Де Верби. Генерал, не дрогнувший в минуту опасности, не дрогнет перед каким-то адвокатом.
Дюпре. Как вам будет угодно.
Де Верби уходит и в дверях встречается с Жозефом.
Дюпре и Жозеф.
Жозеф. Сударь, я только вчера узнал, что вы — защитник господина Жюля Руссо; я отправился к вам, ждал вас до поздней ночи, но не дождался; сегодня утром вас не было дома; но я работаю на господина Руссо, и мне пришла в голову счастливая мысль зайти сюда: я подумал, что вы непременно должны приехать, и подкараулил вас.
Дюпре. Что вам от меня нужно?
Жозеф. Я Жозеф Бине.
Дюпре. Ну и что же?
Жозеф. Сударь, — не в обиду вам будь сказано, — у меня накоплено тысяча четыреста франков... О! Моих кровных, я откладывал каждый грош; я мастер-обойщик, и у моего дядюшки Дюмушеля, бывшего виноторговца, водятся деньжата.
Дюпре. Нельзя ли попроще? Что означает это таинственное вступление?
Жозеф. Тысяча четыреста франков — это немалые деньги, но, говорят, адвокатам надо много платить, и потому-то их такая пропасть и развелась, что им помногу платят. Лучше бы мне сделаться адвокатом, тогда она сразу вышла бы за меня.
Дюпре. Да вы сумасшедший, что ли?
Жозеф. Вовсе нет. Денежки мои при мне: смотрите, сударь, я не вру. Это вам.
Дюпре. То есть?..
Жозеф. Если только вы спасете господина Жюля... от смерти, разумеется... и если вы добьетесь, чтобы его выслали... Я не хочу его погибели; но пусть он попутешествует... Он богат, будет развлекаться... Словом, спасите ему жизнь... сделайте так, чтобы его приговорили к обыкновенной высылке, лет, скажем, на пятнадцать, и тогда эти тысяча четыреста франков — ваши; я отдам их вам от чистого сердца, а сверх того еще сделаю вам кресло для кабинета. Вот!
Дюпре. Зачем вы все это говорите?
Жозеф. Зачем? Я женюсь на Памеле... Милочка Памела будет моею.
Дюпре. Какая Памела?!
Жозеф. Памела Жиро.
Дюпре. А что общего между Памелой Жиро и Жюлем Руссо?
Жозеф. Вот как! А я-то думал, что адвокатам платят за то, что они образованные и все знают... А вы, оказывается, ничего не понимаете? Теперь я не удивляюсь, что некоторые называют адвокатов неучами. Беру свои тысяча четыреста франков назад. Памела винит себя, то есть меня винит в том, что я предал его в руки палача, а если он будет спасен, в особенности, если его вышлют, сами понимаете, я женюсь на Памеле, и так как высланные живут не во Франции, то я смогу не тревожиться за свою семейную жизнь. Добейтесь, чтобы на пятнадцать лет; ведь это пустяк, пятнадцать лет, если путешествовать, а тем временем дети мои уже подрастут и жена будет уже в таком возрасте... Понимаете?
Дюпре (в сторону). Этот по крайней мере не кривит душой. Когда человек рассказывает вслух о своих планах и руководится страстью, то это не самый плохой человек.
Жозеф (в сторону). Чего он там бормочет? Адвокат, говорящий сам с собой, это все равно, что булочник, который сам поедает всю выпечку. (Вслух.) Сударь!..
Дюпре. Значит, Памела влюблена в господина Жюля?
Жозеф. Черт возьми, сами понимаете: в таких обстоятельствах он особенно интересен ей.
Дюпре. А они часто виделись?
Жозеф. Даже слишком часто. Ах, если б я только знал, я бы помог ему удрать.
Дюпре. Она хороша собою?
Жозеф. Кто? Памела? Нашли о чем спрашивать! Моя Памела, да она как Аполлон Бельведерский.
Дюпре. Оставьте при себе ваши тысяча четыреста франков, друг мой; если у вас и у вашей Памелы доброе сердце, вы поможете мне спасти его; а речь идет о том — отдать ли его в руки палача или избавить от казни.
Жозеф. Сударь, только не говорите об этом ни слова Памеле; она в отчаянии.
Дюпре. Тем не менее мне надо повидать ее сегодня же.
Жозеф. Я поговорю с ее родителями.
Дюпре. Ах, так у нее есть родители? (В сторону.) Это дорого обойдется. (Вслух.) Кто они такие?
Жозеф. Почтенные привратники.
Дюпре. Прекрасно!
Жозеф. Папаша Жиро был портным, да прогорел.
Дюпре. Отлично. Предупредите их о моем посещении. Только никому ни единого слова, иначе вы погубите господина Жюля.
Жозеф. Я нем, как рыба.
