)
…если нас не побьют камнями за этого Карапузика. — В то время в Испании, да и в других странах, существовало какое-то суеверное отвращение к уродам; предполагали, что они являются на свет не без участия дьявола. Уродам небезопасно было являться перед публикой; случалось, что их даже убивали. (Прим. перев.)
Перипатетический, то есть пеший. Чанфалья нарочно кудрявит речь, чтобы показаться ученым. (Прим. перев.)
Сеньоры госпитального братства. — В XVI—XVII веках в Испании театры находились в ведении церковных благотворительных организаций, в пользу которых поступала значительная часть сборов со спектаклей, употреблявшаяся на содержание госпиталей, домов призрения и странноприимных домов.
…имеют в крови хоть какую-нибудь примесь от перекрещенцев. — При установлении рода и происхождения решающее слово принадлежало инквизиции, которая заверяла «правоверие» и «чистоту» крови, то есть отсутствие в роду предков мавританского или еврейского происхождения. Такие «проверенные» христиане носили название «старых», «старинных».
прежде всего (лат.)
…здесь нет никакой Антонии… — Игра слов: Антония — anle omnia.
Наводнение в Севилье. — Речь идет о разливе Гуадалквивира 19 декабря 1603 года.
Не признаю (лат.)
Иродиада, Предтеча. — По библейской легенде, Иродиада — внучка иудейского царя Ирода, по настоянию которой был обезглавлен Иоанн Креститель, гак называемый Предтеча.
Ex illis est — значит: «он из тех», то есть из перекрещенцев или из незаконнорожденных.
