1971
Благодать или благословенье
Ниспошли на подручных твоих —
Дай нам, Бог, совершить омовенье,
Окунаясь в святая святых!
Исцеленьем от язв и уродства
Будет душ из живительных вод, —
Это – словно возврат первородства,
Или нет – осушенье болот.
Все пороки, грехи и печали,
Равнодушье, согласье и спор —
Пар, который вот только наддали,
Вышибает, как пули, из пор.
Все, что мучит тебя, – испарится
И поднимется вверх, к небесам, —
Ты ж, очистившись, должен спуститься —
Пар с грехами расправится сам.
Не стремись прежде времени к душу,
Не равняй с очищеньем мытье, —
Нужно выпороть веником душу,
Нужно выпарить смрад из нее.
Здесь нет голых – стесняться не надо,
Что кривая рука да нога.
Здесь – подобие райского сада, —
Пропуск тем, кто раздет донага.
И в предбаннике сбросивши вещи,
Всю одетость свою позабудь —
Одинаково веничек хлещет,
Так что зря не выпячивай грудь!
Все равны здесь единым богатством,
Все легко переносят жару, —
Здесь свободу и равенство с братством
Ощущаешь в кромешном пару.
Загоняй по коленья в парную
И крещенье принять убеди, —
Лей на нас свою воду святую —
И от варварства освободи!
1971
О ФАТАЛЬНЫХ ДАТАХ И ЦИФРАХ
Кто кончил жизнь трагически, тот – истинный поэт,
А если в точный срок, так – в полной мере:
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же – в петлю слазил в «Англетере».
А в 33 Христу – он был поэт, он говорил:
«Да ни убий!» Убьешь – везде найду, мол.
Но – гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и чтобы меньше думал.
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, —
Вот и сейчас – как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лег виском на дуло.
Задержимся на цифре 37! Коварен Бог —
Ребром вопрос поставил: или – или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, —
А нынешние – как-то проскочили.
Дуэль не состоялась или – перенесена,
А в 33 распяли, но – не сильно,
А в 37 – не кровь, да что там кровь! – и седина
Испачкала виски не так обильно.
«Слабó стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!»
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа —
И режут в кровь свои босые души!
На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е», —
Укоротить поэта! – вывод ясен, —
И нож в него! – но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —
Томитесь, как наложницы в гареме!
Срок жизни увеличился – и, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!
1971
Я помню райвоенкомат:
«В десант не годен – так-то, брат, —
Таким, как ты, – там невпротык...» И дальше – смех:
Мол, из тебя какой солдат?
Тебя – хоть сразу в медсанбат!..
А из меня – такой солдат, как изо всех.
А на войне как на войне,
А мне – и вовсе, мне – вдвойне, —
Присохла к телу гимнастерка на спине.
Я отставал, сбоил в строю, —
Но как-то раз в одном бою —
Не знаю чем – я приглянулся старшине.
...Шумит окопная братва:
«Студент, а сколько дважды два?
Эй, холостой, а правда – графом был Толстой?
А кто евоная жена?..»
Но тут встревал мой старшина:
«Иди поспи – ты ж не святой, а утром – бой».
И только раз, когда я встал
Во весь свой рост, он мне сказал:
«Ложись!.. – и дальше пару слов без падежей. —
К чему две дырки в голове!»
И вдруг спросил: «А что в Москве,
Неужто вправду есть дома в пять этажей?..»
Над нами – шквал, – он застонал —
И в нем осколок остывал, —
И на вопрос его ответить я не смог.
Он в землю лег – за пять шагов,
За пять ночей и зá пять снов —
Лицом на запад и ногами на восток.
1971
Зарыты в нашу память на века
И даты, и события, и лица.
А память – как колодец глубока:
Попробуй заглянуть – наверняка
Лицо, и то неясно отразится.
Разглядеть, что истинно, что ложно,
Может только беспристрастный суд:
Осторожно с прошлым, осторожно —
Не разбейте глиняный сосуд!
До сих пор иногда вспоминается
Из войны много фраз —
Например, что сапёр ошибается
Только раз.
Одни его лениво ворошат,
Другие неохотно вспоминают,
А третьи – даже помнить не хотят, —
И прошлое лежит, как старый клад,
Который никогда не раскопают.
И поток годов унес с границы
Стрелки – указатели пути, —
Очень просто в прошлом заблудиться —
И назад дороги не найти.
До сих пор иногда вспоминается
Из войны пара фраз —
Например, что сапёр ошибается
Только раз.
С налёта не вини – повремени:
Есть у людей на всё свои причины —
Не скрыть, а позабыть хотят они, —
Ведь в толще лет ещё лежат в тени
И часа ждут заржавленные мины.
В минном поле прошлого копаться —
Лучше без ошибок, – потому
Что на минном поле ошибаться
Просто абсолютно ни к чему.
Иногда как-то вдруг вспоминается
Из войны пара фраз —
Например, что сапёр ошибается
Только раз.
Один толчок – и стрелки побегут, —
А нервы у людей не из каната, —
И будет взрыв, и перетрётся жгут...
Но может, люди вовремя найдут
И извлекут до взрыва детонатор!
Спит земля спокойно под цветами,
Но ещё находят мины в ней, —
Их берут умелыми руками
И взрывают дальше от людей.
До сих пор из войны вспоминается
Пара фраз, пара фраз —
Например, что сапёр ошибается
Только раз, только раз.
1971
Чтоб не было следов, повсюду подмели...
Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте:
Мой финиш – горизонт, а лента – край земли, —
Я должен первым быть на горизонте!
Условия пари одобрили не все —
И руки разбивали неохотно.
Условье таково: чтоб ехать – по шоссе,
И только по шоссе – бесповоротно.
Наматываю мили на кардан
И еду параллельно проводам, —
Но то и дело тень перед мотором —
То черный кот, то кто-то в чем-то черном.
Я знаю – мне не раз в колеса палки ткнут.
Догадываюсь, в чем и как меня обманут.
Я знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут.
И где через дорогу трос натянут.
Но стрелки я топлю – на этих скоростях
Песчинка обретает силу пули, —
И я сжимаю руль до судорог в кистях —
Успеть, пока болты не затянули!
Наматываю мили на кардан
И еду вертикально проводам, —
Завинчивают гайки, – побыстрее! —
Не то поднимут трос как раз где шея.
И плавится асфальт, протекторы кипят,
Под ложечкой сосет от близости развязки.
Я голой грудью рву натянутый канат, —
Я жив – снимите черные повязки!
Кто вынудил меня на жесткое пари —
Нечистоплотны в споре и в расчетах.
Азарт меня пьянит, но, как ни говори,
Я торможу на скользких поворотах.
Наматываю мили на кардан,
Назло канатам, тросам, проводам, —
Вы только проигравших урезоньте,
Когда я появлюсь на горизонте!
Мой финиш – горизонт – по-прежнему далек,
Я ленту не порвал, но я покончил с тросом, —
Канат не пересек мой шейный позвонок,
Но из кустов стреляют по колесам.
Меня ведь не рубли на гонку завели, —
Меня просили: «Миг не проворонь ты —
Узнай, а есть предел – там, на краю земли,
И – можно ли раздвинуть горизонты?»
Наматываю мили на кардан
И пулю в скат влепить себе не дам.
Но тормоза отказывают, – кода! —
Я горизонт промахиваю с хода!
1971
