шалях, включая Ассунту, стоят у дома. Интерьер дома виден слабо.
Джузефина: В доме свет.
Пеппина: Я слышу швейную машину!
Виолетта: Вон Серафина! Работает, в руках у нее розовый шелк.
Ассунта: Она слышит наши голоса.
Виолетта: Бросила шелк на пол и…
Джузефина: Схватилась за горло! Мне кажется…
Пеппина: Кто ей скажет?
Виолетта: Отец деЛео.
Отец де Лео: Я думаю, надо пойти женщине. Пусть Ассунта ей скажет, что Розарио мертв.
Ассунта: Говорить не придется. Она сама поймет, когда нас увидит.
В доме становится светлее. Серафина стоит в неподвижной позе, руки у горла, а глаза со страхом смотрят по направлению к звуку голосов.
Отец де Лео: Идемте, синьоры!
Они поднимаются по ступенькам. Ассунта открывает дверь.
Серафина {задыхаясь): Молчите! Молчите! (Пятится назад, спотыкаясь о манекены. Задыхаясь, поворачивается и выбегает через черный ход. Через несколько мгновений мы видим ее, она бредет около пальмы, подходит к передней части дома и невидящим взглядом смотрит вдаль. Говорит неистовое) Молчите!
Голоса женщин в доме начинают причитатъ Ассунта выходит и приближается к Серафине с простертыми руками. Серафина падает на колени, хрипло шепчет: «Молчите». Ассунта покрывает ее серой шалью жалости в момент, когда сцена погружается в темноту.
Сцена III
Полдень того же дня. Ассунта пристраивает похоронный венок к двери дама. На крыльце Доктор и Отец де Лео.
Доктор: Ребенка она потеряла. (Ассунта издает слабый стон жалости и крестится) Серафина женщина сильная, и это ее не убьет. Но она нарочно не хочет дышать. За ней надо следить и не выпускать из постели. (Вынимает из портфеля шприц и маленький пакетик, вручает их Ассунте.) Это морфий. В руку иглой, если будет опять кричать и вырываться.
Ассунта. Хорошо.
Отец де Лео: Но в одном я хочу ясности — тело Розарио нельзя предавать огню.
Доктор: Да вы видели «тело Розарио»? Что от него осталось?
Отец де Лео: Да, видел.
Доктор: Вам не кажется, что оно и так сгорело?
Отец де Лео: Конечно, сгорело. Когда в него стреляли, грузовик врезался в столб и загорелся. Но кремация — это совсем другое дело. Это мерзость в глазах Господа Бога.
Доктор: О каких таких мерзостях вы говорите?
Отец де Лео: У церкви свои законы.
Доктор: Но указания вдовы следует выполнять.
Отец д е Лео: Вы не знаете разве, почему она хочет кремации? Чтобы пепел оставить здесь, в доме.
Доктор: А почему бы и нет? Если это ее утешит.
Отец де Лео: Идолопоклонство — вот что это такое!
Доктор: Отец де Лео, людей вы любите, но не понимаете их, они находят Бога друг в друге. А когда теряют кого-нибудь, теряют и Бога, теряют все. Таким помочь нелегко. Кто эта женщина?
Появилась Эстелла Хогенгартен. На ней черная вуаль, в руках букет роз.
Эстелла: Я Эстелла Хогенгартен.
В доме вдруг раздается шум, женищны-плакальщицы выбегают на крыльцо, шепча и возбужденно жестикулируя.
Отец де Лео: Зачем вы пришли?
Эстелла: Попрощаться с телом.
Отец де Лео: Гроб закрыт, тело видеть нельзя. Никогда не приходите сюда. Вдова о вас ничего не знает, совсем ничего.
Джузефина: Зато мы знаем!
Пеппина: Прочь иди!
Виолетта: Нахалка!
Мариелла: Убийца!
Тереза: Ты его послала к братьям Романо!
