Андрей. Затупились немного. Но ничего! (Смотрит на часы.) Пора? Или нет?
Появляется Людмила Васильевна.
Людмила Васильевна. Мог бы еще поспать! (Увидев, что он в спортивной куртке.) А-а, это сегодня?
Андрей. Что?
Людмила Васильевна. Ты первый раз в жизни идешь на каток?
Андрей нетерпеливо смотрит на часы.
Удаляюсь. Но будь осторожен! (Уходит.) Андрей. Наверно, уже пора! (Подходит к телефону. Крутит диск.)
В другом конце сцены раздается звонок. Лиля, продолжая на ходу причесываться, выбегает в прихожую, берет трубку.
Лиля. Я слушаю.
Андрей. Это ты, Лиля?
Лиля. Доброе утро.
Андрей. Это Андрей…
Лиля. Узнала.
Андрей. Я хочу напомнить тебе. Сегодня воскресенье, двадцать девятое февраля… Мы идем на каток!
Лиля. Какое?
Андрей. Двадцать девятое.
Лиля. Ты ошибся… Посмотри на календарь. Сегодня первое марта!
Андрей. Как… первое?
Лиля. Очень просто. Мы с тобой забыли, что год этот обычный. Не високосный!
Андрей (растерянно). Да… забыли.
Лиля. Вот видишь!
Андрей. Ну и что же? Все равно — воскресенье! Какая же разница?
Лиля. Очень большая. Первое марта у меня уже занято. Я обещала…
Андрей. Что обещала?
Лиля. Пойти на каток.
Андрей. Кому?!
Лиля. Не все ли тебе равно? Через час меня ждут.
Андрей. Через час? (Застывает с трубкой в руке.)
Лиля. Где ты там? Куда ты пропал?.. В общем, как хочешь! (Вешает трубку.)
Андрей продолжает стоять с трубкой в руке.
Лилин двор. Появляется Андрей.
Андрей (смотрит на часы). Противно подглядывать. Но я должен знать… Должен! (Прячется за угол и наблюдает.)
Из подъезда выходят Лиля и Валя. Он держит в руках две пары коньков. Им очень весело.
Валя. Поедем на автобусе?
Лиля. Лучше пройдемся! Ты хочешь пройтись?
Валя. С тобой? Если тебе не холодно…
Лиля (сбросив капюшон и поправляя свои пышные волосы). Мне тепло.
Валя (многозначительно). И мне тоже.
Андрей (с тихой иронией). Ну, его-то разогрел я…
Смеясь, Лиля и Валя удаляются. Андрей выходит на авансцену.
Так я и знал. Им тепло… (Снимает ушанку. Вытирает лоб рукавицей.) А мне жарко! (Потом, что-то вспомнив, достает платок, смотрит на него.) Моя дурацкая кровь — на ее платке… (Бросает его.)
Платок летит по ветру и падает в снег. Андрей медленно бредет по авансцене.
Квартира Тараскиных. Андрей в ушанке и спортивной куртке стоит посреди комнаты. Людмила Васильевна недоуменно взирает на него.
Людмила Васильевна. Коньки забыл?
Андрей. Они не нужны.
Людмила Васильевна. Без коньков… на каток?
Андрей. Я не пойду туда.
Людмила Васильевна. Но ведь ты собирался! Почему не пойдешь?
Андрей. Потому что я понял…
Людмила Васильевна. Что именно?
Андрей. Прости, пожалуйста, это тайна.
Людмила Васильевна. Ладно, не говори. Но я могу быть спокойна?
Андрей. А впрочем, скажу. Знаешь, что я понял сегодня?
Людмила Васильевна. Что?!
Андрей. Любить нужно только того человека, который достоин любви…
Людмила Васильевна (после паузы). Ты это хорошо понял? До конца?
Андрей. До конца, мамочка. Но мне от этого почему-то ничуть не легче.
Людмила Васильевна. А ты говоришь, что я могу быть спокойна!
Андрей (будто не слыша ее). По выходным дням уроков не бывает. А это был хороший урок в воскресенье!
Людмила Васильевна. Что же случилось?
Андрей (с грустной иронией). И кровь надо проливать за того, кто…
Людмила Васильевна. Кровь?!
Андрей (спохватившись). Не в буквальном смысле, конечно!
Людмила Васильевна (успокаиваясь). Ах, так? (Заглядывает ему в глаза.) Ты… очень переживаешь?
Андрей. Уже не очень.
Людмила Васильевна. Поверь: в твоем возрасте… все еще впереди.
Андрей. Я знаю. Слыхал!
Людмила Васильевна. Посмотри, сколько книг в шкафу! Тебя ждет Малая энциклопедия. Ты забыл о ней!
Андрей подходит к шкафу. Машинально вытаскивает толстый том. Садится на стул. И так же машинально переворачивает страницы.
