ФЕКЛА. Да какие папка с мамкой? Сядь. Вот твоя мать. Ты, ты, ты его заставила говорить, теперь его бульдозером не остановишь…
АНЯ. Да пусть… Смешно …
МИНЯ (рвет на себе рубаху, визжит). Кто я? Что я? Почему я вопросы задаю, а мне никто, никто не отвечает, суки такие?!
ГАЛЯ. Успокойся, успокойся, Миня. Все на взводе сегодня, нельзя никак потихоньку-полегоньку. Георгий, скажи ему!
ГЕОРГИЙ. Да пусть.
ГАЛЯ. Миня, Миня, перестань!
АНЯ. Тебе надо идти в священники. Голос, стать – всем подходишь. Тебя бы все слушали, разинув рот. Иди, не поздно еще.
МИНЯ. Что ты мелешь?! Куда ты меня посылаешь?! На смерть? Ты смерть моя! Смерть!
АНЯ. Ну вот, совсем приехали.
ФЕКЛА (кричит). Сядь! Сядь! Сядь!
МИНЯ падает на кровать, рыдает. Плечи его трясутся.
Молчание.
ГАЛЯ. Да-а-а…
Пауза.
Не можем мирно, обязательно что-нибудь…
АНЯ (молчит). Споем давайте, развеселимся, ну?
ФЕКЛА (гладит МИНЮ). Помолчи! Помолчи! Помолчи! Зачем ему наливали?
АНЯ. Он не маленький. Хочет – пусть пьет. Что вы все на меня сегодня кричите? Все кричат. Я уйду вот. Пошла. Пошла я. Георгий, пойдем, подышим свежим воздухом.
ГАЛЯ. Ему и тут хорошо.
ГЕОРГИЙ. Пошли. (Смеется). Пошли, покурим.
ФЕКЛА. Спалите мне дом.
ГАЛЯ. Конечно, спалят. Конечно, спалят. Конечно.
ФЕКЛА. Кто сегодня на плитке готовил в своей комнате? Я пришла с улицы – едой воняло. Кто, ну? Ты, Анна?
АНЯ. Вот еще. Порядков не знаю. У меня и плитки нету.
ФЕКЛА. Я у тебя обыск сделаю.
АНЯ. Вот новенькие приехали сегодня, от того и воняет. Кто нам сегодня угощение готовил, хвастался? С тех и спрашивайте.
ГАЛЯ. Допросишься, допросишься…
ГЕОРГИЙ (АНЕ). Ну, идем?
ГАЛЯ (быстро). Идите, идите. Игорь, Игорешенька, миленький! Пойдем ко мне в комнатку мою, поговорим? Все равно веселья не будет. Игорь, пойдем, пойдем, миленький!
АНЯ (весело). На улку, на улку, на улку!
Уходят на крыльцо. ГАЛЯ и ИГОРЬ пошли в коридор. ФЕКЛА гладит МИНЮ. Тот забился под одеяло, ноет.
ФЕКЛА (долго молчит). Ну, все? Все? Все, сыночек?
МИНЯ. Жалею я вас всех. Дураки. Не понимают меня. Непознанная личность я…
ФЕКЛА. Неопознанная, неопознанная…
МИНЯ. Может, я гений? А вы все… Да ну вас.
ФЕКЛА. Минечка, Миня… Бычок мой. Видишь, все по парам разошлись. И мы с тобой парочка, баран да ярочка. Пошли, пока их нету – сядем поедим ихнего, бесплатного. Ну? Проорался? Помру вот, кто за тобой будет смотреть? Выкинут на улицу, как собаку. Пошли, до пуза пожрем. Потом ты мне книжку на сон почитаешь… Ну?
Сели за стол, быстро едят.
У-у, дурынды… Цветов поставили на стол, коровы какие. Убрать надо. Погань.
МИНЯ (ест). Пусть. Красиво.
ФЕКЛА. Да, пусть. Нечего им тут свои порядки заводить. Наши порядки тут будут.
