Санитар. Господин доктор. (Брейер оборачивается.) Мы можем вас подвезти.
Брейер, совершенно потерянный, делает отрицательный жест.
Брейер. Благодарю. Мы пойдем пешком.
Фрейд и Брейер, беседуя, идут по залитым солнцем и почти пустынным улицам.
Брейер без шляпы. Он шагает рядом с Фрейдом и вытирает платком лоб. Долгая пауза.
Фрейд бросает тревожные и робкие взгляды на Брейера, но не осмеливается задать ему вопрос.
Они выходят на перекресток. Брейер хочет идти прямо и перейти шоссе. Фрейд с большим почтением берет его под руку и ведет направо.
Брейер послушно позволяет руководить собой.
Брейер. Ах! Надо сюда… (Пройдя несколько шагов, говорит с искренним унынием, как бы. сам с собой) Я преступник. (Фрейд смотрит на него с изумлением. Брейер поясняет, на этот раз повернувшись к нему.) Она поверила, что беременна от меня. Это дьявольский метод. Мы не имеем права! (Фрейд вопрошающе глядит на него.) Человек не создан для всемогущества. Она подчинялась мне. Я мог делать с ней все, что угодно. И вот результат. (Они идут молча. Брейер смотрит вдаль, прямо перед собой, немигающими глазами.) Когда я познакомился с ней, это была сама невинность, уверяю вас.
Фрейд (как бы про себя). Невинность… Я задаю себе вопрос, существует ли она вообще…
Брейер (с резким раздражением). Если бы вы видели Сесили год назад, вам не пришлось бы задавать себе этот вопрос. (С глубоким сожалением.) Она ни о чем не знала, была чиста как снег. Мейнерт прав: есть вещи, в глубине нас самих, касаться которых мы не имеем права.
Фрейд(вздрагивает). Мейнерт? Теперь он говорит прямо противоположное!
Брейер. Потому что он умирает. Это его больше не интересует.
За кадром – перестук колес экипажа, цоканье копыт.
Он оборачивается: это старый крытый фиакр. Старик кучер. Он смотрит на часы.
Брейер. Поеду другим поездом.
Фрейд (не веря своим ушам). Что?
Брейер делает знак кучеру, который удерживает поводья.
Брейер (поясняя). Послеобеденным поездом.
Экипаж останавливается рядом с ними. Брейер приглашает Фрейда садиться. Фрейд не хочет. Он с возмущением смотрит на Брейера.
Фрейд. Надеюсь, вы не намерены…
Брейер. Уехать? Разумеется, намерен. И чем дальше, тем лучше.
Фрейд. А Сесили…
Брейер. Она здорова.
Фрейд. Вы прекрасно знаете, что нет.
Брейер лжет самому себе. притворяясь спокойным. Однако он глубоко смущен.
Брейер. Это последний приступ. Если я останусь, то причиню ей только зло. Если уеду, она меня забудет.
Фрейд, изумленный и возмущенный, утратил всю свою робость.
Фрейд (твердо). Здорова?! Пока вы лечили ее контрактуры и нарушения зрения, она спокойно выдумала себе нервную беременность и считала, что забеременела от вас. Она больна сильнее, чем когда-либо раньше. Вы не можете ее оставить!
Брейер краснеет. Его раздражает тон Фрейда.
Брейер (очень сухо). Однако именно это я и намерен сделать.
Он хочет сесть в фиакр. Фрейд удерживает его за рукав.
Фрейд. Брейер! Вы врач. Ваш долг…
Брейер. Мой долг я знаю лучше вас. (Он отходит к Фрейду и громко говорит, хотя кучер смотрит на них обалдев.) Я влюбил ее в себя, вы понимаете это?
Фрейд. Она сама влюбилась в вас. И, без сомнения, потому, что этого хотела. Вы здесь ни при чем.
Брейер. Черт возьми! (Пауза.) Это было бы слишком удобным объяснением. (По-прежнему говорит страстно, но с какой-то тоской.) Она была холодна, чиста… Вы знаете, что я думаю? Гипнотизм – это средство совращения. Если мои коллеги потребуют завтра моего исключения из Корпорации врачей, мне нечего будет им возразить.
Возрастающее изумление кучера.
Брейер не может сдержать себя. Он обвиняет себя, но по его тону и по жестам можно подумать, будто он произносит обвинительную речь против Фрейда.
