Рябинин молчит.
Подрезов. Виктор, брось, пожалуйста, устраивать скандалы...
Медный. А вы вальсиками от жизни хотите укрыться?! Автомобильчиками игрушечными? (На Рябинина.) Да разве он имеет право танцевать? Пусть тетя танцует, у нее каблуки высокие!
Маргарита Борисовна. Ты стал совсем плохим, Виктор.
Медный. Мне уже об этом сегодня сообщили. Не имеете права танцевать, не имеете права песни петь! У вас совсем не так все хорошо!
Баюра. Слушайте, молодой человек, вы еще живете в социализме... Вам бы следовало пить по способностям, а не по потребностям. Не пойти ли нам с вами погулять?
Медный. И пойдем! Если еще сто граммов поставите.
Баюра. По пути договоримся.
Медный. Извини, сестра... прости, Николай, душа горит.
Баюра. Идем, идем, жрец искусства. (Уходит с Медным.)
Рябинин. Я пойду, Николай. Извините, Любовь Михайловна...
Подрезова. Так неудобно за брата... Наговорил что-то на собрании.
Рябинин уходит с Подрезовым.
Тетя, вы ляжете в кабинете.
Маргарита Борисовна. Да, Любочка. Хочу протянуть свои ножки. Я устала. Как жаль, что все так печально закончилось. Спокойной ночи. (Увидела автомобили.) Он свои игрушки забыл...
Подрезова. Спокойной ночи.
Маргарита Борисовна уходит. Входит Подрезов.
Подрезов. Какая несправедливость: честнейший человек — и вне партии! Я напишу Крымову!
Подрезова. А что будет с Виктором?
Подрезов. С Виктором? Не нужно в наши отношения вмешивать эти вещи.
Подрезова (сдержанно). Он не вещь, он мой брат.
Медный (входя). Вот вернулся. Удрал от интенданта. Рябинин ушел?
Подрезова. Ушел.
Медный (поеживаясь). Я бы выпил... Продрог... Вечер сырой.
Подрезова. Садись, поешь лучше. (Ставит перед братом тарелку с едой, наливает рюмку. Подрезову.) Ты будешь?
Подрезов. Нет.
Медный (выпивает и закусывает). Пора в пожарные переходить. Скоро на кухне одного кормить будешь.
Подрезова. Что злишься? Сам виноват во всем.
Медный. Не злюсь я, страдаю. Слушай, Николай, поговори с Крымовым. Не откажет боевому командиру, Герою Советского Союза.
Подрезов. Есть обычный путь, Виктор.
Медный. Значит, не поможешь? Не замолвишь словечка?
Подрезов. У тебя неправильное представление. Перед партией нельзя замолвить словечко.
Медный (подходя к Подрезову). Не надо перед всей партией. Перед одним человеком.
Подрезов. Неправильный путь.
Медный. Я не могу расстаться с партбилетом!
Подрезова. Ты должен понять его, Коля...
Подрезов (жене). Прекратим этот разговор!
Медный. Но, Коля, что тебе стоит? У тебя же все есть: хорошая пенсия, Золотая Звезда... Ты человек в отставке.
Подрезов (ошеломлен). Человек в отставке?!
Медный (в трансе). Ну да. Одно твое слово — и ты можешь вернуть меня в строй.
Подрезов. Значит, я, человек в отставке, должен вернуть тебя в строй?!
Медный. Одно твое слово...
Подрезов. Да ты понимаешь, что ты говоришь?!
Медный (поняв). Значит, топить щенка? Чтоб не лаял? А щенок не хочет тонуть. У щенка хорошая память. Щенок помнит, как помог тебе!
Подрезова. Замолчи, Виктор!
Медный. Я замолчу! (Подрезову.) Нравится тебе в этом домике? Уютно? Просторно? Светло? Жена удобная? Кто тебя с ней познакомил? Кто помог счастье в жизни найти?
Подрезов (сдерживаясь). Виктор, я ничего не запоминаю. У тебя тяжелый день. Тебе надо собраться с силами.
Медный. Я соберусь. Я обязательно соберусь! (Сестре.) Учти! Он не хочет помогать! Но я найду человека, который поможет! Найду! (Подрезову.) Ты пожалеешь! (Уходит.)
Маргарита Борисовна (появляясь в халате и папильотках). Что здесь происходит?
Подрезова. Тетя, идите спать.