МИНЯ (ест). Мама, люблю тебя я сильно…
ФЕКЛА. А я тебя как? Сильнее. Давай, будем есть и петь песни. Так даже лучше будет. Давай? (Запела дребезжащим голосом). «Сокол» – я «Незабудка», «Сокол», я —«Незабудка-а-а»!…
МИНЯ (подхватил). Я – «Незабудка-а-а»… «Сокол», я – «Незабу-удка-а!!!»…
Едят, поют.
В КОМНАТЕ ГАЛИ.
ГАЛЯ. Ну, что встал? Садись. Будем сидеть, общаться. Если кто-то может говорить, почему мы должны молчать? Опля! Неприятные все, скажи?
ИГОРЬ. Нормальные. Правда этот… Я опять задрожал, когда он начал говорить…
ГАЛЯ. Задрожал? Я – привыкла..
ИГОРЬ. У меня мороз по коже, когда он что-то говорит… Мне блазнится, что он про меня говорит… Как будто было или снилось мне такое…
ГАЛЯ. Помолчи, блазнилось. Я вот не вникаю в его бред. Было. Было. Глупости. Ты дурачочек, ничего не соображаешь, что там происходило, за столом. Не важно, разберешься. Ничего. Буду тебя просвещать. Беру шефство над тобой! Да, да! Начинаю, держи: гороскоп. Думала, сегодня все вместе за столом почитаем. Что ж, будем читать вдвоем…
ГАЛЯ роется в чемодане, смеется.
ИГОРЬ. Комната у тебя интересная…
ГАЛЯ. Тут все Бородаева. Мемориальная комната называется. Моя тут только раскладушка. Потому и плачу больше, чем все. Фекла собирает его портреты. Правда – дура?
ИГОРЬ. Не знаю. Наверное.
ГАЛЯ. Неправда. Не смей так говорить! Я вот расскажу ей! Посмотри вон! Вся жизнь ушла на любимого человека, которого она даже ни разу не видела в жизни! Как она его боготворит! Как любит! Никто так любить не может! Господи, если бы меня так любили, если бы меня так! Я бы все отдала за это! Когда ты родился?
ИГОРЬ. Я? В июне. Четвертого.
ГАЛЯ. Ну, читай ты. Потом я. Хотя я про себя знаю все. Я несчастная, неприкаянная! Господи, за что я так несчастна! Какая она неприятная, от нее пахнет чем-то кислым, правда?
ИГОРЬ. Правда. От кого?
ГАЛЯ. Как попугай, соглашается. Ясно от кого. От этой! Ничего не понял. Читай! Ну? (Ходит по комнате, машет руками).
В САДУ.
АНЯ. Я вообще-то – не курящая.
ГЕОРГИЙ. Да ну?
Идут по саду, трещат под их ногами ветки.
Кури. Денег стоят сигареты.
АНЯ. Спасибо.
Молчат.
Не за сигаретку.
ГЕОРГИЙ. А за что?
АНЯ. Просто так. Так просто. (Смеется). Что пошел со мной – спасибо.
ГЕОРГИЙ. Глупости.
АНЯ. Я ведь не старая еще? Правда?
ГЕОРГИЙ. В самом соку.
АНЯ (смеется). А я все затворницей сижу. Под лежачий камень вода… Поняла я это уже. Поздно… Нет зацепок. На танцы не хожу, стыдно. Все жду. Жизнь прошла. Правда?
ГЕОРГИЙ. Что – правда?
АНЯ. Нет, у меня выскочило слово. Я не хотела спросить ничего… Запуталась! (Смеется). Руки вот… дрожат. Выпила! У-у, гумозница какая… (Погрозила в сторону дома кулаком).
ГЕОРГИЙ. А это что за слово?
АНЯ. Костер сделаем?
ГЕОРГИЙ. Фекла выйдет – убьет.
АНЯ. Не выйдет, не убьет. Тебя не тронет, я – не боюсь. Не выйдет. Не убьет.
ГЕОРГИЙ. Смелости набралась?
АНЯ. Ага! Напала на меня смелость! Круши, бей, вали, что попало! Должна я ей, что ли? Давай, давай костер! Чтоб красиво было! Чтоб не просто так! Чтоб запомнить! Я смелая, я все могу, я все умею, все могу, ничего не боюсь! (Плачет).
