Алекс<андр>. Как, неужели и ты, и ты не нашла в душе моей ничего благородного...
Вера. Не знаю.
Алекс<андр>. О!..
Вера. Оставьте, оставьте меня... еще одна минута, и я умру.
(Упадает на кресла.)
Алекс<андр>. Я иду... только он никогда не будет твоим – никогда... (Подойдя к двери, оборач<ивается>) слышишь ли, никогда.
Конец 2 акта
(Дмитрий Петрович входит. Александр его ведет под руку и сажает.)
Александр. Вы нынче что-то необыкновенно слабы, батюшка.
Дмит<рий> Петр<ович>. Старость, брат, старость – пора убираться... да ты что-то мне хотел сказать.
Алекс<андр>. Да, точно... есть одно дело, об котором я непременно должен с вами поговорить.
Дм<итрий> Петр<ович>. Это, верно, насчет процентов в Опекунский совет... да не знаю, есть ли у меня деньги...
Алекс<андр>. В этом случае деньги не помогут, батюшка.
Дм<итрий> Петр<ович>. Что же такое...
Алекс<андр>. Это касается брата...
Дм<итрий> Петр<ович>. Что?.. что такое с Юринькой случилось?
Алекс<андр>. Не пугайтесь, он здоров и весел.
Дм<итрий> Петр<ович>. Не проигрался ли он?
Алекс<андр>. О нет!
Дм<итрий> Петр<ович>. Послушай... если ты мне скажешь про него что-нибудь дурное, так объявляю заране... я не поверю... я знаю, ты его не любишь!
Алекс<андр>. Итак, я ничего не могу сказать... а вы одни могли бы удержать его.
Дм<итрий> Петр<ович>. Ты во всех предполагаешь дурное.
Алекс<андр>. Я молчу, батюшка.
Дм<итрий> Петр<ович>. Видно, я правду говорю – коли ты не смеешь и защищаться!..
Алекс<андр>. Я чувствую, что человеку не дано силы противиться судьбе своей!
Дм<итрий> Петр<ович>. Ты меня выведешь из терпения... ну скажи что ли скорее, что ты еще открыл, – в чем предостерегать!..
Алекс<андр>. Юрий влюблен в княгиню Веру.
Дм<итрий> Петр<ович>. Да, я сам подозреваю, что он не совсем ее забыл... а она?
Алекс<андр>. Она – его любит страстно – о, я это знаю... я имею доказательства... я вам клянусь честью... спасите хоть ее. – Еще два, три дни... и она не будет в силах ни в чем противиться... вы до этого не допустите брата.
Дм<итрий> Петр<ович>. Да, да, – это нехорошо... но Юрий не захочет, не решится.
Алекс<андр>. А минута страсти, самозабвения?.. одна минута?
Дм<итрий> Петр<ович>. Это нехорошо... ты прав... благодарю, что сказал... да что же делать? поговорить разве Юрию.
Алекс<андр>. О, это хуже всего... он уже слишком далеко зашел... надо, чтоб князь уехал... потом брату кончится отпуск... и они никогда, по крайней мере долго не увидятся...
Дм<итрий> Петр<ович>. Бедная женщина!..
Алекс<андр>. О, если б вы видели, как она страдает в борьбе с собою... но я знаю... еще несколько дней... и она погибнет!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Я хвалю тебя, Александр!.. ты всегда был строгих правил, хотя не очень чувствителен... но как же быть?
Алекс<андр>. Предупредить князя! – сказать ему просто!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Рассорить его с женой?..
Алекс<андр>. Он благоразумный и добрый человек… скажите ему только, что Юрий влюблен в княгиню... это ваш долг, долг отца и честного человека... объясните ему, что вы нимало не подозреваете его жены... но что, живя в одном доме, ее репютация может пострадать – брат может проболтаться, похвастаться двусмысленным образом – из самолюбия... мало ли!.. одним словом, князь должен уехать...
Слуга (вход<ит>). Князь Лиговский.
Дм<итрий> Петр<ович>. Надо подумать... как же так опрометчиво поступать – надо бы подумать.
Алекс<андр>. Минуты дороги... вы видите, сама судьба его вам посылает.
(Входит князь.)
Князь. А я сейчас с Кузнецкого моста, покупал всё жене наряды к празднику... столько хлопот, что ужасть... вот эти молодые люди не знают, что такое жениться.
Дм<итрий> Петр<ович>. Приятно со стороны смотреть, как вы любите вашу супругу, князь.
