Слепые молча поворачивают головы в сторону Бомжика.
ЮНОША В НАУШНИКАХ. Вот оно, на коду пошло! Народ, за-цени финал!
Выдергивает штекер из своего I-pod — и на весь вагон начинает звучать музыка. Поезд трогается. Медленный поворот сценического круга, — и вот уже поезд едет прямо на нас. В кабине машиниста — никого. Зажигаются фары, и поезд въезжает в тоннель.
конец
Одноактовку «Шесть букв по вертикали» я написал в феврале 2011.
На севере Африки, по принципу домино, один за другим валились казавшиеся вечными режимы, в России тоже подрагивало, но туповатая местная вертикаль держалась вполне бодро — и если бы кто-нибудь в ту пору предсказал при мне декабрьский митинг численностью за сотню тысяч человек и журнал «Власть» с бюллетенем «Путин, пошел на х…» — я бы, пожалуй, покрутил пальцем у виска.
Что-то, однако ж, витало в воздухе, и однажды, как сказал бы Булгаков, «соткались» из этого воздуха на бумаге три персонажа — в ожидании четвертого. Парафраз Беккета, только безо всякого Годо, а с ясным, вполне себе русским словом вместо него. Те самые немудреные шесть букв, материализованная метафора.
В марте к этой рискованной шутке присоседилась, в виде первой ступени, русская народная история под названием «Бляха-муха». Этот театральный поклон адресовался уже Александру Вампилову: его «провинциальными анекдотами»
в пору моей юности я засматривался в театре «Современник», и мой мэр Лядичев, конечно, родом из того же партхозактива, что вампиловский администратор Калошин…
Дальше все пошло вполне традиционно: написал — начал носить по театрам. «Бляха-муха», в неожиданной компании с вампиловской одноактовкой, нашла себе приют в Одесском Русском театре, а вокруг политизированных «Шести букв», как котяры вокруг горячего молочка, начали похаживать несколько московских режиссеров.
Летом 2011 года ставить это было опасно — постановку могли запросто прихлопнуть вместе с театром.
Всю осень пьеса пролежала на столе у N — N думал…
Пока он думал, наступила зима, и зловещий треск, описанный в пьесе, раздался наяву. Потом сверху посыпалась предсказанная штукатурка, и в десятых числах декабря 2011-го N довольно меланхолично заметил, что, кажется, ставить пьесу уже поздно.
Конец путинской эпохи стал банальностью.
Спору нет: глуповато во вторник публиковать прогноз погоды на понедельник, написанный в пятницу.
По счастью, театр — не газетная передовица и не бюллетень ВЦИОМ: ни русский язык, ни российские социальные типажи никуда не исчезнут ни во вторник, ни в среду. Так что — милости просим в осенний пейзаж этой пьесы, плавно переходящий в пейзаж зимний.
Происшествие первое
БЛЯХА-МУХА
Действующие лица
ЛЯДИЧЕВ, мэр города Родичев
ЛЮСЯ, его секретарша
СУШКО, шурин Лядичева, бизнесмен
ТЕЩА ЛЯДИЧЕВА (она же — МАМА СУШКО)
СИМАКОВА, глава комитета по культуре
ХРОНИДА ИВАНОВНА, старушка
Кабинет ЛЯДИЧЕВА. На стене — два одинаковых условных портрета в стиле Магрита: в пиджаках, без лиц. За окном — детали осеннего пейзажа: дорога, дерево, фонарь, телефонная будка…
Вода капает в таз с протекающего потолка.
Жужжит муха.
ЛЯДИЧЕВ (в телефонную трубку). Ты бы хоть не напоминала! Еще вчера переслал! Батыю Ильичу, кому! Нет, это его уровень, Симакова, его! Курица ты, ей-богу. Это ж целевая программа, федеральное финансирование! Что ты думала? Не надо тебе думать, Симакова! Тебе не идет! Не обижайся, Симакова, нету времени обижаться, партия зовет. Батый Ильич сказал: лично будет курировать проект! Слушай, что я говорю. Батый велел к вечеру написать нормальную заявку… Филькину грамоту ты написала, вот что! Батый трясся весь. Изорвал и в меня кидал. Пиши нормальную заявку, Симакова, хорош в «Одноклассниках» сидеть! Десять страниц давай чтобы было, как у людей — ну, там, цели и задачи, хера в ступе, патриотическое воспитание, все как положено. Ты комитет по культуре или кто? Что я тебе рассказываю!
Заглядывает СУШКО. Лядичев машет ему рукой:
входи! Давай, Симакова, со дня на день из Москвы приедут… Откуда я знаю, кто! Конь в пальто! Все, конец связи… (Смеется.) Сама ты нахалка. Десять страниц чтобы завтра было! (Вешает трубку.) Здорово, интеллигенция!
СУШКО. Ну чего сразу оскорблять-то…
ЛЯДИЧЕВ. Зачем звал, догадываешься?
СУШКО. Как всегда? Хищение по предварительному сговору?
ЛЯДИЧЕВ. Дурак ты все-таки. Не хищение, а праздник для людей!
СУШКО. Совместим, не впервой. Говори.