Брейер. Врач, который соблазняет своих пациенток! Врач – фат! Весь город будет смеяться надо мной. (Глухим, еле слышным голосом.) Мне необходимо уехать.
Он распахивает дверцу и садится в фиакр. Фрейд его не удерживает. Брейер захлопывает дверцу. Через открытое окно видно, как он усаживается. Кучер готов хлестнуть лошадей.
Фрейд (обращаясь к кучеру). Постой!
Он подходит к окну. Брейер подавленно сидит на сиденье, полузакрыв глаза.
Фрейд (робко). Если вы дадите мне записочку к госпоже Кёртнер, я буду лечить Сесили в ваше отсутствие.
Возмущение Брейера таково, что он стремительно высовывает голову из окна.
Фрейд отступает на шаг. Яростное лицо Брейера высовывается из открытого окна. Глаза его сверкают.
Брейер (говорит крайне грубо и впервые с тех пор, как мы его видим, с авторитарностью тирана). Никогда! Мне известны ваши теории, мой бедный Фрейд! Я знаю ваши своеобразные мысли насчет секса. Вы украдете мой метод бог знает для какой цели! Вы заполните гнусностями головку этой несчастной девушки, окончательно сделаете ее сумасшедшей. (Отчеканивая слова.) Слушайте меня внимательно, Фрейд: я запрещаю вам заниматься Сесили. Понятно?
Фрейд (охваченный гневом и робостью, дрожащим голосом). Да.
Фрейд отходит назад и делает кучеру знак, чтобы тот трогал.
Фрейд (с мрачной иронией). Счастливого пути!
Фиакр отъезжает. Фрейд, злой и удрученный, стоит неподвижно и смотрит вслед экипажу до тех пор, пока тот не исчезает из виду.
Аудитория Медицинского факультета.
Лекция закончилась. Последние студенты уходят через дверь в глубине зала, расположенную за самой высокой скамьей амфитеатра. Камера следует за ними несколько секунд, потом показывает зал. Сверху мы видим на кафедре профессора (это Фрейд, складывающий в папку свои бумаги), а в первом ряду, со спины, еще сидящего, широкоплечего студента, который даже издали выглядит старше очень молодых людей – все они с бородами, – что выходят из аудитории: это Флисс.
Теперь мы перед кафедрой. Флисс встал, он разговаривает с Фрейдом, который тоже поднялся, глядя на него снизу вверх. Флисс сардонически улыбается; Фрейд выглядит горестно и мрачно; он выслушивает шутки Флисса насчет Брейера; он даже – неохотно – присоединяется к ним, но не смеется.
Флисс (с недоброй иронией). Ну, как поживает наш донжуан?
Фрейд (смущенно). Поживает! (Пауза.) Жена получила письмо от Матильды. (С горечью.) Они купаются в счастье.
Он закрывает папку, сходят с подиума (одна ступенька) и оказывается вровень с Флиссом.
Флисс смотрит на Фрейда своими дьявольскими глазищами. Он явно начал разговор не без определенной цели.
Флисс (тем же тоном). Хорошая ли погода в Венеции?
Фрейд (с мрачной иронией). Прекрасная.
Флисс (резко). И что же Сесили? Надели на нее смирительную рубашку?
Фрейд. Не знаю.
Флисс. Все-таки какая превосходная идея – надевать смирительную рубашку на больных, чтобы врачи в это время смогли поехать в отпуск. (Подходит к Фрейду.) Так, значит, вы ее не видели?
Фрейд (с раздражением). Я же говорю вам, что Брейер мне запретил…
Флисс. Ну и что?
Фрейд.Она его пациентка.
Флисс (грубо). Значит, когда Брейер отсутствует, его пациентки могут подыхать?
Фрейд (сухо и решительно). Я не могу отнять у него пациентку.
Флисс. Она не его пациентка, а его возлюбленная.
Фрейд, смутившись, пытается защитить своего учителя.
Фрейд. Довольно об этом, Флисс. Это не вина Брейера. (Смеется.) Он — слишком соблазнительный мужчина. Скоро уже два месяца, как я применяю его метод к своим пациенткам, и уверяю вас, что в меня они не влюбляются. (Он, сам того не желая, мрачнеет.) Я упрекаю его в том, что он сбежал. (Твердым тоном.) Бежать, отступать, я этого не приемлю. Особенно от еврея. (Полушутливо, полусерьезно.) Будь я на войне, я бы погиб на посту.
Пауза. Флисс кладет руку на плечо Фрейду, чтобы тот посмотрел на него.