Сними ушанку! (Сама стягивает ушанку с его головы, уносит.)
Андрей (продолжает листать; говорит тихо, как бы про себя). Войны, сражения, композиторы… Прямо наскакивают друг на друга!
Возвращается Людмила Васильевна.
Людмила Васильевна. Читаешь? Вот и прекрасно. Книга тебе поможет!
Андрей. Будь спокойна: уже помогает!
Людмила Васильевна (спохватившись). Но ты ведь удрал голодный? (Торопится на кухню.)
Андрей продолжает переворачивать страницы… Вдруг взволнованно приподнимается. У него в руках — какой-то помятый лист, найденный в книге. Разворачивает его. Поспешно откладывает энциклопедию в сторону.
Андрей (кричит). Мама!
Вбегает Людмила Васильевна.
Людмила Васильевна. Что… опять?!
Андрей (протягивает ей лист). Смотри, что я нашел… Это от… него!
Людмила Васильевна. Без очков не вижу. От кого?
Андрей. От него! (Указывает на Володин портрет.) Ты понимаешь?! От него…
Людмила Васильевна выхватывает лист из рук сына. Читает. И потрясенная, опускается в кресло. Где-то вдали возникает и приближается к нам победный марш сорок пятого года, который мы слышали вначале. Он становится все громче, заполняет собой сцену и зрительный зал.
Занавес
Обстановка конца первого действия. Людмила Васильевна надевает очки. В руках у нее — тот самый лист. Андрей рядом.
Людмила Васильевна. Я очень волнуюсь… Ничего не могу разобрать. Прочти, пожалуйста.
Андрей (читает). «Письмо в 1970-й год… (Бросает взгляд на Володин портрет. Продолжает читать.) Дорогая Клава! Анна Евгеньевна опять придумала оригинальное домашнее задание, которое мы с тобой, если не хотим схватить четверку на двоих, обязаны выполнить. Сочинение на тему: «Письмо в 1970-й год». Помнишь, в пятом классе она нам сказала: «Ванька Жуков написал на деревню дедушке. Но, допустим, что письмо его дошло. Что бы дедушка ответил своему внуку?» И мы писали от имени дедушки… Это письмо мы должны сочинить от своего собственного имени. Пусть все адресуют его далекому году, а я напишу тебе, живущей в том самом году. Итак…
Я к вам пишу! Чего же боле!
Я полюбил вас в этой школе! Теперь вновь перехожу на прозу и на «ты». Прошло уже тридцать лет. Ты читаешь мое письмо, а я стою рядом (вот здорово!). Я давно уже понял, Клава, что не зря вертелся на своей первой парте, чтобы лишний раз взглянуть на тебя. Мне не нужны были ни ластики, ни промокашки, ни циркули, за которыми я обращался к сидевшему за моей спиной…»
Людмила Васильевна (перебивая). Это он пишет про папу.
Андрей. Отец сидел… на какой парте?
Людмила Васильевна. За спиной у Володи. Я думала, только для того, чтобы иногда подсказывать ему: Володя был не очень силен в математике. Он любил биологию. Животных, растения… И стихи.
Андрей (тихо). Жизнь, значит, любил?
Людмила Васильевна. Значит, жизнь.
Андрей. Здесь еще несколько строк… (Читает.) «Вспомни, сколько хороших слов я успел наговорить тебе за тридцать лет — с сорокового по семидесятый. Письмо это я сочинил, когда был в девятом — и мне еще ничего не было известно. Ну, а теперь… Главное, что я узнал за эти три десятилетия, Клава, — это то, что ты любишь меня! Теперь ты читаешь мое письмо. Значит, все сбылось. Все сбылось!»
Людмила Васильевна. Сбылось… Только не для него. (После паузы.) Ты все прочитал?
Андрей. Тут, в уголке, еще есть… стихи. Только уже без Пушкина! (Читает.) «Геометрия, алгебра, физика, Пожалейте влюбленного шизика! Ваши формулы, ваши правила Позабыть меня нынче заставила Та коса над раскрытой тетрадкою, О которой мечтаю украдкою…»
Людмила Васильевна. Покажи! (Руки ее дрожат.) Володенька… Милый…
Андрей. Только не волнуйся, пожалуйста.
Людмила Васильевна. «Все сбылось!» У кого-то сбылось…
Андрей. Не волнуйся, прошу тебя.
Людмила Васильевна. С войны он не успел прислать ни одного письма. Ни одного!..
Андрей. А теперь у нас будет его письмо.
Людмила Васильевна (кладет лист на стол. Бережно разглаживает его). Из тетрадки в линеечку… Может быть, на уроке писал.
Андрей. Это было домашнее сочинение. Значит, он писал дома. Наверное, за этим столом.
