Навуходоносор. Мое тело под этим плащом изъедено проказой.
Курруби. Я все равно люблю тебя.
Навуходоносор. Из-за любви к тебе люди будут набрасываться на тебя, как голодные волки.
Курруби. Но я люблю тебя.
Навуходоносор. Тебя прогонят в пустыню. Ты околеешь в красных песках под палящим солнцем.
Курруби. Но я люблю тебя.
Навуходоносор. Тогда поцелуй меня, если любишь.
Курруби. Я поцелую тебя.
Навуходоносор (когда Курруби поцеловала его, сбивает ее с ног и начинает пинать). Вот так я поверг на землю ту, что люблю больше всего на свете, вот так пинаю ногами тебя, милость Божию, от которой зависит мое блаженство. Получай! Получай! Это мои поцелуи тебе, мой ответ на твою любовь. Пусть небеса видят, как обошелся нищий с их даром, как ничтожнейший из людей воспринял то, что царь Навуходоносор одарил бы своей любовью и осыпал бы золотом Вавилона!
Слева входит Акки, таща за собой пленного Нимрода.
Акки (удивленно). За что ты пинаешь эту девушку, нищий из Ниневии?
Навуходоносор (злорадно). Расплачиваюсь пинками за этот дар небес. Свеженький дар, сотворенный только прошлой ночью, можешь сам убедиться. Предназначен для ничтожнейшего из людей и передан лично мне ангелом. Хочешь, я отдам ее тебе?
Акки. Сотворена только прошедшей ночью?
Навуходоносор. Из ничего.
Акки. В таком случае это не очень полезный дар.
Навуходоносор. Зато дешевый. Я уступаю ее тебе в обмен на пленного.
Акки. Но он все-таки бывший царь.
Навуходоносор. В придачу получишь золотой, который я выпросил.
Акки. А за его историческую роль?
Навуходоносор. Два сребреника.
Акки. Никудышная сделка.
Навуходоносор. Ну как, согласен на обмен?
Акки. Только потому, что ты совершенно беспомощный нищий. На, бери! (Бросает к его ногам Нимрода.) А ты, девушка, теперь принадлежишь мне. Поднимайся.
Курруби, опустив голову, медленно поднимается.
Акки. Так, значит, тебя принес сюда ангел. Я люблю всякие небылицы. Что ж, поверю в невероятное и стану повсюду рассказывать об этом, лучшей пропаганды для моей профессии и не придумаешь. Дай я обопрусь на тебя, сотворенная из ничего. Ливанское вино немного ударило мне в голову, я чуть-чуть пошатываюсь. Ты никогда не узнаешь землю, но не расстраивайся, я ее знаю. Тебя сбили с ног только однажды, меня сбивали тысячи раз. Пошли. Сходим на рыночную площадь. Время благоприятное, сегодня базарный день, чувствую, нас ждет хороший улов. Посмотрим, много ли нам подадут, тебе с твоей красотой и мне с моей рыжей бородой, тебе, избитой нищим, и мне, гонимому царем.
Курруби (тихо). И все же я люблю тебя, нищий из Ниневии.
Опираясь на Курруби, Акки выходит направо. Навуходоносор остается один, у его ног лежит связанный, с кляпом во рту Нимрод. Навуходоносор срывает с себя лохмотья и рыжую бороду, топчет их ногами, затем стоит неподвижно, погруженный в свои мысли, мрачный. Из глубины сцены приближается, трепеща от страха, свита.
Архиминистр ((ошеломленный). Ваше величество…
Навуходоносор. Даю нищему Акки срок десять дней. Если он согласится стать чиновником, то может занять любую высшую государственную должность, если нет, отдайте его моему палачу. А ты, генерал, веди войска в земли за Ливаном. Завоюй все эти дурацкие селения — Спартен, Москин, Карфагау и Паку или как они там называются. Мы же с пленным Нимродом, усталые и печальные, оскорбленные небесами, возвращаемся в наш дворец, чтобы и дальше воспитывать человечество.
Второе действие происходит под одним из мостов через Евфрат, в самом сердце Вавилона. В невидимое небо вздымаются многоэтажные дома и дворцы. Оркестровая яма и в этом акте изображает Евфрат, свод моста перекинут через сцену из глубины, он виден в разрезе и снизу. Сверху доносится шум уличного движения огромного города. Грохочут древневавилонские трамваи, мелодично покрикивают носильщики паланкинов.
