Режиссер. Стойте! Подождите! Я прошу вас!
Мужчина. Кто зовет меня?
Режиссер. Друг.
Мужчина. Что вам нужно?
Режиссер. Я хочу поговорить с вами.
Мужчина. Я убийца.
Режиссер. Не уходите.
Мужчина. Мне нечего больше сказать.
Режиссер. Я здесь из-за вас, я ждал, я буду защищать вас до последнего.
Мужчина. Мне не нужна помощь.
Режиссер. Несчастье ваше велико. Верховный суд всесилен, но мы добьемся – вас оправдают.
Мужчина, Я убил.
Режиссер. Вы запутались. Большое несчастье свалилось на вас, и вы запутались. Если вы все обдумаете, вам станет ясно, что вы невиновны. Определенная вина, конечно, лежит на вас, но, принимая во внимание образ действий суда и несправедливость смертного приговора, что вам вынесли… Вас принудили этой кошмарной несправедливостью к убийству.
Мужчина. Я покоряюсь Верховному суду.
Режиссер. Суд не прав. Он с самого начала решил против вас.
Мужчина. Сегодня я вижу, что он был прав.
Режиссер. Нельзя осудить на смерть человека по обвинению в преступлении, которого он не совершал.
Мужчина. Я был убийцей, еще не убив, я был виновен в смерти, еще не совершив убийства.
Режиссер. Это несправедливо. Взгляните же на ситуацию как человек.
Мужчина. Это невозможно.
Режиссер. То, что требовали от вас той ночью в тюрьме, нельзя требовать от человека.
Мужчина. Разве от меня много требовали? Только верить.
Режиссер (удивленно). Верить?
Мужчина. Верить в справедливость Верховного суда.
Режиссер. Если вы верите, что Верховный суд прав, значит, вы отказываетесь от себя.
Мужчина. Я отказываюсь от борьбы.
Режиссер. Но именно сейчас вы должны бороться за себя!
Мужчина. Уже утро.
Режиссер (неуверенно). Конечно. Утро.
Мужчина. Видите – меня ждет посланник Верховного суда.
Режиссер. Этот хромой полицейский.
Мужчина. Он отведет меня к моему судье.
Режиссер. Хотите сдаться суду?
Мужчина. Нет ничего лучше, чем сдаться Верховному суду. Только тот, кто примет его несправедливость, найдет у него справедливость; и только тот, кто станет его жертвой, найдет у него милость.
Режиссер. Вы невиновны. Вы ведь знаете, что невиновны!
Удаляющиеся шаги.
Драматург. Ну?
Режиссер (горько). Он ушел.
Драматург. Вы удивлены?
Режиссер. Это гнусно. Парень капитулировал. Он верит, что Верховный суд – справедливый суд.
Драматург. А вы?
Режиссер. Мне трудно представить себе что-либо более жестокое, чем этот суд.
Драматург. Потому что вы не верите в его справедливость.
Режиссер. А вы сами верите?
Драматург. Я писатель. Я только сочиняю.
Режиссер. Вы пытались доказать мне справедливость Верховного суда.
Драматург. Верховный суд в пьесу ввели вы, а не я.
Режиссер. С ним было лучше. У нас появился по крайней мере кто-то конкретный, кого мы могли обвинить и противопоставить какому-то смутному богу или чему-нибудь другому, что писатели преподносят как последнюю инстанцию. Этот замок в стиле рококо посреди огромного парка… Проведите меня туда.
Драматург (пораженно). Вы хотите туда?
Режиссер. Я поймал вас на слове. Я хочу вмешаться.
Драматург. Я не буду препятствовать.
Режиссер. Мы в парке?
Драматург. Да. Слышите – стучит дятел.
Слышен стук дятла.
Драматург. А вот кукушка.
Слышен крик кукушки.
Драматург. Обратите внимание, какое странное время дня. Все будто спит: кедры, акации, ели, черные автомобили, фонтан и сам замок, безвкусные божества и нимфы на его фасаде.
Режиссер. Сюда вошли хромой полицейский и наш несчастный герой.
Драматург. Высокие ржавые двери главного портала открыты.
Режиссер. Войдемте.
Драматург. Каменная лестница, чьи немногочисленные ступеньки выдолблены множеством виновных, которые в разное время по ним поднимались, стены с поблекшими фресками, пустые коридоры, а вот и зал правосудия с ветхой статуей справедливости.
Режиссер. Пусто. Везде пусто. Ни судей, ни подсудимых, только ставня запыленного окна стучит, то откроется, то закроется.
Драматург. Куда мы идем, чего мы ищем в этих коридорах и залах со сгнившим полом, рваными обоями и гипсовыми фигурами, везде пусто.
Режиссер (яростно). И это все?
Драматург. И это все.