Князь. Я жену очень люблю – однако видите, я со всем тем муж благоразумный, – хочу, чтоб меня слушались, и в случае нужды имею твердость – о, я очень тверд! Как вы нынче в своем здоровье?
Дм<итрий> Петр<ович>. Благодарю... я нынче что-то слаб... и к тому же расстроен... ох, дети, дети!
Князь. Расстроены... помилуйте, вы, кажется, так счастливы детьми.
Дм<итрий> Петр<ович>. Это правда... но иногда и самые лучшие дети делают глупости.
Князь. Да помилуйте!.. вы несправедливы. Какие же глупости... но извините, это слишком нескромно...
Дм<итрий> Петр<ович>. Ничего, князь – напротив... это дело даже больше касается до вас, нежели до меня.
(Александр делает знак отцу и уходит.)
Князь. До меня?..
Дм<итрий> Петр<ович>. Мой долг повелевает мне сказать... но я не знаю, как решиться.
Князь. Разве это что-нибудь...
Дм<итрий> Петр<ович>. Вот видите, я не знаю, как вы примете.
Князь. Да разве?..
Дм<итрий> Петр<ович>. Успокойтесь – это еще не опасно.
Князь. Слава богу... так еще не опасно – уф!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Мой сын Юрий...
Князь. Юрий Дмитрич? он со мной никаких не имел сношений!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Я не говорю, чтоб он имел сношение с вами – или с кем-нибудь из вашего дома, – но ваша жена... еще до замужства... ее красота, любезность!..
Князь. Вот видите, Дм<итрий> Петрович... я этих достоинств еще сам в ней хорошенько не рассмотрел... не потому говорю так, что она моя жена – но ведь я не поэт! о вовсе не поэт!.. я женился потому, что надо было жениться – женился на ней потому, что она показалась мне доброго и тихого нрава – люблю ее потому, что надобно любить жену, чтоб быть счастливу!.. я вас прервал, пожалуста, продолжайте!
Дм<итрий> Петр<ович>. Это не так легко, князь.
Князь. Прошу вас, для меня себя не принуждайте.
Дм<итрий> Петр<ович>. Одним словом, мой сын Юрий был влюблен в вашу супругу до ее замужства, – и, кажется, был несколько ей приятен.
Князь. О, я уверен, что теперь эта страсть прошла.
Дм<итрий> Петр<ович>. К сожалению не прошла! со стороны моего сына.
Князь. Тем хуже для него.
Дм<итрий> Петр<ович>. Я боялся, чтоб это и вам было неприятно! – по долгу честного человека решился вас предупредить, на всякий случай...
Князь. Лишь бы жена была мне верна – больше я и знать не хочу!
Дм<итрий> Петр<ович>. Я не сомневаюсь в добродетели княгини.
Князь. И я также.
Дм<итрий> Петр<ович> (со вздохом). Вы очень счастливы...
Князь. Не спорю-с (вдруг, как бы вспомнив что-то, хватает себя за голову и вскакивает); о, я дурак – о, я пошлая дурачина... о, глупая ослиная голова... вы правы – а я дубина!.. теперь вспомнил… о, пошлая недогадливость!.. теперь понимаю... понимаю... этот анекдот!.. всё было на мой счет сказано... а я, сумасшедший – ему же советую волочиться за моей женой – а ее смущение... ведь надо было мне жениться – в 42 года! с моим добрым, простосердечным нравом – жениться!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Успокойтесь – прошу вас, всё еще поправить можно.
Князь. Нет, никогда не успокоюсь (садится).
Дм<итрий> Петр<ович>. Я вам это сказал по долгу честного человека... и потому, что знаю сына: он легко может наделать глупостей – и невинным образом в свете компрометировать княгиню, – притом она молода – может завлечься невольно... скажут, что живя в одном доме...
Князь. Вы правы – посудите теперь! ну не несчастнейший ли я человек в мире.
Дм<итрий> Петр<ович>. Утешьтесь... я очень понимаю ваше положение – но что же делать.
Князь. Что делать? – вот видите, я человек решительный – завтра же уеду из Москвы в деревню – нынче же велю всё готовить.
Дм<итрий> Петр<ович>. Это самое лучшее средство – самое верное – тихо, без шуму...
Князь. Да, тихо, без шуму!.. уехать из Москвы, зимой, накануне праздников – вот женщины! о, женщины!.. Прощайте, Дмит<рий> Петрович, прощайте – о, вы увидите, что я человек решительный!
Дм<итрий> Петр<ович>. Не взыщите, я говорил от сердца, князь – по-стариковски – притом я всегда был строгих правил...
