улыбнулась Лика и бросила на стол Ворса пакет документов.
— Это бред! — голос едва не взвизгнул. — Ты два года назад даже не думала о работе. Чёртова белоручка!
— Хватит оскорблять меня! — рявкнула бывшая.
— Оскорблять — меньшее, что я желаю сделать сейчас с тобой, сука!
— Прекрати, Герман! — теперь повысил голос дядя Паша. — Она хоть и не святая и так же неприятна мне, но подобные словечки в адрес женщины в своём присутствии — я не потерплю.
Сцепил челюсть так, что свело зубы, вынужденно подчиняясь Ворсу. Бывшая слегка испуганно смотрела мне в лицо, но храбрилась, решительно идя вперёд. Её настойчивость, признаюсь, льстила мне и даже была приятна. Эти несколько месяцев назад я и представить не мог, что женщина, которую без памяти любил и которая засунула когда-то моё сердце в микроволновку и сожрала на ужин, будет теперь так рьяно следовать по пятам. Лика стойко претерпевала все выпады и унижения, пытаясь меня вернуть. Вся эта игра становилась интересней и, хуже всего, понял, что восхищаюсь её упертостью и отважностью. Вике до неё далеко.
— Ей здесь не место, — слегка поостыв выдохнул я.
— А это не вам решать, — девушка ухмыльнулась и гордо приподняла вверх подбородок. — Папа купил активы Ватлина, которые в процентном соотношении выше, чем у всех акционеров. Последнее право голоса за ним, то есть за нашей семьёй. Вы теперь все у моего папули под каблуком. Если захочу, то вы живо вылетите из отеля как пробка. Хочешь, чтобы твоя кондитерша искала новую работу?
— Только приблизься к моей невесте и тогда уже тебе придётся искать новые зубы, — гневно процедил в ответ.
— Вы мне оба надоели, — Ворс поднялся изо стола. — Мне нужен только порядок. Склоки оставьте при себе. — Дядя Паша поправил галстук и посмотрел на Лику. — Я представлю тебя коллективу, но будь любезна выполнять свои функции чётко раз уж сунулась. За невыполнение обязанностей словишь штраф. Это я могу тебе устроить. Идёмте!
А сейчас бежал за Викой следом, пытаясь всё объяснить. Поймал у раздевалки и насильно притянул к себе, обхватил руками лицо, вынуждая смотреть в глаза.
— Ну, малышка, через две недели наша свадьба. Не думай об этой дряни. Если хочешь, можешь здесь больше не работать. Давай откроем кондитерскую, как ты мечтала.
— А ты будешь с ней здесь? — ревниво посмотрела на меня. — Нет уж. Дудки! Идиотку из себя делать не позволю. И пусть не попадается мне на глаза. Она хоть и мать твоего будущего ребёнка, но за волосы потаскать её я могу. А ещё не забуду отыграться на тебе. Помни баллончик и жирафа.
Оттолкнула и вошла в раздевалку. Невольно улыбнулся, вспомнив наше былое противостояние. Тогда не было Лики. Только Вика, а я грезил мыслями о ней, о своей тортоделке. Захотелось вернуться в то время. Решительно вошёл следом и, заключив в свои объятия, впился в сладкие губы. Чувствовал, как сердитое напряжение выходит из женского тела, как оно растекается в объятьях и поддаётся моему натиску.
— Сегодня ночью будем только я и ты. Поняла? Я всё больше и решительней хочу, чтобы ты была моей женой, а ту женщину нужно только пожалеть. Заменить тебя у неё никогда не получится.
Смотрит с надеждой, но недоверчиво. Прильнула щекой к моей груди, прижавшись.
Игнорировать бывшую получалось, но с трудом. Я углубился в работу, а так же в подготовку к свадьбе. Лика всячески старалась попасть в эпицентр моего внимания: короткие юбки, блузы, акцентирующие внимание на её грудях, всевозможные виды причёсок и укладок, томные взгляды и милые улыбочки, если случайно забывался и обращал на неё свой взор.
Вика не на шутку нервничала, но держала себя в руках. В отличие от бывшей, которая только и норовила зацепить колкостью или издевкой мою невесту. По вечерам старался сделать всё, чтобы девушка забыла о сопернице.
Мама вдруг решила взять на себя роль свекрови, на что Вика уважительно умолкала и старалась терпеливо воспринимать нравоучения. Только я, зная свою кровинку, прекрасно понимал, что над моей невестой просто измываются.
— Мамуль, я ценю твои старания, но в следующий раз отныне хотел бы видеть тебя только на свадьбе, — сдержанно проговорил я, улучив момент уединения с матушкой.
— О чём ты?! — опешила женщина. — Мой сын на следующей неделе вступает в брак с черте кем! Я просто обязана ввести в курс эту деревенщину, как нужно вести себя в нашем обществе.
— Она не в нашем обществе, как и я не в нём, — грозно процедил я, вновь начиная злиться. — Твой младший сын — холоп, и работает на кухне. Позорно? Да, но смирись, если хочешь продолжать быть моей матерью.
— Закрой рот, бессовестный! — взвизгнула мама и вдруг залепила мне мощную пощёчину. Вот и он, цирк на гастролях. Пропуская гнев через ноздри, переживал рукоприкладство. — Я — твоя мать! И принимать участие в жизни своего сына обязана, хочешь ты того или нет…
— Тогда лучше поддержи меня, — повысил голос, уже молебно смотря на неё. — Хватит бить и давить на горло! Просто хоть раз встань на мою сторону, даже если ошибаюсь и тебе это не по нутру. Будь рядом, но дай думать самому.
Мама гордо подняла голову и молча устремилась вон из моего дома.
— Увидимся на церемонии, — махнул на неё рукой.
После её ухода в дом пожаловал ещё кто-то. Фиг с ними! Гувернантка разберётся.
— Герман Юрьевич, — женщина провела в дом мужчину лет за шестьдесят. — К вам мужчина по поводу трудоустройства.
— А, — понял сразу же на кого. — Забыл совсем. Спасибо, Галина Федоровна. — Женщина откланялась, а мужчина хищно оглядывал дом. — С Вашим резюме я ознакомился и меня вполне всё удовлетворило. Три рабочих дня в неделю вас и правда устраивают?
— Я — пенсионер уже, — улыбнулся мужчина совсем нестарческим ртом. — Мне нужна подработка.
— Ясно. Дом приобретен недавно и садовая территория, естественно, в негодном состоянии. Моя невеста хочет, чтобы всё красиво и эстетично.
— Я в этом — профессионал, — кивнул садовник. — Эскизы моих наработок я вам отправлял вместе с резюме.
— Да, именно своим богатым портфолио Вы мне и приглянулись. Предлагаю приступить через неделю. После свадьбы мы улетаем на десять дней во Францию и, как раз, за это время вы можете попробовать привести наш сад в райское местечко. Хочу сделать будущей супруге сюрприз после возвращения.
— Ваша невеста — счастливейшая женщина, — улыбнулся мужчина, сверкнув сощуренным глазом.
Взор невольно опустился на его руки — наколки. На старческой морщинистой коже было не понять их отношение к сословию. Садовник, уловив мой взгляд, спрятал руки
