Роза (все еще в кровати, мечтательно). Знаешь, в моем доме свободна одна комната на седьмом этаже. Ты бы снял ее. Мне так будет удобнее.
Мажис. Это было на улице Монторгей. В некотором смысле меня это даже устраивало. Жюстина вышла замуж, я ее стеснял. Она уже убедила мать переехать к сестре, в Mo… Воздух там хороший… Ну и потом – Роза, гостиница дважды в неделю, да еще чаевые, я говорил себе: не по средствам тебе так развлекаться, Эмиль. И разве были какие-то на то причины? Да никаких. Почему я спал с Розой? Потому что меня с ней познакомил приятель, мы с ним работали у Риве. А почему я оказался у Риве? Because [4] Гюстав меня туда устроил. Почему Гюстав? Потому что однажды в метро моей сестрице дверью защемило пальто, а он ей помог. И вот каждый раз, когда я спал с Розой, мне приходилось думать, что меня бы здесь не было, если бы служащий метро не свистнул в свисток. Пошловато, жалко? Убого… А ведь можно было и на этом не останавливаться. Почему тот служащий так заторопился? Почему Гюстав оказался в метро? Он ведь родился в Ньевре. Мог там и оставаться. Вы считаете это причинами, резонами. Эту бредятину, расплывающуюся до бесконечности. Спасибо большое, ешьте сами.
Роза. Ты кончил, Виктор Гюго?
Мажис. Иду, Розочка… (Укладывается рядом с Розой.)
Свет гаснет. Через минуту из темноты слышится голос Розы.
Роза. Скажи-ка, чтобы ехать в Европу, я должна пересесть в Реамюре или в Страсбурге-сен-Дени?
Свет не зажигается. В темноте кровать увозит Розу и Mажиса за кулисы. Вскоре сцена вновь освещается, она пуста, из глубины ее появляется Мажис. За время последующих реплик он наденет туфли, галстук и пиджак.
Мажис. Я жил на своем уровне. Это-то и было замечательно. Я жил своей правдой, тогда еще уверенный, что система – перед нами. (Грозя пальцем.) А на самом деле вовсе нет. Система – над нами… Как сеть. Сеть, натянутая над нами… Нечто похожее на перголу, знаете, беседка из виноградных лоз… И вот она цепляет нас… И мы уже не на своем уровне… Система вытаскивает нас на подмостки. Ну, а на сцене уже все неправда. Мы хорохоримся, ломаемся… И начинаем лгать… по разным причинам. Но именно потому и попадаем в сеть. А иначе оказались бы один на один с самим собой. На это никто из нас не осмелится. Боимся. Потому что там, на дне себя самого – пещера, провал… И вот, цепляемся – и застреваем в сети. А Роза меня увлекла даже под эту сцену. Ни резонов, ни причин больше не было, вообще ничего… Пустыня. Но я тогда был глуп. Своего счастья не понимал. Знаете, что меня погубило? Нипочем не угадаете. То, что я хорошо играл в карты… Нелепо, да… Я же был сущей мокрицей, счастлив был, как мокрица. И вот, позволил себе в шляпу вставить перо. И погиб. Мокрица с перышком… Так еще получилось из-за Эжена, мужа Розы.
Из глубины сцены появляются Эжен и Роза. У нее в руках кастрюля, с которой она не расстанется до конца эпизода. Эжен – грузный пятидесятилетний мужчина.
Эжен. Ну что, Эмиль? Город Париж, приедешь – угоришь?
Мажис (снисходительно смеется). Добрый вечер, Эжен… Добрый вечер, Роза. Как поживаете?
Роза даже не поднимает глаз.
Эжен (хлопая Мажиса по спине). Ох, Мажис, ох, зараза! Ты меня, того гляди, уморишь…
Мажис. Чем это?
Эжен. Да своей манерой обхождения… с Розой. А как насчет доверия, его больше нет?
Mажис (в зал, пока Эжен отворачивается, раскуривая трубку).
Знал он или нет? Мне никак не удавалось понять. (Розе.)
Он знает или нет?
Роза. Про что?
Mажис. Ну, про нас с тобой…
Роза. Тебе-то что? Оставь Эжена в покое.
Mажис. Да я только…
Эжен. Пошли в «Улитку»? В картишки перекинемся.
Mажис. Пошли.
Мажис и Эжен идут в кафе. Их обгоняют гарсон и два клиента. Через некоторое время Роза уходит.
Первый клиент. О, вот и наш чемпион!
Второй клиент (пожимая руку Мажису). Ну-ка, Мажис, приоткройте нам свои козыри. Что у вас там в рукавах?
Первый клиент. Он опять нас общиплет.
Эжен. Ох и зараза, этот Мажис! Он здесь просто ренту собирает.
Мажис явно польщен. Гарсон выкатывает один из столиков на авансцену. Игроки усаживаются. Появляется мсье Бертулле. Его встречают так же горячо, как и Мажиса, но с большим почтением. Бертулле сорок пять лет, он очень жизнерадостен, но ведет себя с достоинством. Приветствую вас, мсье Бертулле.
Второй клиент. Мсье Бертулле.
Бертулле (пожимая руки). Добрый день, господа! Дорогой Мажис! Не беспокойтесь. Я на минутку. Хочу посмотреть, как играет Мажис. (Встает за спиной Мажиса.) Да. У этого молодца свой почерк в игре.
Первый клиент. О, мсье Бертулле знает толк в этом деле.
Бертулле. Знаю, господа. Перед Мажисом я снимаю шляпу. (Мажису, который сделал ход.) Именно так, старик. Ловко.
