Драматургия ГДР - Фридрих Вольф

Л е м к у л ь. Ты еще ее узнаешь, Юпп! (С иронией.) Она и бургомистр хоть куда! Командует нами, старыми хозяевами, как хочет: «Чтоб в этом месяце школа была!», «Все на стройплощадку становись!» Ты и здесь от муштры не уйдешь, Юпп.

А н н а. Не так уж это все страшно, Юпп. Может, кое-кому из стариков за нами и не поспеть. А все-таки новую жизнь нам всем строить надо!

Ю п п. Вот это да, Анка! Пожить мне хочется!.. За шесть лет наверстывать надо. Тут я времени терять не стану! (Берет ее под руку.) Пойдем к нам, Анка!

А н н а. Вечером, Юпп, сейчас не могу.

Л е м к у л ь. Ай да Анна, молодец! Делу время, потехе час! А тебе, Юпп, пора бы знать: у бургомистра дела государственные!

Ю п п (резко). Опять «бургомистр»? Что она — из другого теста? Девка ведь! А я шесть лет воевал — так я пешка, что ли? Пошли, Анка!

А н н а (тихо). Ну пойми же, Юпп.

Т е т к а  У к к е р. Да уж, Юпп, Анка наша — кремень!

Ю п п. Не таких обламывали. Ладно, не будем себе настроение портить. Лемкуль нам небось поставит?

Л е м к у л ь. Еще бы! Сегодня дюжину-другую раздавим! (Уводит всех, кроме Урсулы и Анны.)

Короткая пауза.

У р с у л а. Ты пойми его, Анка.

Анна молчит, борясь с собой.

Можно же денек-другой попраздновать.

А н н а. Денек-то не беда, Урсель, а вот если он к Лемкулю в лапы попадет…

У р с у л а. Вот и плохо, что ты с ним не пошла!

А н н а (взволнованно). Пьянствовать да безобразничать там с ними, когда нам каждая минута дорога? Ведь стройка — это нам всем экзамен, дисциплина для нас — все! А вы все сразу как с цепи сорвались! (Тихо.) Сколько лет я с ним не виделась, так хотелось поговорить…

У р с у л а (быстро). Я его позову!

А н н а (удерживая ее). Не надо!

У р с у л а (вырывается). Он еще не ушел! (Убегает.)

А н н а (хочет бежать за ней, но останавливается, откидывает рукой со лба волосы). «Не таких обламывали»…

Быстро входит  Ю п п. Подходит к Анне.

Ю п п. Ну что, Анна, одумалась?

А н н а. Присядь, Юпп!

Ю п п. Нас там все ждут.

А н н а. «Все»… А обо мне ты совсем забыл?

Ю п п (вскакивает, обнимает ее). Анка!

А н н а (прильнула к нему). Как долго тебя не было!

Ю п п. Зато теперь я тут, никуда не денусь! Ах, Анка, как я, бывало, по ночам ворочаюсь с бока на бок, все представляется что ты снова со мной, близко, близко…

А н н а. Правда?

Ю п п. А ты — как ледышка! Как ты меня встретила? Эх ты! (Смотрит ей в глаза.) Бургомистр! Чепуха какая!

А н н а. Хватит об этом, Юпп.

Ю п п (не поняв). Верно, хватит. Ведь ты все та же. Милая ты моя девочка, как я мечтал о тебе, когда кругом пули свистели!

А н н а. А ты правда мечтал обо мне?

Ю п п. Еще как!

А н н а. О такой, какой я была?

Ю п п. В точности!

А н н а. А вдруг я стала другой?

Ю п п. С другим гуляла?

А н н а (улыбаясь). Разве ничего другого на свете нет? Юпп… Слушай, милый, за эти шесть лет много воды утекло. У вас как было: шагай да шагай, стреляй, падай, раны, кровь… Снова в поход… Но ведь думать о том, как жить — о хлебе, о жилье, о работе, — вам не приходилось. А для нас с этого все и начиналось.

Ю п п. Что?

А н н а. Все то, что нас так изменило. Контору нашу разбомбило ночью… Я на улице осталась в чем мать родила… все потеряла… Поступила на кожевенную фабрику, на побегушках там была; месяца не прошло — и от этой фабрики ничего не осталось… Так оно и шло без конца. Куда ни придешь работу искать — всюду очереди, такие же девчата стоят, ожесточились все, надо было силой пробиваться… Под конец я на каменщика учиться стала.

Ю п п. Здорово! Посмотрел бы я, как ты кирпичи кладешь!

А н н а. Далеко ходить не надо. А как война кончилась, и это бросить пришлось… Кое-как добралась до нашей деревни и у бургомистра стала работать…

Ю п п. У Лемкуля?

А н н а. Ведь я конторскую работу знаю, может, лучше него… А когда стали нового бургомистра выбирать, меня и выбрали.

Ю п п. Понятно, в аварийном порядке. Ну, побаловались, и хватит.

А н н а. Ты о чем это?

Ю п п. Как поженимся, ты ж эту должность бросишь!

А н н а. Вон ты как! А кто ж тут работать за меня будет?

Ю п п. Работать кто? Да кто угодно. (Вдруг.) Ведь это ж ни на что не похоже.

А н н а. Почему?

Ю п п. Не бабьего это ума дело.

А н н а. Пока справлялась.

Ю п п. Это ты говоришь, а Лемкуль говорит — ты с этой стройкой мужиков прямо загоняла.

А н н а. Никого я не загоняла… Но только жизнь у нас, конечно, другая стала.

Ю п п (резко). Со мной этот номер не пройдет! Над унтер-офицером Уккером никому больше не командовать, а уж юбке — и подавно!

А н н а (спокойно). Сам увидишь, что у нас хорошо, что — плохо!

Ю п п. Хорошо то, чего душа просит! (Обнимает ее.)

А н н а (с силой отводит его руки). Если это… по душе.

Ю п п. Для того мы шесть лет воевали, чтобы бабы тут стали каменные?

А н н а. Какие мы ни есть — с первого дня не узнаешь.

Ю п п. И тут, стало быть, воли никакой — руки-то как клещами зажала! Ладно, повоюем!

А н н а. А ты домой что — мародерствовать пришел?

Ю п п. Что же, мужику не взять того, что ему положено?

А н н а. А вдруг руки коротки?

Ю п п (гневно). Не то брали, бургомистр! Посмотрим, кто тут хозяин! (Выбегает, хлопнув дверью.)

А н н а (глядя ему вслед). Посмотрим.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Комната в доме Уккеров. Вечер. На столе хлеб, колбаса, начатая половина окорока, огурцы, водочные бутылки и рюмки, за столом сидят  У к к е р ы, Р а п п ы, Х а в е р к о р н ы, К н о р п е л ь  и другие  к р е с т ь я н е. На почетном месте, рядом с  Ю п п о м, царит  Л е м к у л ь; видно, что ветчинку и водку принес он; по бокам сидят его сын  З а и к а  и  д я д я  В и л л е м.

Ю п п. Так вот, соседи, не будем сегодня друг у друга сучок в глазу искать! Я так скажу: да здравствует душа общества — наша скатерть-самобранка, наш кум и благодетель Лемкуль! Да здравствует! Салют, туш, хох!

Л е м к у л ь (чокаясь со всеми). А я скажу: да здравствует наш бывалый воин, наш Юпп! С его приездом на наших квелых мужичков свежим ветерком потянуло!

Г а н с. Кто там себя квелым считает — это его личное дело. (Обнимает Урсулу.) Что, Урсель, мы себя как будто не плохо