Дюпре. Мы с вами никогда друг друга не видели.
Жозеф. Никогда.
Дюпре. Ступайте.
Жозеф. Иду. (Идет не в ту дверь.)
Дюпре. Сюда.
Жозеф. Сюда, великий адвокат... Только позвольте мне дать вам один совет: годочек-другой ссылки ему не повредят; это отучит его задевать правительство.
Дюпре, Руссо, г-жа Руссо, г-жа дю Брокар, которую поддерживает Жюстина.
Г-жа Руссо. Несчастное дитя! Сколько мужества!
Дюпре. Я надеюсь вернуть его вам, сударыня. Но тут не обойтись без больших жертв.
Руссо. Сударь, половина нашего состояния — ваша.
Г-жа дю Брокар. И половина моего.
Дюпре. Опять «половина состояния»... Я постараюсь исполнить свой долг, потом вы исполните ваш; мы покажем себя на деле. Приободритесь, сударыня: я твердо надеюсь.
Г-жа Руссо. Ах, сударь, правда?
Дюпре. Час тому назад у меня не было никакой надежды, теперь же я думаю, что его можно спасти.
Г-жа Руссо. Чего вы требуете?
Руссо. Рассчитывайте на нас, мы согласны на любые условия.
Дюпре. Там видно будет. Вот мой план. Я уверен в полном его успехе у присяжных. У вашего сына, как у всякого молодого человека, была интрижка с одной гризеткой, некоею Памелой Жиро, цветочницей, дочерью привратника.
Г-жа дю Брокар. Мелкие людишки!
Дюпре. И к их-то ногам вам придется пасть, ибо ваш сын неотлучно находился у этой девушки, и в этом обстоятельстве я вижу единственное средство спасти его. Быть может, в тот самый вечер, когда он, как утверждает прокуратура, готовил покушение, он находился у нее. Если это так, если она покажет, что он был у нее, если во время допроса ее родители и другой ее поклонник, соперник Жюля, подтвердят это... тогда есть надежда. Присяжные охотнее признают алиби, чем осудят его.
Г-жа Руссо. Ах, вы возвращаете меня к жизни.
Руссо. Сударь, мы будем вечно благодарить вас.
Дюпре (смотрит на них). Сколько же я могу предложить девушке и ее родителям?
Г-жа дю Брокар. Они бедные?
Дюпре. Как бы то ни было, речь идет об их чести.
Г-жа дю Брокар. Цветочница...
Дюпре (с иронией). Будет стоить недорого.
Руссо. А вам кажется, что...
Дюпре. Мне кажется, что вы уже начинаете торговаться о голове вашего сына.
Г-жа дю Брокар. Ну, сударь, вы можете дойти до...
Г-жа Руссо. До...
Дюпре. До?..
Руссо. Я не понимаю, что тут колебаться... Сударь, предложите столько, сколько найдете нужным.
Дюпре. Итак, вы даете мне неограниченные полномочия... Но чем вознаградите вы эту девушку, если она пожертвует своею честью, чтобы спасти вашего сына, который, быть может, признавался ей в любви?
Г-жа Руссо. Он женится на ней. Я сама из народа, я не маркиза какая-нибудь, и...
Г-жа дю Брокар. Ах, ну что вы говорите? А мадмуазель де Верби?
Г-жа Руссо. Сестра! Надо спасти его!
Дюпре (в сторону). Ну вот, начинается другая комедия; и уж от этой меня увольте! Впутаем их покрепче в это дело. (Вслух.) Может быть, вам следовало бы негласно повидаться с этой девушкой?
Г-жа Руссо. Ну разумеется, сударь, я повидаюсь с нею... буду умолять ее. (Звонит.) Жюстина! Антуан!
Антуан входит.
Скорее! Велите подать карету... Поскорее!
Антуан. Слушаю-с.
Г-жа Руссо. Сестра, поедем со мною! О Жюль, несчастный мой Жюль!
Г-жа дю Брокар. Его ведут сюда.
Те же, Жюль, следователь, потом де Верби.
Жюль (сопровождаемый полицейскими). Мама! Прощ... Нет, до свидания! До скорого свидания!
Руссо и г-жа дю Брокар обнимают его.
Де Верби (подходит к Дюпре). Я исполню то, о чем вы меня просили. Мой друг, Адольф Дюран, пытавшийся устроить побег нашего милого Жюля, заявит, что Жюль просто собирался бежать с гризеткой, в которую он страстно влюблен.
Дюпре. Этого вполне достаточно; дальнейший успех зависит всецело от наших хлопот.
Следователь (Жюлю). Пойдемте, сударь.
Жюль. Иду. Мужайся, мама! (Шлет рукою привет Руссо и Дюпре; де Верби незаметно делает ему знак — не выдавать.)
