Мария (смотрит на Петринского). Не знаю.
Ана (Петринскому). Ты разрешишь мне завтра сводить твою жену на концерт?
Петринский (рассеянно). Пожалуйста. С тобой я отпущу ее куда угодно.
Ана (смеется). Я уже не опасна, да?
Петринский. Не потому, милая! Ты просто порядочная женщина. Пойти с тобой – честь для любого!
Мария (гневно). А пойти одной – бесчестие.
Ана (тихо, Марии). Не трогай его больше!
Пауза. Петринский сердито, но молча смотрит на Марию.
(Петринскому.) До свидания, Харалампий!
Петринский. До свидания, Ана! (Снова погружается в чтение писем.)
Мария провожает Ану и вскоре возвращается.
(С неожиданным гневом кидает на стол письмо, которое перед тем читал.) Послушайте, милая госпожа! Мне надоело, что вы своими намеками на то, что я будто бы лишаю вас свободы, делаете меня посмешищем!
Мария. Нет никакой необходимости намекать, твои безобразные выходки для всех очевидны.
Петринский. Вы не только намекаете, но и глупо обсуждаете мои требования к приличной семейной жизни!
Мария. Перестань говорить мне «вы». Мне очень хорошо известно, как ты уважал семейную жизнь в прошлом! Не я глупо обсуждаю, а ты глупо подозреваешь мою подругу.
Петринский. К вашему несчастью, я вот уже пятнадцать лет знаю характер этой подруги. И мне отлично известно, что подразумевается в ее среде под словом «свобода».
Мария (вне себя). Перестань говорить мне «вы»! (После короткой паузы.) Подразумевается то, что тебе объяснил Велизар.
Петр и некий (кричит). Велизар честный человек, ему бы родиться на полвека позже! И благородство мешает ему увидеть, на какой гетере он женился!
Мария (устало). Пусть так! Но позволь ему самому оценивать поведение своей жены! Лучше посмотри, в какое жалкое положение ты поставил собственную супругу!
Петринский. Ах, так! Ты продолжаешь жаловаться на свое положение?
Мария (устало). Мои родители, друзья, коллеги – все меня жалеют!
Петринский. Очень хорошо! (Встает, рассерженно.) С завтрашнего дня я предоставляю тебе полную свободу! Можешь бывать, с кем хочешь, где хочешь и сколько хочешь! Можешь даже завести любовника, если тебе угодно! (Нервно ходит по комнате.)
Мария. Зачем же мне любовник, если я замужем?
Петринский. Видимо, это входило в твои планы!
Мария (чуть не плачет). Зачем ты все переворачиваешь? Я хочу одного – чтобы ты уважал мое достоинство.
Петринский (с иронией). Пусть тебя уважают твои родители, твои друзья, твои коллеги! В моем уважении ты не нуждаешься! Единственно, чего я хочу, чтобы ты и впредь держала дом в порядке и вовремя подавала на стол.
Мария. Это для меня еще унизительней!
Петринский. Ты сама меня вынуждаешь к этому!
Мария (отчаянно). Нет! Ты заставляешь меня завидовать другим женщинам… не осуждать даже то, что в других обстоятельствах осудила бы!
Петринский (безразлично и сухо). Интересно, что именно?
Пауза. Мария бросается в кресло и плачет. Петринский некоторое время расхаживает по холлу, потом садится к столу и снова невозмутимо принимается за письма. Мария перестает плакать.
Тебе письмо из-за границы. (Бросает письмо Марии и наблюдает за ее реакцией.)
Мария вскакивает, берет письмо, но не распечатывает его.
(Ехидно и подозрительно.) А-а! Ты ждала его с нетерпением! Могу я спросить от кого?
Мария. От приятельницы, которая сейчас на экскурсии в Чехословакии. (Быстро прячет письмо на груди под халатом.)
Петринский. Почерк мужской!
Mария. Теперь женщины имеют равные права с мужчинами! И почерк у них может быть мужской.
Петринский (смотрит на нее испытующе). Немедленно распечатай письмо!
Мария (немного смущена). Лучше после ужина.
Петринский. Я хочу, чтобы ты его прочитала при мне.
Мари я. Мне надоело подчиняться приказам.
Петринский (встает со стула и решительно направляется к Марии). Дай письмо!
Мария (с испуганным криком). Не дам! (Наклоняется и прижимает руки к груди.)
Петринский. Ты слышишь, что я тебе говорю?
Мария (в панике). Не имеешь права!
Петринский. Не имею права? (Вырывает письмо У Марии и принимается его распечатывать.)