Отец де Лео: Шшш-ши! (Внезапно женщины слетают с крыльца, как стая нападающих птиц, все кричат. Эстелла сжимается и наклоняет голову, защищаясь от яростных нападок. Букет роз выхвачен из ее рук в черных перчатках, и им молотят ее по голове и плечам. Шипы цепляют вуаль и стаскивают ее с головы. Рыдая, она закрывает лицо руками?) Стойте, стойте! Побойтесь Бога. Как можно в такую минуту!
Женщины оставляют Эстеллу, она рыдает на крыльце.
Эстелла: Увидеть его, увидеть, только увидеть…
Отец де Лео: Тело изуродовано и сгорело. Видеть там нечего. Теперь уходите и никогда не возвращайтесь сюда, Эстелла Хогенгартен, никогда.
Женщины (по-английски и по-итальянски, возбужденно): Уходи, уходи!
Роза выходит из-за угла. Эстелла оборачивается и отступает. Одна из плакальщиц плюет и топчет смятую вуаль и розы. Отец де Лео уходит. Остальные возвращаются в дом, за исключением Розы.
Девочка вскоре подходит к розам. Она поднимает их и осторожно отцепляет вуаль от шипов. Садится на прогибающиеся ступеньки и надевает черную вуаль себе на голову. Затем в первый раз начинает рыдать бурно, театрально. Появляется маленький мальчик и глазеет на нее. На него производит впечатление ее представление. Затем он поднимает резиновый мяч и начинает играть им. Роза вне себя. Она вскакивает, срывает вуаль и бежит к мальчику, дает ему звонкую пощечину и выхватывает у него мяч.
Роза: Уходи! Мой папа умер!
Сцена затемняется, и опять слышна музыка.
Сцена IV
Июньский день, три года спустя. Утро, яркий свет. Группа местных мамаш, возмущенных задержкой платьев дочерей к выпускному балу, штурмует дом Серафины. Большинство женщин непрерывно болтают, бегая вокруг дома и колотя в двери и ставни. Сцена идет в быстром темпе до того момента, когда Роза, наконец, выходит в своем платье для выпускного бала.
Джузефина: Серафина! Серафина!
Пеппина: Может быть, она откроет, если ее назвать Баронессой. Назови ее «баронесса» и поцелуй себе руку, когда она откроет дверь! (С издевательским смехом.)
Джузефина (ядовито): Баронесса! (Целует себе запястье, повернувшись лицом к двери.)
Виолетта: Когда она обещала, что будет готово?
Пеппина: Всю неделю говорила «завтра», «завтра». Но вчера я ей сказала…
Виолетта: Что?
Пеппина: Так и сказала: «Серафина, — говорю, — выпускной бал завтра. А платье примерить надо сегодня». «Завтра, — говорит, — обязательно». Только пошла, вдруг слышу голос: «Синьора, синьора», — поворачиваюсь, вижу дочь Серафины у окна.
Виолетта: Роза?
Пеппина: Ну да, Роза. Но в каком виде?
Виолетта: В каком?
Пеппина: Голая! Совсем голая! (Крестится и повторяя молитву.)
Виолетта: И что она делала?
Пеппина: Что? «Синьора, — говорит, — пожалуйста, позвоните по этому номеру и попросите Джека, скажите ему, моя одежда заперта и я не могу выйти из дома». Потом подходит Серафина, хвать девочку за волосы и от окна, а ставни прямо перед носом захлопывает.
Джузефина: А дочь что?
Виолетт а: А парнишка этот откуда? Где она его подцепила?
Пеппина: Парнишка! Ничего себе парнишка! Моряк он. (При слове «моряк» женщины восклицают «А-а-а») Они познакомились в школе на танцах, и кто-то сказал Серафине. Вот она и запирает одежду, чтобы та дома сидела. Даже в школу на экзамены пойти не может. Представляете!
Виолетта: Пеппина, сейчас ты иди к двери, хорошо?
Пеппина:
