Насреддин
(безразлично)
Так, пустяки. Четыреста таньга!..
Джафар
(опешив)
Ты сумасшедший или идиот?
Иль тешишь глупой шуткою народ?..
Кончай свои дурацкие забавы
И сбрось шальную цену до двухсот!
Насреддин
(сдержанно)
Я был бы аж двукратный идиот,
Когда бы сбросил цену до двухсот.
Дать в глаз тебе за это предложенье
Мне только воспитанье не даёт!
Плати мне столько, сколько я хочу,
Не то я цену впятеро взвинчу,
Тогда тебе и гвоздь из этой кучи
Купить едва ли будет по плечу.
Я жду. Что ты решил, Джафар-ага?
Джафар
(после паузы протягивает Насреддину кошелек)
Держи свои четыреста таньга!
(ухмыляется через силу)
Мне дорог не товар – хоть он и дорог.
Мне истинная дружба дорога!
Насреддин
(предупредительно)
И опять двор Джафара. Старый Нияз с дочерью стоят на прежнем месте.
Видно, что истекший час они не тратили на поиск денег, понимая всю тщетность таких попыток. В тени старого тутовника безмятежно пасется ишак Насреддина. Калитка чуть приоткрывается, и во двор проскальзывает Насреддин. Ещё через какое-то время калитка распахивается настежь – чувствуется рука хозяина! – и появляется Джафар, нагруженный товарами. Увидев Насреддина, он даже отшатывается назад – настолько его поражает новая встреча со старым знакомцем.
Джафар
Насреддин
Ищу здесь ишака я…
Я видел, он сюда направил шаг…
Ах, вот ты где!.. У-у, бестия такая!
Джафар
Зачем в мой двор забрался он?
Насреддин
(разводит руками)
Джафар
Но по какому этакому праву
Моей травой ты кормишь ишака?..
А если я тебя подвергну штрафу,
Ну, скажем, на четыреста таньга?..
А, впрочем, нет!.. Мне лень с тобой браниться!
Отложим нашу тяжбу до поры!
Я, видишь ли, спешу сейчас жениться
На первой из красавиц Бухары…
Насреддин
(громко)
Да будет лик её ещё прекрасней,
И не коснется глаз её печаль!..
(Джафару)
Хочу тебя попотчевать я басней,
И, может, ты отыщешь в ней мораль!
Джафар
(презрительно)
Сегодня все талдычат о морали,
Куда ни ткнись: мораль, мораль, мораль!
Но мы мораль настолько измарали,
Что новую придумать не пора ль?
Насреддин
Висела на высокой ветке Вишня,
И на неё позарился Шакал,
Но ничего из этого не вышло,
Сколь он под этой Вишней ни скакал.
А между тем спокойно и неслышно
Слетел Орёл с ближайших облаков…
Орёл сорвал означенную Вишню
И с этой самой Вишней был таков!..
Джафар
(скребет лысину)
Ох, не люблю замысловатых басен!..
Какая тут упрятана мораль?..
Тут нету смысла!
Насреддин
Джафар
(упрямо)
Насреддин
Джафар раздосадованно машет рукой и спешит по направлению к Ниязу и Гюльджан, покорно ожидающим своей участи. Насреддин увязывается за ними.
Джафар
(Ниязу)
Твой срок истёк!.. Что скажешь мне, бездельник?
Но только не канючь, не плачь, не ной!
Я вижу, денег нет… А нету денег —
Гюльджан моей становится женой!
Последние слова Джафара вызывают бурю рыданий у Нияза и Гюльджан. В дело вмешивается Насреддин.
Насреддин
(Джафару)
Она твоя, коль суммы нет искомой!
(Ниязу)
Не торопись рыдать, Нияз-ага!
(снова Джафару)
Но вот кошель, весьма тебе знакомый,
И в нём как раз четыреста таньга!..
Насреддин отдает кошелек Джафару, после чего берет Нияза и Гюльджан за плечи и ведет их к калитке.
Джафар
(в бессильной ярости)
Так вот кто был орлом-то в басне оной!
Так вот на что ты, подлый, намекал!
Насреддин
(через плечо)
Орёл ли я – вопрос дискуссионный,
Но – стопроцентно точно – не шакал!..