Второй клиент (первому). Ну что, скоро раскачаешься!
Первый клиент (колеблясь). Подожди, папа. (Решаясь.) Была не была. Баба! (Открывает карту.)
Мажис открывает свою.
Второй клиент (восхищенно). Ну и ну…
Эжен. В гробу он видал чужую даму, у него своя есть, нашел, чем испугать.
Некоторое время играют молча.
Первый клиент. Мсье Бертулле, о чем говорят в министерстве?
Бертулле. Ждут выборов.
Гарсон (одобряя Мажиса). Красиво!
Второй клиент. А эти Объединенные Нации, между нами говоря, что вы о них думаете?
Бертулле. Есть свои «за» и «против».
Второй клиент. Именно так я и думал.
Мажис (торжествуя). А напоследок – получите десятку.
Эжен. Ах, зараза, опять все забирает.
Бертулле. Да, Мажис – это человек!
Игроки фыркают. Пока они расплачиваются с гарсоном, Мажис выходит к рампе.
Мажис (зрителям). И я, как полный кретин, не видел опасности. «Мажис – это человек». Я надувался от гордости. Считал, что вот теперь начинаю жить. А ведь это была угроза. Бедствие. Все хорошо в меру. Только раз позволь себе зайти чуть дальше, и уже не знаешь, где остановишься. Вспомните Наполеона.
Бертулле (подходя к Мажису, беря его под руку). Дорогой Мажис…
Мажис. Да, мсье Бертулле.
Бертулле. У меня сейчас гостит дядя, фининспектор из Монтобана. Он любит карты, но терпеть не может играть в кафе. Старый домосед. Не любит суеты. Вот и приходите завтра играть к нам. Да, да, я настаиваю. Доставите удовольствие мадам Бертулле.
Во время этой беседы Эжен и двое игроков уходят. Гарсон убирает со стола и тоже удаляется. Бертулле поворачивается к столу, кладет карты, расставляет стулья. Мажис в задумчивости стоит на авансцене. Пока он будет говорить, последовательно появятся мадам Бертулле, дядюшка и три дочери Бертулле: Гортензия, Люси и Шарлотта. Мсье, мадам Бертулле и дядюшка устраиваются за первым столом, берут свои карты и собираются с мыслями. Спиной к зрителям сидит мадам Бертулле. Три девицы устраиваются за другим столом, чуть подальше. Гортензия кладет колоду.
Мажис. Я иду туда. Здорово польщенный, надо сказать. Их в квартале знали. Мадам Бертулле и ее выводок. (Называет девиц по мере того, как они рассаживаются за столом.) Гортензия, Люси, Шарлотта. (Садится за первый стол.)
Игра тут же начинается.
Гортензия (за вторым столом). Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Важная новость.
Дядюшка (в нерешительности). С чего бы мне пойти?
Гортензия. Пять, шесть, семь. Брюнетка…
Бертулле. Ну так что, дядя?
Дядюшка (сварливо). Тише! Нечего меня дергать! Если я пойду так, а у него валет? (Мажису, подозрительно.) У вас нету валета?
Мажис. Хе-хе. Это смотря по обстоятельствам…
Дядюшка (зло). Это, знаете, не ответ. Но у вас его не может быть. (Открывает карту.)
Мажис (открывает свою). Валет!
Дядюшка. Господи боже мой! Но у вас не могло его быть на руках.
Мажис разводит руками, как бы извиняясь.
Это ненормально. Нет, так не играют. Я беру назад свою карту…
Мажис. Простите…
Дядюшка. Надеюсь, вы не станете учить меня правилам. Я уже тридцать два года служу в Управлении…
Бертулле делает знак Мажису смириться. Мажис соглашается.
Мажис (в зал). Однако… Интересно же они играют у себя в Монтобане.
Гортензия. Четыре, пять, шесть, семь. Ты встречаешься с красивым юным блондином.
Дядюшка (зло). Но женится он на другой! (Открывает карту.) Моя взятка.
Мажис встает, игра за обоими столиками продолжается. Из правой кулисы появляется Роза. Когда Мажис подходит к ней, она уже у двери.
Мажис (Розе). Нет, сегодня вечером я никак не могу. Иду к Бертулле.
Роза (безразлично). Опять? Ах, козел, это ты из-за трех курочек туда идешь? Как бы тебя там на части не разорвали. У тебя все пуговицы на месте? Покажись-ка. (Тянет за одну пуговицу пиджака, она отрывается.) Ну-ка, Жак, скидавай пиджак.
Мажис снимает пиджак. Роза пришивает пуговицу.
Мажис. Вот у Розы нет резонов. А у Бертулле они по всем углам шастают. Я созрел для приключений. Но стоит только задуматься о резонах, тотчас же тебя тоска охватит, и – конец приключениям. Вот счастлив человек, но когда он ищет резоны этого своего счастья, то понимает, что они не состоятельны. Я ведь мог заболеть, потерять место, а сбережений – никаких. Страшно. Начинаешь хлопотать, ищешь чего-то другого – приключений… Даже когда попадаешь в систему, задумываешься, надолго ли? И опять страшно. Я говорил себе: ну вот, Роза, хорошо, согласен, самая красивая задница в квартале, безусловно, у нее, но ведь это тянется уже два года, хватит, так дальше оставаться не может… Но где написано, что не может? Эйфелева-то башня остается, не так ли? (Идет к Розе, она протягивает ему пиджак.) Хм, а булыжник, интересно, останется?