ГЕОРГИЙ. Репей цепляется…
АНЯ. Не говори, как репей цепляется и цепляется! Я все могу! Все! (Собирает ветки, смеется и плачет).
ГЕОРГИЙ курит, смотрит на АНЮ.
В ДОМЕ, В КОМНАТЕ ГАЛИ.
ГАЛЯ. Ну вот. Нашла. Близнец. У нас с тобой один знак. Только я – двадцать второго мая… Очень мило, кстати, в этот раз отпраздновали. Был Георгий как раз… Монтеклюшки этой не было… Ладно. Читай. Слушаю.
ИГОРЬ (читает). «Близнецы – интеллектуалы, борцы с аморальностью. У них духовное преобладает над сексуальным влечением.» (Смеется). Сложно, не по-русски… Понимаешь?
ГАЛЯ. А что?
ИГОРЬ. «Близнецов характеризует метание, нерешительность»… Садись рядом.
ГАЛЯ. Я похожу, похожу вот, я успокоюсь…
ИГОРЬ. На тех стульях нельзя, наверное, сидеть? Мемориал?
ГАЛЯ. Можно! Хоть лежать! Можно!
ИГОРЬ (читает). «!Близнецы всегда доискиваются до первопричин…» Интересно! Вот про мужчин: «Мужчина-Близнец мало чувственен… Старомоден, не любит приключений, ищет женщину с развитым чувством материнства, которую обычно и находит. Если не женится, живет с матерью и посвящает себя ей…» У меня все не так. Я буду жить в городе, здесь. Мне тут нравится, ерунда какая-то… Нет, не буду читать…
ГАЛЯ. Нет, нет, мы узнаем всю подноготную про тебя! Ну-ка! «Мужчина-Близнец склонен к…» Какое интересное слово! Неужели, Игореша? Так-так. «В общении с женщиной он проявляет такт и тонкость. Его вкусы разнообразны, от падших женщин до старых дев!» Весь букет этот ты имеешь в нашем доме, Игореша! Выбирай! Все, все, все! (Стоит у окна, плачет).
ИГОРЬ.Что?
ГАЛЯ. Ах, это Миня! Миня! У него отрицательное биополе! Заражает…
ИГОРЬ (помолчал). Правда, что ли?
ГАЛЯ. Правда, что ли… (Молчит). По поводу тонкости в тебе – ошибка в гороскопе. Это не про тебя. Лучше бы ты молчал и хлопал ушами дальше… Хватит, отдай. Ну?
ИГОРЬ. Нет, мне интересно, тут про тебя теперь! «Женщина-Близнец мечтает об ухаживании скромного молодого человека…»
ГАЛЯ. Слушай, ты заткнешься или нет?
ИГОРЬ. Сама дала читать…
ГАЛЯ. Не тыкайте мне! Не тыкайте! Не тычь! Понял?! Понял?! Понял?!
ИГОРЬ. Что?
ГАЛЯ рыдает. Выскочила в коридор, оттуда на улицу. Встала на крыльце, всматривается в темноту сада.
ГЕОРГИЙ зажигает спичку. Спичка гаснет.
ГЕОРГИЙ (АНЕ). …Чтобы был дом, чтобы был в доме абажур… Старенький. Желтого цвета. И вся комната – желтая-желтая. Мы сядем, поедим и ляжем спать. У каждого ребенка будет своя комната. У каждого! Утром встанем, пойдем на работу, будем работать быстро-быстро, будем торопить время, чтобы вечером придти вместе в наш дом… Дом! Дом! Как я хочу иметь свою конуру, свой дом, чтоб сбежать от всех, спрятаться и сидеть в своем добром старом доме, в желтом свете лампы под абажуром. Сидеть, сидеть и никуда не выходить. Как я хочу этого! Только бы вот это и больше ничего мне не надо. Мне снится мой дом. Высокие потолки с лепниной, большие комнаты, везде мягкие ковры…Ставни закроем, чтобы ни один звук из этой проклятой жизни не долетал до нас… И будем жить, жить, жить…