Тёплый вечер в Бухаре. Двор гончара Нияза. Насреддин и Гюльджан сидят на краю арыка. За низким дувалом прячется наблюдающий за ними ростовщик Джафар. Увлеченные беседой, влюблённые его не замечают.
Насреддин
(умоляюще)
Мне хоть разок тебя поцеловать бы!
Открой хотя бы краешек чадры!
Гюльджан
(смущённо)
Нельзя мне обнажать лицо до свадьбы…
Уж таковы законы Бухары!..
Насреддин
Прости, Гюльджан, коль я тебя обидел,
Но к нам неприменим такой закон.
Твоё лицо я нынче утром видел
И вот уж семь часов в тебя влюблён…
Гюльджан
Боюсь грешить словами, но, похоже,
И у меня теперь не будет сна…
Насреддин (обрадованно)
Гюльджан
Да, я тоже
В тебя уж два часа как влюблена!
Джафар
(злобным шепотом)
Так ты влюбилась в этого нахала,
Джафару оборванца предпочла!..
Но знай: не став добычею шакала,
Добычей ты не станешь и орла!..
Насреддин
(он исполнен решимости)
Ты на меня озлишься – и за дело!
Но я нарушу правила игры!
Решительно откидывает чадру и целует Гюльджан в губы.
В следующую секунду в тишине двора раздается звонкий звук пощечины.
Гюльджан
(испуганно)
Прости меня… Я вовсе не хотела…
Но в Бухаре такие комары!
(разглядывает лицо Насреддина)
Из носа кровь!.. Да и щека опухла!
Насреддин
(пытаясь улыбнуться)
Я жив… Хотя не так уж невредим!
Гюльджан
(в слезах)
Я дура, дура!.. Чертова я кукла!..
Прости меня, любимый Насреддин!
(привлекает Насреддина к себе и крепко его целует)
Джафар
(с изумлением)
Так вот ты кто, злодей! А оболочка
Такая неприметная на вид…
(себе, со значением)
Ну что ж!.. Боюсь, что хлопотная ночка
Тебе, Джафар, сегодня предстоит!
Дворцовые покои Эмира. Поздний вечер. Эмир готовится ко сну. Появляется Стражник.
Стражник
Эмир
Вот это мило!
Хотел бы я взглянуть, какой герой
Посмел меня, пресветлого Эмира,
Нахально разбудить ночной порой!
Стражник исчезает и появляется вновь, волоча за собой ростовщика Джафара.
Джафар
(падая на колени)
За поздний мой визит не обессудьте,
О мой Эмир, души моей кумир!..
Эмир
(зевая)
Скорей перебирайся ближе к сути!
Одним своим вступленьем утомил!
Джафар
Я постараюсь, о солнцеподобный!..
Но всё же, несмотря на поздний час,
Вы приготовьтесь выслушать подробный
Про некую красавицу рассказ…
Эмир
(поскучнев)
Тогда молчи!.. И понапрасну время —
Моё к тому же! – не переводи!..
Красавиц всех мастей в моём гареме —
Мильён! Как говорится, пруд пруди.
Джафар
(с жаром)
Она звездою станет между всеми
И навсегда похитит ваш покой…
Уверен, о пресветлый, что в гареме —
Я не был там, но знаю! – нет такой!
Взгляните на неё по крайней мере!
Она всего лишь дочка гончара,
Но, верьте мне, такой прекрасной пери
Не знал Париж, не то что Бухара!
Эмир
Ну что ж, пожалуй, вкратце перечисли
Все основные прелести хотя б!
Джафар
Для этого, боюсь, о светоч мысли,
Язык несовершенен мой и слаб…
(откашливается)
Её глазищи – парочка черешен —
Чаруют и пьянят, как сам Восток…
А взгляд её так пристален и грешен,
Что даже саксаул пускает сок.
От щек её исходит запах лета —
Созревшего урюка аромат…
А губы у неё такого цвета,
Как только что разрезанный гранат…
А груди у неё – тугие груши
С пупырышками алыми двумя,
И, все законы физики нарушив,
Стоят, что называется, стоймя.
А попка у неё, как два арбуза,
Идущих следом повергает в шок.
Она для ткани явная обуза,
На ней едва не лопается шелк.
А бедра у неё…
Эмир