Слева и справа к берегу Евфрата ведет узкая лестница. Жилище Акки представляет собой хаотичное нагромождение самых разных предметов всех эпох. Саркофаги, негритянские идолы, царские троны, вавилонские велосипеды, автомобильные покрышки и т. п., все валяется в немыслимой грязи, сгнило, покрыто толстым слоем пыли. Над этой неразберихой в самом центре свода возвышается барельеф с головой Гильгамеша[21]. Рядом разорванные плакаты с призывами подать милостыню, на них наклеены белые полосы бумаги с надписью: «Сегодня последний срок». Справа, в стороне от свода, — очаг с котелком. Пол посыпан красным песком, усеян консервными банками, рукописями поэтов. Повсюду висят исписанные стихами пергаменты и глиняные таблички, короче говоря, создается впечатление, что действующие лица передвигаются на огромной мусорной свалке. Впереди справа в Евфрате купаются, кряхтя, какие-то закутанные в полотно фигуры, слева на саркофаге спят два грязных вавилонских уголовника — карманник Омар и взломщик Юсуф. Слева входят Акки и Курруби, оба в лохмотьях. У Акки за спиной мешок.
Акки. Убирайтесь отсюда, ворье, нечего дрыхнуть на моем саркофаге.
Омар и Юсуф мгновенно исчезают.
Акки. А вы, вороны в белых хламидах, окунайте свои телеса в грязные воды ниже по течению. Нечего тут кряхтеть.
Закутанные в белое полотно фигуры исчезают.
Курруби. Кто эти люди?
Акки. Прокаженные. Надеются исцелиться в Евфрате.
Курруби. Земля не такая, как думает ангел. На каждом шагу я встречаю несправедливость, болезни, отчаяние. Люди несчастны.
Акки. Главное, они хорошо подают. Вот смотри. Мы снова насобирали кучу всякой всячины. Сделаем перерыв на обед, а потом снова примемся за дело в висячих садах. (Он ставит мешок на землю.)
Курруби. Да, мой Акки.
Акки. Ты делаешь успехи. Я доволен. Лишь за одно хочу тебя пожурить: ты улыбаешься, когда тебе подают монетку. Не делай этого. Тут больше к месту печальный взгляд, он впечатляет.
Курруби. Я постараюсь.
Акки. Потренируйся, а завтра проверим. Лучше всего окупается отчаяние. (Вынимает из кармана добытое.) Жемчуг, самоцветы, золотые монеты, сребреники, медяки — в Евфрат все это! (Бросает все в оркестровую яму.) Вот единственное упражнение, которое помогает нищему всегда быть в форме. Все дело в расточительстве. Я собираю миллионы — и миллионы выбрасываю в реку. Только так можно избавить мир от богатства. (Он продолжает шарить в карманах.) Оливы. Это полезная вещь. Бананы, банка сардин, шнапс и шумерская богиня любви, из слоновой кости. (Разглядывает ее.) Но тебе нельзя на нее смотреть, она создана не для таких юных девушек, как ты. (Бросает богиню в свое жилище под мостом.)
Курруби. Да, милый Акки.
Акки. «Да, мой Акки, да, милый Акки», — и так весь день. Тебя что-то печалит.
Курруби. Я люблю нищего из Ниневии.
Акки. Имя которого ты забыла.
Курруби. Его так трудно выговорить. Но я не перестану искать своего нищего. Я найду его, когда-нибудь, где-нибудь. Днем, на площадях Вавилона и на ступеньках дворцов, я думаю о нем, а ночью, когда далекие звезды освещают каменные улицы, я ищу его образ в море их света. Тогда он вблизи, тогда он со мной. Он где-то лежит на земле, мой возлюбленный, в дальней стороне и видит мое лицо, большое и белое, в звездном облаке, откуда я прилетела вместе с ангелом.
Акки. Твоя любовь так же безнадежна, как и весь Вавилон. Отсюда делаем вывод: раз в этом городе жить нельзя, будем жить за его счет. Так я решил стать нищим. Тебя мне тоже подали, как милостыню, хотя и несколько странным образом. Ты принадлежишь мне, дитя мое, выкинь из головы своего нищего из Ниневии. Мы находимся под самым лучшим вавилонским мостом, какой только я смог отыскать. Нельзя осквернять мои апартаменты мыслями о человеке, способном за час выпросить всего один золотой и два сребреника. (Удивленно.) Что это тут развешено? Конечно же, поэмы. Здесь были поэты.
Курруби (радостно). Можно мне почитать их стихи?
Акки. Вавилонское поэтическое искусство сейчас в таком глубоком кризисе, что читать стихи не рекомендуется. (Берет один листок и, бегло осмотрев его, бросает в Евфрат.) Любовные стихи. С тех пор как я обменял тебя на бывшего царя, они не пишут ничего другого. Свари-ка лучше суп. Вот тебе кусок говядины, только что выпросил.