ЛЯДИЧЕВ. Так ты не в курсе?
СУШКО. Не томи.
ЛЯДИЧЕВ. Х-ха! Сиди ровно. Мы выиграли тендер среди городов, претендующих на звание города — родины Бляхи-мухи!
СУШКО. Кого?
ЛЯДИЧЕВ. Бляхи-мухи.
СУШКО (после паузы). Выпить найдется?
Лядичев наливает Сушко коньяку.
СУШКО (выпив). Еще раз скажи.
ЛЯДИЧЕВ. Вот смотри. Великий Устюг — родина деда Мороза, правильно?
СУШКО. Правильно.
ЛЯДИЧЕВ. Ну вот. А мы — родина Бляхи-мухи.
СУШКО. Не знал.
ЛЯДИЧЕВ. Никто не знал.
СУШКО. А кто придумал?
ЛЯДИЧЕВ. Никто не придумал. Так оно теперь и есть на самом деле.
Сушко сам наливает себе снова и выпивает.
СУШКО. А она — кто?
ЛЯДИЧЕВ. Бляха?
СУШКО (кивает). Муха.
ЛЯДИЧЕВ. Врать не буду, — не знал. Вот, справку подготовили! «Бляха-муха — междометие неизменяемое»! Понял?
Сушко неопределенно кивает.
«Синонимы: ёжкин кот, ёканый бабай».
СУШКО. Круто. Ёжкин кот тоже у нас родился?
ЛЯДИЧЕВ. Не знаю.
СУШКО. Надо застолбить. И кота, и бабая.
ЛЯДИЧЕВ. Умный ты, Сережа! Черт, а? Какой умный! СУШКО. Опытный просто.
Выпивают.
СУШКО (кивая на таз, в который капает вода). Слушай, а чего это?..
ЛЯДИЧЕВ. Так осень.
СУШКО. М-м… А если отремонтировать?
ЛЯДИЧЕВ. Пробовали. Не берет.
СУШКО. М-да. Климат…
ЛЯДИЧЕВ. Ну!
СУШКО. Еще?
ЛЯДИЧЕВ. Видимо, да.
СУШКО (наливая). За нас. За родину Бляхи-мухи.
СЕКРЕТАРША (входя). Лев Петрович! Ой, простите. Ничего, что отвлеку? Тут к вам бабушка пришла.
ЛЯДИЧЕВ. Нет у меня бабушки!
СЕКРЕТАРША. С Коминтерна, 13. Насчет батарей.
ЛЯДИЧЕВ. Она уже приходила!
СЕКРЕТАРША. Она тепла хочет, Лев Петрович…
ЛЯДИЧЕВ. Пускай ждет лета.
Секретарша уходит.
ЛЯДИЧЕВ. Во настырный народ, а!
СУШКО. Так она — кто?
ЛЯДИЧЕВ. Откуда я знаю! Ходит и ходит. У них котельная там звездой накрылась, на Коминтерна.
СУШКО. Я — про Муху!
ЛЯДИЧЕВ. А-а, я ж тебе главного не сказал! Вот: «Бляха-муха — символ русской удали, задора, бесшабашности, готовности претерпеть». Понял?
СУШКО. Фигня вопрос. Претерпим.
ЛЯДИЧЕВ. Не то слово! Из Москвы уже звонили, заявку требуют. Федеральная программа, соображаешь? — народные гуляния, традиционный фестиваль, звезды эстрады.
СУШКО. Бабло стучится в наши двери, Лев Петрович. Я считаю, надо открывать.
ЛЯДИЧЕВ. Держи себя в руках, родственник! Праздник, ясно? Праздник для народа.
СУШКО. Спокуха! Я полностью контролирую рефлексы. Делаем мы, да?
ЛЯДИЧЕВ. Мы — проводим конкурс. А ты побеждаешь.
СУШКО. Все равно же я лучше всех. Смета?
ЛЯДИЧЕВ. Не горячись. Смета будет.
СУШКО. Цифру скажи.
ЛЯДИЧЕВ. Цифра — прописью…
СУШКО. Сколько хоть знаков?
ЛЯДИЧЕВ. Ну. шесть. семь.
СУШКО. Будет праздник для народа! Ой, будет!
СЕКРЕТАРША (входя). Лев Петрович, я пойду, ладно?
ЛЯДИЧЕВ. Куда?
СЕКРЕТАРША (нежно). Ну Ле-ев Петрович. Ну я вечером расскажу.
ЛЯДИЧЕВ (поперхнувшись). Иди, иди.
СЕКРЕТАРША. Сюрпризик вам будет…
ЛЯДИЧЕВ. Иди!
Секретарша уходит.
СУШКО. Нинка знает?
ЛЯДИЧЕВ. Жена-то?
СУШКО (кивает). Сестра.
ЛЯДИЧЕВ. Про что?
Сушко кивает вслед Секретарше. А что такое?
СУШКО. Ну ты бое-ец… (Смеется.) Ладно, будь здоров!
Выпивают.
СУШКО. А про шесть ноликов ты ей рассказал?
ЛЯДИЧЕВ. Нинке? Узнает, куда ж она денется. Мы ее в оргкомитет пристроим.