Мария бросается к нему и повисает у него на руках.
Мария (отчаянно). Клянусь!.. Это письмо не оскорбляет наш брак! В нем нет ничего, что бы относилось к нам! (Борется с Петринский.)
Петринский. Интересно, почему же тогда я не могу познакомиться с его содержанием? (Отталкивает ее и вынимает письмо из конверта.)
Мария (отчаянно). Это чужое письмо! (Падает в кресло и прячет лицо в ладонях.)
Петринский. А почему тогда оно адресовано тебе?
Пауза. Мария всхлипывает, Петринский читает письмо. Лицо его искажается. Становится неузнаваемым от удивления и гнева.
(Потрясен.) Значит, значит, Теодосий – любовник Глафиры? (Тихо, словно самому себе.) Господи! Не может быть! (Сует письмо в карман и хватается за голову.) Теодосий и Велизар! Товарищи, которые двадцать лет были беззаветно верны друг другу, столько пережили вместе, а теперь…
Мария (поднимает голову). По-человечески все это понятно!
Петринский (с яростным криком,). Понятно? Сводница! Значит, ты согласилась передавать любовные письма? И как ты могла сейчас смотреть в глаза Ане и Велизару? А?
Мария. Я уже сказала, что твое поведение заставляет меня мириться с вещами, которые я, в сущности, осуждаю! Я живу под гнетом твоего невыносимого характера и не могу не сочувствовать настоящей любви!
Петринский (разражается громким и саркастическим смехом). Настоящая любовь!.. Что ты понимаешь под настоящей любовью? Ложь и подлость за спиной тех, кто нам доверяет?
Мария. Ты сам столько раз поступал так же!
Петринский (гневно). Но теперь не поступаю и осуждаю это! Поняла?
Мария. Только потому, что тебе это надоело!
Петринский. Где Глафира? Где это ничтожество? Я ее раздавлю как червя, уничтожу!
Мария. Разве в таких случаях виновата только женщина?
Петринский. А кто же еще? Ни один серьезный мужчина не станет ухаживать за женщиной, если она ему не делает авансы!
Мария. А зачем мужчина принимает эти авансы?
Петринский (задыхаясь от гнева). Зачем, зачем! Замолчи! Не разговаривай!
Мария. Настоящая любовь – выше всего!
Петринский (с внезапным подозрением). Значит, и ты готова на такую любовь! Так?
Мария. Нет, потому что пока еще люблю тебя! Но ты делаешь все возможное, чтобы толкнуть меня на это!
Петринский (в новом приступе ярости). Это Глафира тебя научила так рассуждать?
Мария (смело). Да, Глафира! Она говорит о жизни много верного!
Пауза. С окаменевшим лицом Петринский смотрит на Марию.
(Испуганно.) Ты что?
Петринский (ледяным тоном). Послушай, милая! Завтра я подаю заявление о разводе, и решение мое окончательно. Поняла? Я не могу жить с женщиной, которая способна поступить, как Глафира!
Мария (в ужасе). Харалампий!
Занавес
Та же обстановка. Петринский в кабинете роется в книгах. Мария входит в холл. Она в костюме, шляпе, перчатках. Медленно снимает перчатки и шляпу, кладет на стол. Несколько секунд смотрит на Петринского, как будто ждет, что он заговорит с ней. Однако Петринский, словно не замечая ее, продолжает невозмутимо рыться в книгах. Быстрыми и твердыми шагами Мария идет в спальню, выносит оттуда два чемодана и ставит возле кресла.
Петринский (равнодушно). Переезжаешь к матери?
Мария (взволнованно и сердито). Да! После того как ты ходил к адвокату, я не могу больше оставаться в твоем доме! Вся София уже знает об этом!
Петринский. Хм! Развод не такая уж редкость. В моей клинике чуть не половина персонала разводилась, а некоторые и по два раза.
Мария (гневно). Ради бога, замолчи! Если ты совсем не жалеешь о нашем браке, то хоть не кощунствуй, не издевайся! (Расстроенная, садится в кресло.)
Петринский. Не понимаю, почему надо посыпать голову пеплом?
Мария. Да! Для тебя одним разводом больше – и все! А для меня загублена вся жизнь!
Петринский (бесстрастно). Ну уж, загублена!
Мария (устало). Ты что-нибудь предпринял, чтобы найти мне работу?
Петринский. Я ходил к помощнику министра здравоохранения. Он сказал, что в Софии нет мест. А в провинции – сколько хочешь! Ведь ты мечтала быть первопроходцем в Родопском рудном бассейне?