ЗанавесКабинет в квартире секретаря обкома Крымова. Книжный шкаф. Большой диван, на котором, укрытый одеялом, лежит Крымов. Возле Крымова сидит Дремов. Он считает пульс Крымова. Елена Николаевна стоит чуть в стороне, наблюдая за Дремовым.
Дремов. Да-с...
Елена Николаевна. Что?
Дремов. Слабоват.
Елена Николаевна. Сколько, Павел Иванович?
Дремов. Пятьдесят четыре-с... С недельку отдохнуть придется.
Крымов. Я здоров.
Дремов. Самообман, Дмитрий Сергеевич, жестокий самообман-с. Грипп — очень коварная болезнь, как вам известно-с... Может дать осложнения куда угодно. (Смотрит на часы.) Позвольте ваш градусник.
Елена Николаевна (вынимает градусник). Температуры нет!
Дремов. Вполне вероятно... Грипп непостоянен, как двадцатилетняя барышня. Видите? Позавчера сорок и три десятых, а сегодня тридцать пять и восемь десятых...
Крымов. Я же говорил — нет температуры.
Дремов. Это не то отсутствие температуры, которое радует, а то, которое огорчает. Как ваше горлышко?
Крымов. Не болит.
Дремов. Это еще надо доказать... Елена Николаевна, разрешите чайную ложечку.
Елена Николаевна. Сию минуту. (Уходит.)
Дремов. Купания в апреле в нашей местности не рекомендуются.
Крымов. Кто знал, Павел Иванович, что лед обломится.
Дремов. А вы бы, прежде чем машиной въезжать, ножкой попробовали. Апрельский лед — он, знаете, несознательный, даже секретарей обкомов не выдерживает.
Елена Николаевна (входя, подает ложку Дремову). Пожалуйста.
Дремов. Приподнимитесь, пациент.
Крымов приподнимается.
(Прижимает ему язык ложкой.) Скажите «а»...
Крымов (хрипло). А-а-а...
Дремов (отдавая Елене Николаевне ложку). Горлышко ничего... Конечно, арию Ленского сейчас вам трудно петь, но минут десять-пятнадцать в день разговаривать можно, и то с женой. Краснота еще держится... Голова болит?
Крымов. Болит.
Дремов. Недельку придется посидеть дома.
Крымов. Вы, Павел Иванович, шутник. Весенний сев близится.
Дремов. Сев меня не касается. Меня ваш зев касается. (Елене Николаевне.) Малинка имеется?
Елена Николаевна. Есть.
Дремов. Заварите погуще... А потом потеплей укройте пациента... А главное — лежать! Лежать! До свидания.
Крымов. Изверг вы, а не доктор!
Дремов. Если бы я не был извергом, я бы не был доктором. Добрые врачи — плохие врачи. До свиданья. (Уходит.)
Крымов провожает его взглядом, тяжело вздыхает, поворачивается лицом к стене. Телефонный звонок.
Елена Николаевна (снимает трубку). Слушаю... Да, я... Лежит... Еще с недельку... Да... Дима, Коноплев приехал, привез цемент.
Крымов. Пусть едет сюда!
Елена Николаевна. Но... (В трубку.) Пусть приезжает... Нет, почту не надо.
Крымов (перехватывая трубку). Обязательно пусть захватит почту. (Вешает трубку.)
Елена Николаевна (укоризненно). Дмитрий, зачем ты это?
Крымов. Лелечка, нельзя... Приехал человек за двести километров.., как же я его отправлю? Цемент изобрел.
Елена Николаевна. Цемент? Какой цемент? Цемент давно изобретен.
Крымов. Новый. (Смотрит на часы.) Леля, занятия в школе кончились, а что-то Нинушки нет.
Елена Николаевна. Тревожно мне, Дима. Появился у нее друг...
Крымов. Какой друг?
Елена Николаевна. В классе. Соученик...
Крымов. А ты хочешь, чтобы у нее соучеников не было?
Елена Николаевна. Видишь ли, соучеников много... А это друг... Они сейчас этим словом пользуются довольно широко, глаголом «дружить» заменили глагол «любить»...
Крымов (с недоверием). Нинушка?!
Елена Николаевна. Забываешь, ей уже семнадцать.
Крымов (смущен). А доказательства?
Елена Николаевна. Никаких... В школу вместе, из школы вместе. У нас бывает...
Крымов (изумлен). Но когда?
Елена Николаевна (улыбаясь). Вот именно — когда? Когда тебя не бывает.
